Детские комнаты в лесу
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
В жаркий летний полдень хорошо отдохнуть в лесу, под тенью высоких деревьев. Как шатер, простирает над головою свои ветви могучий, раскидистый дуб, шумят верхушками стройные березы, тихо покачивает душистыми ветвями цветущая липа, а внизу, под ногами, какой мягкий ковер, как хороша и зелена трава, а цветов-то, цветов сколько!
Прилягте же под тенью деревьев на этот зеленый ковер и присмотритесь как можно внимательнее к тому, что делается перед вашими глазами: на земле и во мху, на стеблях растений и травинках, в ярких и душистых чашечках цветов, на грибах и ягодах вы увидите целый мир маленьких живых созданий, в котором все кипит жизнью, все говорит о постоянном, бодром труде, о пылкой любви к своему роду, о безграничной заботливости о своем потомстве.
Множество всевозможных насекомых, крупных и мелких, и самых крошечных бегает и суетится здесь; они осматривают землю, ощупывают стебельки и листья, приподнимают лепестки, забираются в чашечки цветов; одни из них озабочены едой: собирают цветочную пыльцу, сосут сок из стеблей, грызут траву, листья и древесину; но многое множество их хлопочут не о своем пропитании: заботливые матери, забыв о самих себе, ревностно осматривают и землю, и стебли, и цветы, и листья, чтобы положить свои яички, и собирают запасы, чтобы обеспечить корм своим будущим детям.
Вы срываете один цветок, – ай, что это такое?! Какая гадость! На стебельке цветка, в том месте, где сидят попарно зеленые листья, вы видите кучку белой пены, похожей на слюну. Простой народ так бы и сказал вам, что это слюна змеи, но не верьте этому: эта кучка белой пены никогда не высыхает, всегда она свежая, хоть и весь день ее припекает жаркое солнце. Вы, вероятно, удивитесь, когда я скажу вам, что эта пена – жилище маленького живого существа.
Маленькое насекомое – кобылка положила на цветочный стебелек свое крошечное яичко и улетела, спокойная за его будущее. Скоро из яичка выползла личинка кобылки – слабый беловатый червячок с двумя черными глазками на маленькой головке и шестью нежными лапками.
Жаркое солнце невыносимо припекало червяка, горячий воздух сушил его кожу, яркий свет слепил его, а кругом него так и летали хищные мухи, жуки, осы, подбирался к нему паук со своей страшной паутиной, высматривал его зоркий птичий глазок... Как спастись от них, где укрыться от жары и яркого света?
В цветке, на котором сидела личинка кобылки, много соку: ее мать не зря положила яичко на стебелек первого попавшегося цветка, нет, она выбрала самый свежий стебелек, полный сладкого сока; целый день этот сок течет по стеблю вверх к листьям и цветам. Маленькая личинка кобылки вонзает в стебель свой хоботок и долго, не отрываясь, сосет из него сок. И она не только пьет, а в то же время и выдувает из него из заднего конца тела пузырь за пузырем; мало-помалу эти пузыри окружают все ее тело, и скоро на том месте цветочного стебля, где сидела личинка, виднеется только комочек нежной белой пены, личинка живет внутри нее, как в уютном домике.
По мере того, как наружные слои пузырей высыхают, личинка выпускает все новые и новые пузыри, и комочек пены никогда не высыхает, всегда он свежий и влажный.
Так защищает себя нежная личинка кобылки от яркого солнца и горячего воздуха; пауки, мухи и осы не трогают ее теперь, да и человек брезгует цветком, на стебельке которого он видит пену, похожую на слюну, а этого-то только и нужно личинке. Живет она спокойно внутри своего домика и вдоволь сосет из стебля сок, пока не вырастет и не разовьется. Тогда наша личинка превращается в крылатую кобылку, покидает домик из пены и улетает, оглашая воздух веселым цырканьем.
Поднимите теперь голову вверх и посмотрите, что там за бурые клубочки висят на тополе, как будто скомканные кусочки листьев.
Попробуйте достать несколько таких комочков, и вы увидите, что это действительно тополевые листья, очень искусно свернутые в трубочки. Это детские комнаты жучка – тополевого трубковерта. Трубковерт и многое множество других его родственников принадлежат к большому семейству жучков-долгоносиков, которых очень много разных пород в наших лесах; некоторые из них называются также слониками, должно быть, за их длинные, несколько согнутые, хоботки.
Тот, кто захочет видеть самку тополевого трубковерта за работой, должен отправиться в лес в мае месяце и осмотреть прежде всего нижние веточки тополя.
В то время как вверху весенний ветер так и раскачивает ветви деревьев и заставляет дрожать листья тополя, в нижних, тихих слоях воздуха веточки спокойны, вот почему наш трубковерт и выбирает их всегда для своей работы.
А вот и сам он, этот маленький, красивый жучок с довольно длинным согнутым хоботком и широким круглым тельцем, великолепно окрашенным на брюшке в синий цвет и отливающим на спинке золотом и медью.
Жучок собирается приступить к работе, не будем же мешать ему в этом, а лучше посмотрим, что он будет делать.
На молодых, нынешних побегах тополя наш трубковерт выбирает листья не слишком старые и не слишком маленькие, расположенные на средней части побега. Выбранный им лист молод, еще имеет желтоватый оттенок, но уже довольно велик; его зубчики вздуты в виде валиков и обильно выделяют липкую, душистую смолу.
Лапки жучка вооружены на концах двойными коготками-крючочками, а снизу, на подошвах, покрыты густой щеткой белых волосков; благодаря этому наш жучок может проворно ползать по самым скользким, отвесным поверхностям и может стоять и бегать вверх ногами, как мухи по потолку; его сильный, согнутый хоботок расширяется на конце в лопаточку, которая оканчивается острыми челюстями, действующими как ножницы.
Молодой, сочный лист не может быть свернут трубковертом в трубочку; он слишком упруг для этого; стоит только его свернуть, как он тотчас же развертывается и принимает прежний вид, поэтому наш жучок, выбирая лист, взбирается прежде всего на его черешок и начинает старательно вертеть в нем дырочку. На черешке образуется маленькая, довольно глубокая ранка, которая скоро мертвеет. Благодаря ей приток соков к листу уменьшается, лист обвисает в раненой точке, вянет и делается более податливым. Наступает время трубковерту работать.
Несмотря на то, что лист висит свободно и обе стороны его одинаково доступны для трубковерта, он всегда помещается на верхней части листовой пластинки, так как верхняя сторона, легче сгибаемая, должна находиться внутри свертка, тогда как нижняя, более упругая, благодаря тому, что по ней проходит сеть толстых жилок, должна быть обращена наружу. Крошка-жучок отлично понимает это.
Вот он и за работой. Тремя ножками одной стороны уцепился он за скатываемую часть листа, тремя другими цепляется за свободную часть пластинки; крепко укрепившись крючочками и щетками ножек одной стороны, напряженно работает он ножками другой стороны.
Для того чтобы понять, как трудно дается трубковерту его работа, надо присутствовать при ней в продолжение многих часов, надо видеть, как его ножки дрожат от усталости, с какою осторожностью он только тогда освобождает одну лапку, когда пять остальных крепко цепляются за лист; с одной стороны три ножки с силой упираются в лист, с другой три ножки с напряжением тащат его, скатывая, к себе. И все шесть ножек понемножку перемещаются, причем усилия их ни на минуту не ослабевают. Из-за одного мгновенья рассеянности или усталости весь свиток может развиться, – и вся работа пропадет даром. Нередко упругость листа побеждает усилия насекомого, но упорно и терпеливо наш жучок снова возобновляет свою кропотливую работу и снова принимается свертывать непокорную часть листа.
Но вот и готово дело: лист свернут, и край его уже загнут у своего бокового угла, противоположного тому, с которого была начата работа.
Наш трубковерт удваивает свое старание и терпение; концом хобота, расширяющимся в виде лопаточки, он нажимает край точка за точкой, как портной утюгом, разглаживает шов, и работает над этим чрезвычайно долго. Лист, выбранный трубковертом молод, и его зубчики выделяют много липкого, смолистого сока; когда трубковерт прижимает и приглаживает его своим хоботком, этот сок выступает и крепко склеивает между собою прилегающие друг к другу части листа.
Теперь работа трубковерта кончена; получилась крепкая трубочка, имеющая около вершка в длину; она висит отвесно на конце увядшего, загнувшегося черешка. Целый день ушел на ее приготовление. После короткого отдыха заботливая мать принимается за другой лист и, работая всю ночь напролет, изготовляет другую трубочку. Две трубочки в сутки – это все, что может сделать самая прилежная из них.
Эти трубочки предназначаются для детей трубковерта. Если мы развернем одну из них, мы найдем между слоями листа маленькое яичко, часто в одной трубочке мы находим их 2, 3, 4, но всегда поодиночке. Эти яички продолговаты, желтоваты и похожи на крошечные янтарные бусы. Они только слегка приклеены к листу и легко отделяются от него при малейшем сотрясении. Не прерывая своей работы, мать клала их между краями сгибаемого листа, когда свертывала из него трубочку.
Свертывание трубочек и кладка яичек продолжается недели 2–3, после чего мать умирает, спокойная за своих будущих детей: стенки их детской комнатки надежно защитят их от опасности и в то же время будут служит им пищей, пока не придет им время превращаться в куколок, а затем и в жучков-трубковертов, самки которых в свою очередь будут свертывать листья тополей, готовя кров и пищу для своего потомства.
А вот и еще одна детская комнатка, и притом какая надежная: стенки ее; тверды и прочны, в них нет ни одного отверстия, ни одной дверки или окошечка, через которые могли бы заглянуть непрошенные гости; внутри царит полное спокойствие, ни внешний шум, ни внешние заботы не достигают сюда.
Эта детская комнатка – самый обыкновенный лесной орех. Маленькое, чуть заметное пятнышко на его скорлупе указывает на то, что он превращен в детскую и что внутри его помещается ребенок.
Этот ребенок – толстенькая, жирная личинка, согнутая дугой, белого цвета, с желтой роговой шапочкой на голове. Если вынуть ее из ореха, она будет шевелиться, биться, но ползти не может, так как у нее нет ног, нет никаких приспособлений для того, чтобы двигаться, да и на что понадобилось бы ей это уменье в тесном ядре ореха, в котором пройдет ее детство?
Ядро ореха, в котором сидит личинка, – это ее пирог, от которого она ест безостановочно и которого ей хватает как раз до тех пор, пока не придет ей время покинуть свою детскую комнатку; но для двух личинок его бы не хватило, вот почему в каждом орехе и бывает всегда только по одной личинке.
Теперь посмотрим, как же эта личинка попала в орех. Весной, когда на орешнике завязались уже орехи, к нему прилетает рыжий жучок из той же породы долгоносиков, как и тополевый трубковерт, но с очень длинным, сильно изогнутым хоботком; зовут его ореховым плодожилом, или баланином.
Ползая по орешнику, жучок выбирает довольно крупный зеленый орех, с сочной, мягкой еще скорлупою, и начинает прилежно скоблить в нем глубокую дырочку до самого ядра. Когда дырочка готова, жучок прикладывает к ней конец брюшка, опускает в нее яичко и уползает к другому ореху.
Орех наливается, внутри него разрастается сочное ядро, скорлупа твердеет, – и дырочка, сделанная в ней когда-то плодожилом, мало-помалу зарастает, и на месте ее остается только пятнышко, которое указывает зоркому глазу, что за непрошенный гость поселился в орехе.
Скоро из яичка внутри ореха выходит личинка и принимается за еду; мы знаем уже, как она живет в нем, а потому перейдем прямо к тому времени, когда придет ей пора вылезать из ореха.
К началу августа нашей личинке, сильно выросшей и растолстевшей внутри ореха, тесно становится в ее детской комнатке; запас ее пищи почти истощился, и место его заняла червоточина, и наша личинка спешит выбраться на волю.
Долго и терпеливо грызет она концами своих челюстей скорлупу изнутри и наконец прогрызает в ней дырку, равную по ширине ее головке.
Но как же пролезет в такую узкую дырку личинка, – ведь тело ее втрое толще головки; к тому же у нее нет ни волосков, ни крючочков, ни присосок для того, чтобы помогать себе высвободиться?
Пролезая через дырочку, личинка вытягивается, с усилием протискивает часть туловища сквозь узкое отверстие; потом все соки ее тела перемещаются из задней части тела в переднюю, уже высвободившуюся часть, которая вздувается вследствие этого так сильно, что делается в 5–6 раз толще головы. Так-то вот, то расширяя, то сжимая свое тело, личинка мало-помалу и протискивает свое тело сквозь тесную дырочку, то выпрямляясь, то раскачиваясь из стороны в сторону, широко раскрывая от напряжения свои челюсти.
Но вот и готово дело: личинка свободна; тихо скользит она по ореху вниз и стремглав падает на землю. Для нас падение с такой высоты было бы гибельно, но для мягкой, гибкой личинки оно ни по чем; очутившись на земле, она тотчас же выбирает местечко и начинает зарываться в землю, изо всех сил работая челюстями.
Закопавшись в землю на некоторую глубину, наша личинка выкапывает себе ячейку и окукливается в ней на всю зиму.
Но почему же, – спросите вы меня, – личинка так необдуманно покинула перед самой зимой орех – это превосходное, безопасное убежище и перебралась в землю, где для нее наверное будет гораздо опаснее? Почему бы не перезимовать ей в орехе до следующей весны?
Но нет, наша личинка права, выселяясь из своего ореха осенью. Ведь вы знаете же, что поспевшие орехи не остаются висеть на кусте, а падают на землю, а по земле теперь бегают во множестве мыши, делая запасы на зиму. Червивый орех для мыши – счастливая находка, она с удовольствием съедает жирную личинку вместо ядра. Но есть еще и другая важная причина для личинки спешить выбраться из ореха прежде, чем она превратится в куколку. Ведь иначе весною из ореха пришлось бы выбираться уже не личинке, а жучку плодожилу, ну а он-то был бы не в состоянии выбраться из ореха, – ведь он же не мог бы протиснуть свое тело в узкую дырочку, как это делала личинка, а хоботок его слишком длинен для того, чтобы он мог пустить его в дело, сидя в тесном орехе. Он не мог бы прогрызть себе путь на свободу, и уютная детская комнатка, которая так долго давала ему приют и пищу, пока он был ребенком, сделалась бы его могилой.
Посмотрите теперь на эту дубовую ветку, которая так низко спускается перед нами. На одном из ее листьев разгуливает маленькое насекомое с прозрачными крылышками, очень похожее на муху; но это не муха: у этого насекомого 4 крылышка, а ведь вы знаете, конечно, что у настоящих мух только по 2 крыла, это насекомое – орехотворка.
Весной, когда дубовые листья только что начинают развертываться из почек, эта орехотворка садится на сочный молодой дубовый листочек и прокалывает его тонким острым яйцекладом, который она выпускает из своего брюшка.
Проколов в листе небольшую дырочку, орехотворка опускает в нее яичко и потом закупоривает дырочку особой жидкостью, которая на воздухе твердеет.
Проделав это, она перебирается на другой лист, потом на третий и везде делает то же самое.
Как нарывает палец, в который попала заноза, так и место на листе, уколотое орехотворкой и в которое положено ее яичко, начинает разбухать, и скоро на этом месте образуется как бы орешек.
Орешек растет, растет и внутри его личинка, вышедшая из яичка, положенного орехотворкой.
Мало-помалу орешек становится похож на маленькое краснобокое яблочко, только яблочко это не вкусное и сильно вяжет во рту.
Маленькая личинка орехотворки спокойно живет внутри яблочка, питаясь соками листа, а потом превращается в нем в куколку, из которой выходит новая маленькая орехотворка, которая прогрызает острыми челюстями стенку орешка и выползает на волю.
На листьях дуба ползают и разные другие орехотворки, которые производят и разные орешки. У одних орехотворок они очень малы и почти прозрачны, так тонки их стенки, другие сидят на листьях кучками, третьи не больше черничной ягоды и покрыты желтыми и красными пятнами и т. д. Из орешков одной орехотворки, которая водится в Малой Азии, прежде приготовляли чернила и черную краску, почему все наросты, сделанные на дубах орехотворками, и называются чернильными орешками, хотя теперь этот способ добывания чернил почти оставлен, потому что теперь научились приготовлять чернила другим способом лучше и дешевле.
Орехотворки встречаются не только на дубах, но и на других деревьях, кустарниках и травах, но не все наросты, которые вы увидите в лесу, сделаны ими; многие другие насекомые устраивают подобные же комнатки для своих детей; называются все эти наросты галлами.
Вон посмотрите там на листьях бука виднеются два нароста; один из них гладкий и блестящий и оканчивается острием, другой помещается на нижней стороне листа; он гораздо меньше первого, похож на шарик и весь утыкан жесткими волосками. Оба эти галла сделаны маленькими комариками-долгоножками.
На многих иглах сосны вы, вероятно, замечали белые продолговатые кусочки смолы. Вы, может быть, подумали, что эта смола вытекает из игол или капает сюда с верхних веток? Ни чуть не бывало, эти продолговатые кусочки смолы – тоже детские комнатки личинок долгоножки, только другого вида. Крошечные личинки живут себе под защитой своих смолистых комнаток и потом окукливаются в них, чтобы пробить себе в смоле дверку, и вылезают уже из них комариками-долгоножками.
А вот и еще другое уродливое образование на ветвях растения, сделанные насекомыми, – это шишки на ветвях ели. Вы, может быть, и приняли их с первого взгляда за настоящие еловые шишки. Но если вы приглядитесь к ним внимательнее, вы, конечно, заметите, что они имеют другой вид, чем настоящие шишки елей. Теперь эти уродливые шишки побурели и потрескались и внутри пусты. Недели 2–3 тому назад они были еще зеленого цвета и снаружи закрыты. Если бы вы разрезали тогда такую шишку, вы нашли бы внутри ее несколько пустых отделений, а в них маленьких бескрылых еловых тлей.
Самка еловой тли положила весной яйца у основания молодого елового побега и потом начала сосать веточку. От этого основание веточки и самые иглы начинают вздуваться; вышедшие из яиц молодые тли располагаются под раздувшимися чешуйками и тоже принимаются сосать побег. От этого иглы все более разрастаются в ширину, сливаются краями, и получается шишка, похожая на семенную шишку ели. Молодые тли скрываются внутри шишки; когда же тли совсем разовьются, шишка трескается, и они выходят наружу.
Много еще разных галлов и других затейливых домиков устраивают матери-насекомые для своих детей, много труда, зачастую медленного, тяжелого и кропотливого, приходится им употребить на то, чтобы обеспечить жизнь своих будущих детей. Ведь среди насекомых мало найдется таких, которые могут сами вскармливать своих детенышей, оберегать их и поставить на ноги; устройство детской для своих малюток, где был бы им обеспечен достаточный для них запас пищи, – вот все, что они могут для них сделать, и после того умирают. Поэтому в постройке гнезда-детской всего сильнее проявляются способности матерей-насекомых; маленькие, слабосильные, они при устройстве гнезда ухитряются выполнять самые трудные и затейливые работы; среди насекомых вы найдете и землекопов, и портных, и прядильщиков, и каменщиков. И сколько искусства и сметливости, сколько упорного, настойчивого труда и терпения увидите вы, если станете присматриваться к детским комнаткам, устроенным насекомыми в лесу!
Комментарии ()