Спячка млекопитающих

 7861

В половине июля, когда зеленые луга и су­ходолы подмосковных равнин пестреют тыся­чами цветов, и обильные росы каждое утро отягощают нежные листья трав, южнее, в зо­не сухих степей, все уже отцвело, высохло и пожелтело; полуденные вихри поднимают лег­кие пыльные столбы над бледным голубым горизонтом. Созревшие, отломившиеся от кор­ня хрупкие шары перекати-поля при каждом порыве ветра начинают свой бег вприпрыжку через выбитые выгоны, пыльные дороги и же­сткие ковыльники. Серый или рыжеватый шар то несется опрометью, как напуганный выстре­лом заяц, то, медленно ковыляя, катится из лощины в лощину, виляет вправо и влево, словно выбирая местечко, где можно спрятать­ся от ветра и остановиться навсегда. На мерт­вых, сожженных равнинах, где спрятались от знойного полудня и жаворонки, и стрепеты, и луни, бесчисленные отряды больших и малень­ких шаров перекати-поля кажутся странными стаями живых существ, неутомимо колесящих по степи. За хищную птицу или сильного зве­ря принимают подвижный ком перекати-поля и серые суслики. Громкий, отчаянный свист — сигнал тревоги — пронесется над колонией, и перепуганные зверьки опрометью кинутся в норы, едва завидят рыжеватый шар, послушно прыгающий по воле кап­ризного степного ветра. Впрочем, такую сцену можно увидеть только в июне; уже в начале июля серых сусликов становится мало, они делаются молчаливыми и выходят на кормеж­ку только рано утром.

К началу августа обширные колонии этих зверьков принимают вид совершенно необитаемых: не слышно знакомого свиста, не видно свежих следов; лисица перестает ходить по сусликовым городкам, а степные орлы, выкор­мившие птенцов жирным мясом сусликов, от­кочевывают на зимовку. Суслики залегли в норы, крепко забили вход плотной пробкой из глины и погрузились в глубокий сон, в спяч­ку. Взрослые самцы серых сусликов, не при­нимающие участия в уходе за детенышами, уже к началу июня откармливаются настолько, что становятся сплошным комком жира. На­копив запас жира, без которого невозможна спячка, самцы перестают выходить на кормеж­ку, заканчивают приготовление зимовочной норы и погружаются в длительный сон задол­го до того, как закончат летний деятельный период жизни молодые суслики и взрослые самки. Таким образом, у сусликов спячка на­чинается еще среди лета, продолжается всю осень и незаметно переходит в зимний сон, заканчивающийся только весной, при появле­нии первых проталин. В некоторых районах (например, в степях около городов Уральска и Чапаевска) самцы серых сусликов деятельны только 70—80 дней в году, а остальные 295—285 дней проводят в состоянии сна, го­раздо более глубокого, чем наш ежедневный ночной сон. При спячке все жизненные от­правления организма сокращены до предела: резко уменьшено количество вздохов, потреб­ление кислорода и выделение углекислоты; ничтожно мало число сокращений сердца; вя­ло идет обмен веществ и потребление жира, составляющего основной фонд запасных ве­ществ организма. Температура тела падает до 2—7°. Животное совершенно утрачивает чув­ствительность; свернувшегося в плотный ко­мок суслика, выкопанного из зимовочной но­ры, можно долго перекатывать с места на ме­сто, как мячик. Так же рано летом впадает в спячку и более крупный желтый суслик (суслик песчаник), обитатель сухих степей За­волжья, Южного Казахстана и Средней Азии. Изучение жизни серых и желтых сусликов в природе показало, что летнюю спячку вызы­вает недостаток воды, находящийся в расте­ниях, который становится заметным с наступ­лением летней жары. С весны в зелени степ­ных растений, поедаемых сусликами, имеется до 65—78 процентов воды; летом количество ее сокращается до 4,5—18 процентов.

Суслики живут вдали от водопоев и не имеют других источников влаги, кроме влаги, заключающейся в растениях. По мере высыха­ния корма в составе крови зверьков происхо­дят значительные изменения, вызывающие спячку. При содержании зверьков в неволе в температурных условиях, близких к тем, кото­рые бывают в норе, удалось, предлагая зверь­кам только сухой корм, искусственно вызы­вать у них летнюю спячку.

Большую часть своей жизни проводят в спячке не одни степные зверьки. Сурки Север­ной Якутии деятельны тоже всего 90—100 дней в году. Более 250 дней они проводят в состоянии, похожем одновременно и на сон, и на смерть, в глубоких норах среди вечно мер­злой почвы. Столь же продолжительна спячка у сусликов и сурков, живущих в высокогор­ных областях Средней Азии.

Летучие мыши, ежи, многие тушканчики и близкие к ним, но похожие на мышей мышевки, лесные грызуны, сони и бурундуки также впадают в спячку. Особенно интересна спячка полчка, который даже на Кавказе с его мяг­кой зимой и обилием корма пробуждается от сна только во второй половине июня и уже во второй декаде октября скрывается на зиму в глубоких дуплах и норах под корнями деревь­ев. Появление полчка из зимних убежищ сов­падает с периодом созревания первых косточ­ковых (черешни и др.), которыми он питается. Малая продолжительность деятельной жизни полчка летом зависит от того, что зверек, по­едающий только наиболее питательные из пло­дов диких лесных пород, очень рано осенью оказывается лишенным доступного ему корма. Полчки сильно жиреют к зиме. Древние рим­ляне очень ценили откормившихся полчков и употребляли в пищу. Римский поэт Марциал много сот лет тому назад даже посвятил это­му зверьку несколько стихотворных строк:

Я сплю всю зиму и оттого жирею,

Пока кто-нибудь не прервет мой сон.

Высыхание корма, его недостаток или недо­ступность - не единственные причины, вызывающие у зверей спячку. У некоторых зверьков спячку можно вызвать простым понижением температуры; несомненно, что зимние холода, так же как летняя жара степных областей, вместе с недостатком пищи были причиной, вызвавшей у млекопитающих появление спячки. Спящие зимой зверьки как бы уклоня­ются от прямой схватки с суровыми условия­ми за существование в холодное и голодное время года, они отсиживаются и отлеживают­ся в надежных убежищах.

Спячка — одно из замечательных приспосо­блений, облегчающих животным переживание трудных сезонов. От спячки, в точном смысле этого слова, необходимо отличать зимний про­должительный сон или полуспячку; они свой­ственны бурому медведю, барсуку, енотовид­ной собаке, в меньшей степени норке, хорьку, летяге, бобру и очень многим другим млеко­питающим. У медведя, лежащего в берлоге, температура тела резко не понижается, острота чувств не утрачивается, однако животное, сохраняя неподвижность, находится в глубо­кой дремоте, не ест и существует только за счет больших резервов (жира и т. д.), накоп­ленных в организме с осени. Придут лесорубы, грохнется в пухлый снег заиндевелая сосна, быстро выскочит медведь из прогретой бер­логи и, глубоко пропахивая сугробы, пойдет искать по лесу другое, более спокойное при­станище.

Миллионы животных переживают зиму в спячке или полусне: кучками висят в пещерах почти окоченевшие летучие мыши; в глубоких норах лежат суслики, тушканчики, сурки и бурундуки; в земляных ходах, в сухой лист­ве, в лишайнике и почве зимуют улитки, мно­гоножки, пауки, насекомые. На зиму почти все живое укрывается, замирает, экономно расходуя свои силы до весны, — вот почему такими мертвыми кажутся холодные леса и запорошенные снегом необозримые поля.

В живом уголке можно проследить, при какой температуре впадает в спячку и пробуждается суслик, еж, полчек, бурундук. Интересно взвешивать зверька во время спячки и после ее окончания, чтобы вычертить сезонные изменения его веса.

Проф. А. Формозов

Журнал «Юный натуралист», сентябрь 1940 год.