Для чего у животных хвост?
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
Каждая часть тела животного имеет свое особое назначение: глаза, чтобы видеть, уши – чтобы слышать, желудок чтобы переваривать пищу, крылья служат для летания и т. д. Без сомнения, для какой-нибудь надобности существует и хвост, и если мы попытаемся разобраться, в чем заключается его служба, то окажется, что все главнейшие органы животных, вместе взятые, не имеют, пожалуй, столько назначений, сколько один хвост.
Птичий хвост состоит из жестких перьев, которые могут складываться и развертываться подобно вееру. В развернутом виде он может принимать различные положения: наклоняться вправо или влево, подниматься своим концом и опускаться, что дает возможность птице поворачивать его как в стороны, так вверх и вниз.
Едва ли на всех кораблях всего света руль настолько разнообразен по форме, как хвост у птиц. У гагар он состоит из маленьких перышек, которые едва выдаются над соседними, почему эти птицы летают прямолинейно, то есть не могут делать крутых поворотов; для того, чтобы повернуть в сторону, они должны описать большой круг. Несколько подлиннее и потому лучше действует руль у уток и у гусей.
У хороших летунов хвост средней длины узкий и жесткий; иногда все перья в нем одинаковой длины. Иногда же средние бывают длиннее крайних, или же наоборот: крайние значительно длиннее средних; в этом последнем случае хвост имеет вилообразный вид, как, например, у ласточки и стрижа. С такими хвостами птицы летают особенно ловко. Посмотрите, какие фигуры описывают в воздухе стрижи, когда они гоняются друг за другом. Вот они летят по прямой линии, потом вдруг круто сворачивают в сторону и мчатся назад, или стремглав, как камень, бросаются вниз; еще секунда – и птицы вот-вот должны удариться о крышу, но они вдруг взвились столбом кверху, сделали круг и пролетели в узкую щель между стеной и водосточной трубой.
Очень длинные хвосты, в том роде, как у фазана или сороки, по-видимому, служат третьим дополнительным крылом, которое, хотя и не делает размахов, но все-таки поддерживает птицу в воздухе. Иногда длинный хвост птицы служит ей больше украшением, нежели рулем; в таком случае у самцов он бывает длиннее и более ярко окрашен, нежели у самок, как, например, у петуха, птицы-лиры, райской птицы и др. Кстати сказать, то, что называют хвостом у павлина, на самом деле совсем не хвост, так как перья его растут на спине, близ места прикрепления крыльев.
Существуют птичьи хвосты, которые могут служить не только рулем, но и для какой-нибудь другой надобности. Например, у дятлов, упругий хвост, состоящий из очень жестких, обтертых на конце перьев, подпирает птицу, когда она лазит по стволам деревьев. Пингвины, эти нелетающие птицы южного полушария, упираются на хвост, когда они стоят на своих коротких ногах, прикрепленных к заднему концу тела. Таким образом хвост служит им как бы третьей ногой. Трясогузка, получившая свое название потому, что она постоянно трясет хвостом вверх и вниз, пользуется им для поддержания тела в равновесии в то время, когда она бегает за насекомыми.
Можно было бы думать, что и у рыб хвост действует как руль; однако рулем служат у них парные плавники; хвост же по своей работе соответствует скорее пароходному винту.
Рыба ударяет им вправо и влево, отчего тело ее получает толчок прямо вперед. Так же действует хвост и у китов, с той только разницей, что они держат его не ребром, а плашмя, и потому ударяют им не вправо и влево, а вверх и вниз.
Особенно разнообразно назначение хвоста у сухопутных зверей. У лошадей, коров и многих других копытных животных хвост служит махалкой для отмахивания от насекомых. В этих случаях на конце хвоста растет обыкновенно пучок длинных волос; у коров пучок этот невелик, скорее похож на кисть, на зато самый хвост настолько длинен, что корова достает им почти до передних ног. У лошадей, наоборот, сам хвост не велик, но зато волосы, растущие на его конце, немного не достигают до земли.
Но зачем же носят за собой свой длинный пушистый хвост наши кошки? Ведь они не отмахиваются им от насекомых. По-видимому, они пользуются им как рулем, или как шестом, с которым акробаты ходят по канату; при помощи хвоста кошка во время своих прыжков управляет движениями тела; хвост придает этим движениям ловкость: он направляет скачок в ту сторону, куда ей надо. При лазании кошка балансирует хвостом, то есть удерживает им тело в равновесии; если ей грозит опасность опрокинуться влево, она перекидывает хвост в правую сторону и наоборот. Этим, однако, не кончается служба хвоста кошки. Она пускает его в ход еще и тогда, когда хочет нагнать страху на своего врага. Стоит только посмотреть на кошку, перепуганную собакой для того, чтобы убедиться в этом. При виде неприятеля кошка выгибает спину, поднимает хвост трубой и при этом шерсть ставит дыбом. В таком виде она кажется много больше и страшнее. Редкая собака решится броситься на такую ощетинившуюся кошку.
Пушистые хвосты имеют еще одно интересное назначение. Когда лиса ложится спать, в особенности, если ей холодно, она свертывается калачиком, причем свой нос прячет в шерсть между хвостом и телом. При таком положении носа, воздух, который животное втягивает в себя для дыхания, проходит раньше между теплыми волосками шерсти и при этом нагревается; таким образом в легкие лисицы попадает теплый воздух. Не будь такого приспособления, лисица зябла бы сильнее, так как холодный воздух, проникая в легкие, должен сильно охлаждать тело.
У крыс хвост действует совершенно так же, как шест канатного плясуна, да и по своему виду он похож на маленький шестик: голый и прямой. Любопытно видеть, как орудует им крыса, когда, сидя на жердочке, она старается удержать свое тело в равновесии. Хвост в этих случаях всегда опущен вниз; если он производит легкие, едва заметные помахивания, – это значит, что крыса устроилась, но вот она захотела переменить положение, и хвост закачался, как маятник. По мере того, как движение крысы становятся более смелыми, хвост качается все быстрее и шире, наконец, он начинает описывать широкие круги и с такой быстротой, что кончик его становится почти невидимым; как спица катящегося велосипеда, он чуть-чуть мелькает в воздухе; это значит, что крыса сорвалась лапкой с жердочки и находится в большой опасности свалиться.
Цепкий хвост, которым особенно славятся американские обезьяны, служит им для лазания. Обезьяна может обматывать хвост вокруг ветки в несколько раз, и в таком положении она не только висит на хвосте сама, но и может держать на себе еще несколько обезьян. Знаменитые мосты, которые некоторые обезьяны строят из своих тел при переправе через ручьи и реки, держатся главным образом при помощи не рук, а хвостов: хвосты, как веревки, связывают обезьян друг с другом, с той только разницей, что эти веревки по желанию могут сами завязываться и развязываться.
Из лазящих зверьков особенно любопытный по своему назначению хвост имеет наша обыкновенная белка. Длинный, пушистый, с волосками, как бы расчесанными на две стороны, хвост белки очень напоминает опахало пера. Попробуйте бросить концом вперед жесткое с широким опахалом перо, или, еще лучше бумажную стрелку, и вы увидите, что перо или стрелка станут как бы скользить по воздуху вперед и вместе с тем плавно и постепенно опускаться вниз. Такую же стрелку представляет собою и хвост у белок: он помогает зверьку скользить по воздуху в то время, когда он делает прыжок с дерева на дерево. Вытянув свой хвост в одну прямую линию с телом, белка летит по воздуху как стрела, пущенная из лука. Тот же хвост служит белке и одеялом: забившись между сучьями, она загибает его назад и покрывает им всю спину, так что тело ее в таком положении оказывается защищенным от холода с боков сучьями, а сверху пушистым, широким хвостом.
Совсем особое назначение имеет хвост бобра, да и форма его, можно сказать, единственная в своем роде. Более всего он напоминает французскую булку, только очень плоскую; поверхность его вместо волос покрыта чешуйками; внутри его находятся сильные мускулы, которые могут поднимать его и с большой силой ударять им сверху вниз. По своему назначению этот странный хвост лучше всего можно сравнить с трамбовкой, которой вколачивают в землю камни на мостовой, а также с молотком, которым вбивают колья. Бобры пускают в дело свой плоский хвост для того, чтобы строить плотины. Хвостом они забивают колья в дно, а затем, когда эти колья будут переплетены прутьями, а между прутьями будет насыпана земля и всякий мусор, то хвост же служит и трамбовкой, которой бобры уколачивают землю и делают плотину плотной.
Но едва ли у каких других животных хвост имеет такое странное назначение, как у ящериц. В самом деле, что вы скажете об органе, который существует затем, чтобы отрываться? Для чего же, подумаете вы, понадобилось ему отрываться и зачем бы ему в таком случае и отрастать, если он должен отвалиться? Вы увидите, однако, что этот удивительный хвост, именно своею ломкостью, и оказывает ящерице огромные услуги, спасая ей жизнь.
Если вам случалось ловить этих юрких животных, вы, наверное, заметили, что хвосты их до чрезвычайности хрупки. По большей части покушение поймать ящерицу кончается тем, что хвост остается на траве, а сама ящерица убегает. Обыкновенно такую неудачу объясняют собственною неловкостью; между тем неловкость в этом случае не причем: хвост ломается не потому, что вы дергали за него или придавили его слишком сильно; он отпадает сам, или вернее, ящерица сама отламывает его.
Не трудно будет догадаться, какую пользу приносит ящерице такой удивительный хвост, если мы скажем, что всякий раз после подобной истории он отрастает снова. Замечательно, что отломившийся кусочек хвоста долгое время продолжает изгибаться как живой; поэтому птица, схватившая ящерицу, не сразу догадывается о том, что у нее во рту не целое животное, а только его частица; пока она станет проглатывать эту частицу, ящерица убежит далеко или забьется в норку; а хвост впоследствии отрастает у нее заново.
Для того чтобы ящерица могла легко и быстро отламывать свой хвост, он имеет особое устройство. Во-первых, он состоит из колец, в промежутках между которыми он и ломается; во-вторых, каждый позвонок в его скелете сложен из двух позвонков, соединенных между собою рыхлым веществом. Словом, здесь все приспособлено к тому, чтобы сделать его ломким; чтобы в месте излома не было кровотечения, мускулы хвоста на этом месте несколько вздуваются и зажимают кровеносные сосуды, вследствие чего потеря хвоста дается ящерице довольно дешево.
Так как ломкий хвост имеют далеко не все породы ящериц, а между тем хвосты есть у них у всех, то орган этот должен, стало быть, иметь и еще другое какое-нибудь назначение. Как и у многих других животных, он служит ящерице частью рулем, частью противовесом остальному туловищу и потому помогает животному управляться со своим телом и придает ее движениям большую ловкость и увертливость.
У многих ящериц хвост служит еще для того, чтобы докладывать о себе своим подругам. Обыкновенно животные употребляют для этого свой голос: звери и птицы кричат, кузнечики стрекочут, мухи жужжат; но ящерицы не могут таким способом объясняться друг с другом; громадное большинство их немы, как рыбы. Только гекконы, эти ночные ящерицы, водящиеся и у нас в России, могут издавать слабый писк, по которому они и отыскивают друг друга. Один из этих гекконов, так называемый сцинковый геккон живущий в Туркестане, хотя и нем, то есть не имеет голосового органа в горле, но может объясняться со своими товарищами хвостом. Хвост покрыт у него сверху широкими сухими чешуйками, которые при разгибании хвоста ударяют друг о друга и производят легкий треск.
Едва ли надо объяснять, почему именно ночные ящерицы имеют или голосовой орган, или, как сцинковый геккон, – хвост трещотку. Дневные животные могут отыскивать друг друга глазами, поэтому они еще могут обойтись без голоса; но ночью, как бы хорошо глаза ни были приспособлены к потемкам, нельзя видеть на далекое расстояние, и потому приходится подавать о себе вести звуками.
Некоторые ящерицы хотя и ведут дневной образ жизни, но не могут отыскивать друг друга при помощи глаз по той причине, что их трудно заметить. Это настоящие невидимки в царстве животных. В особенности замечательны из них те, которые любят голые, сыпучие пески пустынь. Вся верхняя сторона их тела окрашена под цвет песка; это до того точная подделка под песок, что, когда ящерица сидит неподвижно, прижавшись своим широким и плоским телом к земле, ее невозможно заметить даже на расстоянии нескольких шагов. Когда ящерица побежит, она, конечно, видна, но и тогда она мелькает, как тень или как привидение; но стоит ей остановиться на месте, и она словно проваливается сквозь землю; как бы пристально вы ни смотрели в это место, вы ничего не увидите, кроме песка. Эта игра в прятки проделывается, конечно, недаром.
Среди животных в пустыне найдется не мало птиц и змей, которые во всякую минуту не откажутся проглотить ящерицу, так что этим беззащитным гадам приходится постоянно думать о том, как бы получше спрятаться. Между тем куда можно спрятаться в голой пустыне, где нет ни камней, ни кустов, ни травы? Вот тут-то предусмотрительная природа и нашла средство пособить горю. Она окрасила ящериц под цвет глины, песка или вообще той почвы, на которой они живут. Эта окраска, превращая их в невидимок, дает им возможность на совершенно открытом месте прятаться не хуже, чем в кустах, траве и других укромных местах.
Однако окраска эта имеет и свои неудобства. Как может одна ящерица отыскать другую такую же ящерицу, когда они обе невидимки? Та же предусмотрительная природа и в этом случае вышла из затруднения; она и здесь нашла средство, и это все то же средство, каким она пользуется всякий раз, когда животному нужен орган для какой-нибудь особой исключительной надобности; другими словами – это все тот же хвост. Хвост ящериц-круглоголовок, о которых мы теперь говорим, сверху, как и все ее тело, окрашен под цвет песка, но снизу на нем наведены широкие ярко-красные и чернильно-черные поперечные полосы. Надо заметить, что ящерица может поднимать свой хвост кверху столбом и при этом еще закручивает кончик верхней стороной внутрь, а нижней наружу. В таком положении ярко окрашенный конец хвоста, который к тому же постоянно извивается, торчит на желтом фоне песка совершенно как флаг и потому виден на далекое расстояние.
Забавную картину представляют песчаные холмы в степях Туркестана, где кишмя кишат всякие ящерицы, а в особенности круглоголовки. Остановившись у такого холма, вы увидите перед собой желтый сыпучий склон, на котором там и здесь во множестве мелькают ярко-красные хвостики; самих ящериц вы не замечаете, так как их тело неотличимо от песка; вы видите только их хвосты, которые извиваются, играя своими красками, переползают с места на место и по временам скрываются. Попробуйте напугать круглоголовок, вдруг взбежавши на холм; хвосты моментально исчезнут; ящерицы спускают свои флаги, прислонив ярко окрашенную нижнюю сторону к песку, и перед вами остается голый песок без всяких признаков жизни.
Хвостики-флаги дают возможность ящерицам-невидимкам отыскивать друг друга. Когда среди голого песка взовьется такой флаг, другие ящерицы хорошо понимают, что это значит: «Ползите сюда, – я здесь!»
У некоторых ящериц, особенно крупных, хвост служит булавой, плетью или вообще орудием защиты. Таким хвостом-булавой вооружен колючехвост, или уромастикс, крупная, до аршина длиной, ящерица, живущая в Индии и Персии. Это настоящая корова среди ящериц: толстая, неуклюжая, она бегает тихо и, как корова, питается травой. Поймать колючехвоста нет ничего проще; спрятаться ему нелегко, – слишком он для этого велик и толст; убежать он может разве только от черепахи, да и куснуть хорошенько ему нечем, потому что зубы его малы и тупы. Поэтому дела уромастикса были бы очень плохи, если бы опять-таки на выручку ему не явился все тот же незаменимый хвост. Он весь усажен острыми толстыми шипами, в которых колючехвост находит единственную свою защиту. Ящерица с большой силой и больно бьет своим хвостом всякого, кто осмелится прикоснуться к ней.
Комментарии ()