Комар и Муравей
Этот рассказ похож на басню, и Пётр Юльевич Шмидт даже упоминает замечательного Ивана Андреевича Крылова. Мы словно наяву увидим, как насекомые взаимодействуют в дикой природе, приспосабливаясь к тем или иным условиям. В данном случае рассматривается яванский муравей, который не только является «животноводом» с пастбищами огромных скоплений тли. Муравьи используют тлю так же, как люди коров и овец. Но их самих эксплуатируют, пользуясь заложенной в характер этого насекомого потребностью взаимовыручки! А паразитирующие на чужом трудолюбии комарики даже анатомически изменились и теперь не могут сами добывать пищу. Зачем? Муравей накормит. Более всего интересны философские мостики, проброшенные между реалиями жизни в природе и мировоззренческими достижениями человечества. Рекомендуется для внеклассного чтения школьникам младших и средних классов.
Дедушка Крылов в своей басне «Стрекоза и Муравей» (в оригинальной басне Лафонтена речь идет не о «стрекозе», а о кузнечике, или даже, правильнее, о полевом сверчке), заставляет муравья быть жестоким моралистом, не согласным, во имя мировой справедливости, ни на какие компромиссы. Каждый должен получить свое, заработанное потом и кровью, и если «ты все пела», то «пойди же попляши» на холоде с пустым желудком!
Так оно рисуется человеку в теории и в идеале. Увы! не так обстоит дело в жизни и... даже в природе. Конечно, каждый должен работать, чтобы отвоевать себе право на существование, должен добывать себе в поте лица свой хлеб насущный, но... не все способы добывания хлеба могут, с точки зрения человеческой морали, считаться честными и заслуживающими уважения.
Живое существо (и человек не составляет исключения) нередко пользуется, в своих интересах, себе подобными, эксплуатирует их, извлекает из них выгоду, живет за их счет. Другие животные и растения, по отношению к данному индивиду, представляются ему ведь, просто-напросто, «внешней средой», обстановкой, аксессуарами... Лишь человек, силой своего разума, может охватить суть дела, поставить себя на место других, постичь, что это такие же самодовлеющие живые существа, как и он сам.
Но, если все окружающее, а в том числе и остальные организмы лишь обстановка, почему же не воспользоваться ее благоприятными сторонами для своей выгоды, почему не поэксплуатировать ближних для своих целей? Природа не знает альтруизма - он создан человеческим чувством и разумом. В природе царит холодный эгоизм...
И мы видим полную гамму всевозможных переходов от случайных взаимных услуг, вроде удаления скворцами личинок оводов из кожи рогатого скота, до хищнической эксплуатации, паразитизма, взаимного истребления...
Интересно, что именно муравьи - в басне фанатики мировой справедливости - представляют всевозможнейшие случаи использования других животных и растений. Они прежде всего хищники, нередко нападающие даже на относительно крупную добычу. Затем, они разводят других животных (глей, кокцид и т. п.) в целях извлечь из них ту или иную пользу, разводят и растения (грибные сады). Они паразитируют на себе подобных, содержа «рабов» которых берут с бою. В то же время, муравьи нередко и сами подвергаются эксплуатации со стороны множества мелких «сожителей мирмекофилов», не приносящих им никакой пользы и, наоборот, пользующихся их жилищем, запасами и т. п. В настоящее время таких «сожителей» известны уже сотни видов, и взаимоотношения между ними и хозяевами устанавливаются иногда поразительно интересные.
Об одном таком случае, ставшем известным лишь очень недавно, я и хочу рассказать подробнее, тем более, что в некоторых отношениях он представляет собою случай, единственный в своем роде.
На острове Яве один из голландских энтомологов, Якобсон, заметил однажды, что муравьи специально яванского вида Cremastogaster difformis, ползающие по стволам деревьев, осаждаются комарами. Явление это заинтересовало его, так как комары нападают только на теплокровных позвоночных и никогда не обнаруживают поползновений пососать кровь у насекомого.
Якобсон стал ближе присматриваться к взаимоотношениям между обоими насекомыми и обнаружил скоро, что нападение комара (оказавшегося, к тому же, новым для науки видом; описанным позднее под названием Harpagomyia splendens) совсем не носят характера враждебности, хищничества. Напротив, комар сидит обыкновенно на пути, проложенном длинными вереницами муравьев, и покачивается из стороны в сторону на своих длинных ногах, находясь как бы в ожидании.
Как только он заметит муравья, спускающегося вниз из своего коровника (муравьи эти — скотоводы, держат на деревьях тлей), так устремляется к нему и начинает трогать его и щекотать своими усиками и ножками. Муравей обычно, при этом, останавливается, прижимает тело к дереву, приподнимает вверх брюшко, раскрывает широко челюсти и выпускает изо рта капельку жидкости. Комар, стоящий в это время перед ним и быстро вибрирующий своими крылышками, тотчас погружает свой хоботок в капельку извергнутой бурой жидкости и высасывает ее.
Затем ограбленный муравей спокойно продолжает свой путь, а комар продолжает караулить, покачиваясь с боку на бок.
Чтобы еще подробнее изучить весь этот процесс, Якобсон поместил гнездо муравьев находящееся в ящичке, в особый садок, при чем стержень, на котором гнездо стояло, был погружен в воду, и муравьи, следовательно, волей - неволей должны были постоянно пробегать по стержню, тем более, что внизу была поставлена пища.
Когда в садок было пущено несколько комаров, Якобсону удалось не только рассмотреть во всех деталях процесс вымогательства, но и сфотографировать и зарисовать его. Оказалось, что не всегда муравьи бывают сговорчивыми, - некоторые из них пробегают мимо, не обращая внимание на вымогателя. Тогда комар летит вниз за муравьем и старается остановить его, трогает его лапками и усиками. Нередко настойчивость вознаграждается успехом.
Чтобы доказать, что, действительно, комары питаются жидкостью, выделяемою муравьями, Якобсон накормил последних медом с примесью кармина. Через некоторое время в брюшках комаров появилась красная жидкость. Комары ни разу не были замечены на какой-нибудь другой пище, хотя им и ставились самые разнообразные вещества. Мало того, оказалось, что и ротовые части комаров совершенно выродились, деградировали и сделались такими мягкими и тупыми, что комар и не может с их помощью добыть себе пищу. Он не способен что-либо прокусить своим хоботком и может только сосать извергнутую муравьем жидкость.
Не всегда, однако, приставанье и вымогательство сходят ему с рук. Если муравей сможет добраться до комара и схватить его, он его разрывает в клочки!
Как объяснить себе этот поразительный инстинкт комара и еще более поразительное заблуждение инстинкта муравья? Ведь, несомненно, это заблуждение инстинкта, — не из мягкосердечия же кормит муравей вымогателя!
Некоторый намек на объяснение может дать то обстоятельство, что муравьи при встрече нередко кормят друг друга, извергая жидкость изо рта. При этом, голодный муравей трогает сытого усиками. Вероятно, комар просто подражает этой муравьиной повадке, производя те же движения. Быть может, он точно также и пахнет, и муравей вводится в заблуждение запахом.
Как бы то ни было, здесь осуществляется басня Крылова наоборот. Комар «пляшет» на своих длинных ногах всю свою жизнь, не заботясь о добывании пищи, а муравей, этот якобы слепой фанатик справедливости, сам несет ему пищу, добытую трудом, и прокармливает его не «до вешних только дней», а в течение всего своего муравьиного существования!
Шмидт П.Ю 1924 г.
