Барсук

 819

Ранняя весна. В лесу, на взгорье, чуть ды­мятся проталины, нежно голубеют подснеж­ники. В глухом овраге бурлит поток. Барсук, выбравшийся из норы после зимнего сна, глубоко вдыхает живитель­ный весенний воздух, внима­тельно осматривается тусклы­ми, подслеповатыми глазами.

Очень похудевший за зиму, он весь покрыт влажной зем­лей. На снегу, еще покрываю­щем скаты оврага, остаются его липкие и грязные следы.

По следам видно, что у бар­сука за зиму отросли огром­ные и острые когти.

Барсук — на редкость чи­стоплотное животное, он сра­зу же начинает приводить себя в порядок и спешит ско­рее утолить голод. В первые дни после зимнего сна он не уходит далеко от норы, а тут же, поблизости, откапывает пахучие и жирные корешки растений, дождевых червей.

По берегам ручьев охотится за лягушками. Силы барсука вскоре восстанавливаются: его седой, щетинистый мех на­чинает пушиться и лосниться, движения приобретают плав­ность, неторопливость.

Барсук очень осторожен и пуглив, охотится он почти всегда ночью. Норы барсук устраивает довольно глубоко и содержит их в образцовой чистоте. Самцы обычно живут отдельно от самки. Только в норах, обжитых годами и достигающих иногда чуть ли не двадцати метров в длину, поселяется несколько барсучьих семей. Эти отдельные норы — «квартиры» — соединены целой сетью подземных ходов. Любая бар­сучья нора имеет несколько выходов. Главный выход легко узнать по налипшей вокруг него шерсти и по свежим тропинкам, утоптанным упругими лапами барсука.

Днем в норе барсука тихо: он обычно спит на прохладной земле, выстланной листьями и мхом. Но барсучиха, особенно весной, выхо­дит иногда из норы и днем, для того чтобы погреть на солнце маленьких, еще слепых барсучат. Барсучата рождаются в марте-ап­реле. Бережно вытаскивая детенышей одного за другим (их бывает от трех до пяти), бар­сучиха оставляет их под деревьями. Если бар­сучата перегреваются на солнце, они начинают пищать, и мать сейчас же уносит их обратно в нору, ловко ухваты­вая их за загривок. Барсуча­та после рождения остаются слепыми около сорока дней. Летом, когда им бывает по три-четыре месяца, они ча­сто затевают у норы бойкие игры. Мать внимательно на­блюдает за этими играми.

Весной, в первые дни после спячки, барсук-самец усердно ремонтирует свой подземный «дом». Барсук умело сгребает обвалившуюся землю и, пя­тясь задом из норы, как бы вывозит ее наружу к овраж­ному скату. Там он сталки­вает ее вниз, в глубину, и вдруг бросается назад: шум земли, падающей вниз, пугает его.

Приведя в порядок свое жилье, барсук начинает свои ночные охоты.

Осторожно, почти неслыш­но, глухой чащобой проби­рается барсук-охотник. Он прислушивается к каждому шороху, осмат­ривает каждый «интересный куст», каждое болотце, где водятся лягушки. Жадный до пи­щи, барсук ест все, что попало: и личинки ос, откапывая их в гнездах, и змей (даже ядо­витых, поскольку он мало восприимчив к их яду), и мышей, и зазевавшихся молодых зайчат, и нелетных птенцов глухарей, тете­ревов и других лесных птиц, и сладкие ягоды, и сочные алые арбузы на бахчах.

Барсук возвращается с охоты на утренней заре. Если охота бывает удачной, он остает­ся на дневной отдых в каком-нибудь укром­ном месте: в непролазном ельнике, в расщели­не поваленной грозой сосны, в диком буре­ломе.

Бывает, что в таких местах его застают охотничьи собаки.

Спокойный и миролюбивый, барсук вступа­ет в бой только в крайнем случае, обычно он старается скрыться в нору. Но когда прихо­дится, барсук дерется храбро и настойчиво: укусы его очень сильны, а шумное фырканье и шипенье, сопровождающие борьбу, устра­шающе действуют на противника. Даже не­сколько собак не всегда могут сладить с бар­суком. После резких и сильных укусов они заливаются злобным лаем, держась поо­даль от барсука, а он, непрерывно «откла­ниваясь», медленно, задом, уходит в лесную глушь.

Осень, украшающая лес золотом листьев и серебром утренников, приносит барсуку новые хлопоты и заботы. Он запасливый хозяин: по­ка в лесу еще много грибов, усердно собирает их, быстро, с хрустом срезая под корень сво­ими острыми зубами, горкой складывает у но­ры, а потом поодиночке высушивает на солн­це. Грибы, спрятанные в норе, наполняют ее крепким запахом осени.

К осени барсук настолько жиреет, что, под­нятый с лежки, не может бежать быстро — спешит мелкой трусцой, высоко вскидывая спину.

Падающие листья, туманы, дожди и замо­розки напоминают барсуку о близкой зиме, о том, что скоро опять придется надолго зале­гать в нору, в тепло, в сушь и уют обжитого подземелья.

В погожие осенние дни около норы опять начинается спорая работа. Барсук неутомимо сгребает передними лапами опавшие листья, вталкивает задом, груду за грудой, эти листья в нору, сплошь выстилая ее мягким ков­ром.

Осенью подросшие барсучата уходят от ма­тери и по овражным скатам, усыпанным ли­ствой, тут и там роют для себя аккуратные и чистые норы. Но иногда барсучата остают­ся зимовать в одной норе с матерью, и тогда вся семья, общими силами, собирает для норы кучи листьев.

Стынут дороги в полях, стынут лесные ре­ки: все ближе и ближе подходит с севера зи­ма. Барсук уже спит в норе, но не так крепко, как еж или суслик. Скорее он глубоко, но чут­ко дремлет. Барсук не цепенеет и не холодеет, как это бывает при настоящей спячке. В дни оттепелей он даже выбирается из норы — по­глотать влажного снега, почистить шубу, ос­вежиться на воздухе.

Николай Смирнов.

Журнал «Юный натуралист», 1959 год, №9.