Арабская лошадь
Сборник «Животные и их жизнь», 1908 г.
Статья по А.Э. Брэму
Только немногие народы отдают должную справедливость достоинствам лошади. Между ними первое место занимают арабы, турки и персы; за ними следуют англичане и испанцы, затем немцы, французы, итальянцы, португальцы и датчане.
В глазах арабов лошадь – самое совершенное животное: оно не только не уступает человеку, но еще часто пользуется большим уважением, чем он. У народа, который расселен по огромному пространству в незначительном числе, который привязан к месту гораздо менее нас который занимается едва ли не исключительно скотоводством, лошадь поневоле должна пользоваться огромным вниманием и лучшею оценкою. Лошадь необходима для жизни, для существования араба; он странствует и путешествует при помощи лошади; он на лошади пасет свои стада; он гордится своим конем и в бою, и на празднике, и на общественных собраниях; он живет, любит и умирает на коне. Натура араба, особенно бедуина, немыслима без любви к лошади; еще с молоком матери он всасывает уважение к этому животному. Это благородное животное вернейший спутник воина, самый почтенный слуга своего господина, любимец всей семьи, и араб ухаживает за ним с боязливым вниманием. Он изучает нравы и потребности своего коня; он сочиняет про него стихи и восхваляет в своих песнях; конь служит ему предметом самого приятного разговора: его легенды ведут к тому, чтобы усилить безграничное почитание этого благородного создания. Он рассматривает его, как самый драгоценный подарок, ниспосланный ему свыше; он считает себя одного обладателем лошади по праву. «Когда Творец задумал создать коня», говорят арабские писатели, «он обратился к ветру и сказал: ты должен родить существо, которое будет пользоваться от меня почетом. Рабы мои должны будут любить и уважать его. Его будут бояться те, которые не следуют моим заповедям.» Затем он сотворил лошадь и сказал ей: «с тобою не сравнится ни одно животное; все земные сокровища лежат между твоими глазами. Ты будешь топтать моих врагов и носить на себе моих друзей. С твоей спины будут произносить молитвы. Ты будешь счастлив на всей земле, и тебя будут ценить дороже всех существ, потому что тебе будет принадлежать любовь властелина земли. Ты будешь летать без крыльев и побеждать без меча». Отсюда проистекает распространенное суеверное мнение, что благородный конь может быть счастлив только в руках арабов; на этом основан отказ в лошадях иноверцам, именно христианам. Абд-эль-Кадер в то время, когда он пользовался всею силою своей власти, казнил магометан, о которых ему говорили, что они продали христианам одну из своих лошадей.
Араб до того проникнут мыслью о преимуществах своего коня, удовольствием ездить на этом благородном животном, что он сложил тысячи песен и пословиц, выражающих все это. В доказательство мне достаточно привести только одну пословицу: «земной рай можно найти на лошадиной спине, в книгах премудрости и над сердцем женщины». Лошадь занимает и тут первое место.
Я считаю совершенно невозможным приводить здесь все те тонкие отличия, которыми знатоки определяют большую или меньшую степень достоинства арабских лошадей. Мы, жители запада, не имеем об этом деле ни малейшего понятия, и наши лучшие знатоки лошадей были бы пристыжены арабским знанием и должны бы были признать свое невежество. Я приведу здесь только главнейшие черты арабской лошади. Арабская лошадь чистой крови хорошо сложена: у нее короткие подвижные уши, тяжелые, но красивые кости, костлявая голова, ноздри «как львиный зев», прекрасные темные, выдающиеся глаза, длинная шея, узкая спина, очень длинные настоящие и очень короткие ложные ребра, подтянутый живот, бедра длинные «как у страуса», с мускулами «как у верблюда», черные одноцветные копыта, тонкая, редкая грива и густой хвост, который утончается книзу. Ее лоб, грудь, бедра и члены должны быть широки; шея, передние ноги, живот и подвздошные кости должны быть длинны; наконец, четыре части ее тела: крестец, уши, стрелка и хвост должны быть коротки. По мнению арабов, эти качества ручаются за достоинство ее породы и за быстроту ее бега, потому что такая лошадь по своему строению похожа на борзую собаку, на голубя и на верблюда.
Кобыла должна иметь мужество и ширину головы кабана; привлекательность, глаза и рот – газели; игривость и ум – антилопы; туловище и быстроту – страуса, и длину хвоста – гадюки.
Но кровную лошадь узнают и по другим признакам. Она ест только из своей торбы. Она очень любит деревья, зелень, тень, текучую воду, и любит так сильно, что ржет, как только завидит эти предметы. Она не пьет до тех пор, пока не взмутит воды ногою или мордою. Ее губы всегда закрыты, глаза и уши в постоянном движении; она поворачивает шею то вправо, то влево, как будто желает сказать или спросить что-нибудь.
Названия лучших пород арабских лошадей часто имеют самое странное значение, и обыкновенно это значение может объяснить только знающий арабские предания. Все арабы твердо убеждены в том, что в их племени кровные лошади сохранялись уже в продолжение целых тысячелетий, нисколько не изменяясь, и поэтому они со страхом охраняют разведение своих коней, чтобы не испортить их чистой крови. Во время носки с лошадью обращаются как нельзя более заботливо, но не ездят на ней только в последние недели. При родах должны присутствовать несколько свидетелей, чтобы поручиться за подлинность жеребенка. Жеребенка воспитывают со всевозможною заботливостью и с самого начала он живет, как член семейства. Из этого понятно, что арабские лошади сделались домашними животными в том же смысле слова, как и собака, и без малейшего страха могут быть впускаемы в шатер хозяина и в комнату его детей. Я сам видел арабскую кобылу, которая играла с детьми своего господина, точно также, как играет с детьми большая собака. Три маленькие мальчугана, из которых один едва мог ходить, забавлялись с нею и сильно надоедали ей. Но кобыла позволяла делать с собою все, что угодно; она даже очень охотно удовлетворяла самым упрямым желаниям играющих детей.
С наступлением 18-го месяца начинается воспитание благородного животного; оно продолжается до тех пор, пока жеребенок не станет вполне взрослою лошадью. Предварительно на ней пробует ездить мальчик. Он водит лошадь на водопой, в стадо, чистит ее и вообще заботится обо всех ее нуждах. Оба учатся вместе: из мальчика будет наездник, из жеребенка верховой конь. Но молодой араб никогда не обращается дурно с лошадью, которая ему вверена; он никогда не требует от нее того, чего она не может исполнить. Обучение начинается под открытым небом, но продолжается и в шатре. Следят за каждым движением животного, обращаются с ним с любовью и нежностью, но никогда не терпят противоречия или злобы. Только когда минет лошади два года, на нее кладут седло, но все еще с величайшею осторожностью. Удила сначала обматывают шерстью и спрыскивают соленою водою, чтобы лошадь легче привыкла к неприятному для нее железу. Седло на первый раз берут самое легкое. По истечении третьего года с лошади требуют уже гораздо больше. Ее мало-помалу приучают работать всеми силами, но ни в каком случае не отказывают ей в пище. Только когда ей наступит седьмой год, ее считают уже окончившею воспитание, что и говорится в арабской поговорке: «семь лет для моего брата, семь лет для меня и семь лет для моего врага». Нигде не придают такого большого значения силе воспитания, как в большой пустыне.
Услуги, оказываемые хорошо воспитанною породистою арабскою лошадью, действительно невероятно велики. Арабам случается делать в продолжение шести дней сряду ежедневно по десяти, двенадцати и даже пятнадцати миль. Если вслед за этим лошади дать два дня отдыха, то она в состоянии сделать такую же дорогу во второй раз. Обыкновенно путешествия арабов не так длинны, но за то в один день они проезжают еще большие пространства, даже с довольно большим грузом. По мнению арабов, хорошая лошадь должна быть в состоянии нести на себе не только вполне взрослого человека, но еще его оружие, его ковры для отдыха и сна, запас пищи для себя и своего всадника и знамя, несмотря на противный ветер; в случае нужды, она должна бежать во весь опор целый день, без пищи и питья.
«Лошадь», писал Абд-эль-Кадер к генералу Дома, «которая чувствует себя здоровою во всех отношениях и получает необходимое ей количество ячменя, может удовлетворить всем требованиям всадника; и пословица говорит: «корми лошадь ячменем и обращайся с ней, как хочешь». Хорошие лошади часто не пьют в продолжение одного или двух дней. Они едва бывают сыты и все-таки должны исполнять волю своего господина. Это сила привычки; потому-то арабы говорят, что лошадь, также как и человека, в первую пору ее жизни можно воспитывать и заставлять привыкать к чему бы то ни было. Обучение в молодости остается неизгладимо, как буквы, высеченные на камне, а обучение взрослой лошади исчезает, как гнездо, которое вьет птица. Древесная ветвь гнется, куда ее гнут, а ствол не согнется никогда. Арабы обучают своих лошадей с первого года; на втором году они уже объезжают их. Поэтому лошади так выносливы в старости. «В первый год жизни», говорит поговорка, «привязывай лошадь, чтобы с ней не случилось несчастья; во второй год объезжай ее до тех пор, пока спина ее сделается вдвое шире прежнего; в третий год жизни снова привяжи ее, и если тогда из нее ничего не вышло, продавай ее!»
Арабы различают множество пород своих лошадей и у каждой местности есть своя лучшая порода. Известный факт, что арабская лошадь достигает полного совершенства только на месте своего рождения, и поэтому, как ни хороши лошади западной Сахары, они все-таки далеко уступают лошадям, которые родятся и растут в Счастливой Аравии. Только тут можно найти настоящих «кохэ-эли» или «коохлани», что значит «совершеннейшие» по словам арабов, эти лошади происходят по прямой линии от тех кобыл, на которых ездил Магомет. Хотя мы можем усомниться в верности родословного дерева, но остается верным то, что пророк, пользовавшийся уважением во время жизни, имел превосходных лошадей, и что, следовательно, уже по этому сравнению можно судить о достоинствах названной породы. С другой стороны, также верно то, что арабы с величайшею заботливостью смотрят за чистотою крови своих пород.
Между всеми кровными лошадьми, арабы выше всего ценят тех, которые разводятся в Недже; это внутренняя, возвышенная часть аравийского полуострова, изрезанная крутыми скалами. Племя Каадам известно лучшими лошадьми. В Недже есть двадцать семейств первоклассных лошадей, древнее происхождение которых доказано; от этих благородных семейств распространяются кровные лошади в другие места. И жеребцы чистой породы кохэ-эли покупаются за огромные деньги, а кобыл почти вовсе не продают: араб потеряет свое доброе имя, если отдаст такое драгоценное сокровище за золото или серебро. В Геджасе лошадь более, чем в других местах, принадлежит к семье, которая о ней заботится несравненно больше, чем о других своих членах. Когда воин отправляется в опасный поход, то семья желает лучшего счастья не седоку, а лошади, и если последняя, вернувшись с поля битвы без седока, войдет в палатку, то печаль об оставшемся на поле битвы далеко не так сильна, как радость о возвращении коня. Сын или близкий родственник убитого наследует благородное животное, и на нем лежит долг отомстить за смерть всадника, тогда как потеря лошади не может быть искуплена никакою местью. Если лошадь погибла в битве или взята в плен неприятелем, и всадник пешком возвратится домой, то его ожидает неласковая встреча. Крикам и стонам нет конца, и траур длится целые месяцы.
Но за то такая лошадь действительно ни с чем несравнима. Как я уже говорил, араб требует очень многого от ее силы, но обращается с нею с необычайной любовью. С ранней молодости она не слышит сердитого слова, не получает ни одного удара. Ее воспитывают с величайшим терпением и нежностью; она делит со своим господином и радость, и печаль, разделяет с ним жилище и даже чуть ли не ночлег. На нее не нужно бича: легкий удар шпорами, одно слово всадника заставляют ее ускорять бег. Человек заключил тут теснейшую дружбу с животным, и как тот, так и другое, чувствуют себя стесненными в отсутствие верного спутника. Не раз случалось, что лошадь приносила труп своего седока с поля битвы до самой палатки, точно зная, что убитого воина нельзя оставить на поругание неприятеля.
Умеренность и неразборчивость в пище развиты в арабской лошади не менее описанных милых качеств ее нрава. Она довольна немногим, и при скудной пище в состоянии переносить самую тяжелую работу. Не удивительно, что такое животное пламенно воспевается сотнями поэтов, что оно составляет исключительный предмет разговоров арабов, который ведется у походных костров, и что оно составляет их гордость и самое драгоценное сокровище.
Известно множество рассказов, которые доказывают, как тяжела этим сынам пустыни разлука с конем. Положительно известно, что даже чарующий блеск золота, который производит такое сильное впечатление на человека, живущего грабежом, не в состоянии поколебать любви араба к своему коню. Чем кровнее конь, тем больше lорожит им та счастливая семья, которая им владеет. Если продается даже самая простая лошадь, то ее владелец торгуется из-за нее по целым часам, потому что он уже вперед завидует будущему владельцу, который уведет от него такое сокровище.
Невольно улыбаешься тем похвалам, которые воздаются кровной лошади. «Не называй, это животное моим конем, называй моим сыном! Он бегает быстрее вихря, быстрее взора. Он чист, как золото. Его глаза светлы и видят так хорошо, что и в темноте разглядят волосок. На бегу он догоняет газель. Орлу он может сказать: я несусь не тише тебя! Когда он слышит, как смеется девушка, он ржет от радости; сердце его бьется сильнее при свисте пуль. Из рук женщины он примет хоть милостыню, врага же топчет ногами в лицо. Когда он может мчаться, как вихрь, то из глаз его капают слезы. Ему все равно: ясно ли небо, скрыто ли солнце за облаками пыли, потому что это благородный конь, который презирает бешенство бури. На земле нет существа, ему равного. Он носится с легкостью ласточки; он так легок, что мог бы танцевать на груди твоей возлюбленной, не беспокоя ее. Его бег так спокоен, что на всем скаку ты можешь на нем выпить чашку кофе и не пролить ни одной капли. Он понимает все, как сыны Адама; ему не достает одного языка».
Нередко случается, что, вследствие особенного расположения, один араб продает другому свою лошадь, несмотря на то, что покупатель не имеет в наличности требуемой суммы. В таком случае, прежний владелец довольствуется хоть половиною суммы, а счастливый покупатель обязан мало-помалу выплатить долг, но до тех пор лошадь принадлежит обоим, и все, что только будет завоевано, приобретено и награблено при помощи этой лошади, – делится между ними поровну. Чужестранцу араб не продаст лошади ни за какую цену. Вора он преследует на сколько может, в самый центр враждебного племени, но честь лошади для него дороже всего: говорят, что один араб рассказал вору, который украл у него лучшую кобылу, как ее надо пустить во весь дух, чтобы она удержала за собою славу самой быстрой лошади.
После арабов, лучше всех обращаются с лошадьми персияне и англичане. После сказанного, мне едва ли остается говорить что-нибудь про персидских лошадей, потому что персияне научились обращаться со своими лошадьми у арабов, а также чрезвычайно улучшили свою породу тем, что ввели у себя арабскую лошадь. Впрочем, говорят, что в прежние времена персияне обращали гораздо больше внимания на разведение лошадей. В настоящее время англичане решительно превзошли их в этом отношении. Уже около двух столетий, они обратили особенное внимание на коннозаводство и действительно добились удивительных результатов. Прежде они предпочитали больших лошадей с толстыми костями; позже в Англию были ввезены арабские жеребцы и таким образом, мало-помалу, произошла англо-арабская лошадь, которая теперь распространена по всему острову. Настоящих кровных лошадей нигде нельзя найти в таком огромном числе, как в Англии, Британское золото дает возможность улучшать и эту породу и сохранять чистоту ее крови.
Так называемая английская скаковая лошадь считается обыкновенно лучшею из всех английских лошадей. Она отличается вытянутым туловищем и тонкими ногами. Только ее прародителю, арабской лошади, оказывается такое же внимание, как ей. В Англии разведение скаковых лошадей, обращение с ними и образование их возведено на степень науки, которою деятельно занимаются самые знатные англичане. При таком заботливом уходе было сделано много важных опытов. Опыты улучшения породы доказали, что рост, формы, нрав и способности какой-нибудь породы наследственны и что воспитание и внешние отношения имеют очень мало влияния. Далее наблюдали, что всякий жеребенок по форме тела больше похож на мать, чем на отца, а что от последнего он наследует форму головы и ног, нрав и быстроту. Некоторые недостатки легко передаются от родителей потомству, и их уничтожение достигается только при полнейшем внимании. В Англии есть родословные, веденные со всевозможною точностью и засвидетельствованные самыми верными людьми.
Самая замечательная скаковая лошадь была Эклипсе. Эклипсе происходила от арабских родителей, которых, впрочем, не особенно берегли. Отец ее, Марск, бегал по лесу почти одичавши. Ее мать, Спилетта, была побеждена на первой скачке, осуждена на заклание и спасена вмешательством одного слуги. Сын этой лошади ни разу не был побежден; но на скачках он блистал недолго, всего семнадцать месяцев. По прошествии этого времени никто не пускал своих лошадей состязаться с этим непобедимым скакуном. Великолепное животное околело 25 лет от роду, в 1789 г. Его скелет был доставлен в оксфордский музей, где хранится и теперь.
Вслед за скаковою лошадью особенно ценится английская охотничья лошадь. Она сильнее и крепче, но весьма тонко сложена; она так же вынослива и быстра, как арабская лошадь и как нельзя более приспособлена для своей цели; но все-таки она ценится гораздо дешевле скаковой лошади.
