Предки и родичи лошади

Могло ли достаточно хорошо развиваться человеческое общество без присутствия в его жизни такого помощника, каким является лошадь, и насколько велика роль этого домашнего животного в цивилизационном процессе? Об этом и многом другом рассказывает в своей статье замечательный лектор, непререкаемый авторитет в мировой естественнонаучной деятельности — Пётр Юльевич Шмидт. Статья увлекательна для интересующегося животным миром человека любого возраста, но особенно полезно такое чтение школьникам, приступившим к изучению биологии. Они получат новую информацию о немногочисленном семействе однокопытных, дополнят свои знания об известных видах — например, лошади Пржевальского, окунутся в далёкое прошлое, когда люди только начинали приручать диких животных. Читатель получит возможность даже в грядущее заглянуть: ведь вполне возможно, что в недалёком будущем человечество будет наблюдать однокопытных только в зоопарке.

Роль лошади в жизни человека.

 2402

Как сложилась бы жизнь и история человека, если бы ему не удалось приручить лошади? Вот во­прос, на который трудно ответить. Мы не можем себе даже и представить существования человека без его необходимейшего четвероногого помощника и друга. Судьбы всего человечества теснейшим образом сплелись с жизнью лошади под покровительством и под властью человека.

Жалким дикарем, охотником и рыбаком, — иначе говоря, полным рабом природы, жил человек без лошади. Переход к более независимому существованию пастуха-скотовода должен был начаться с покорения этого четвероногого, так как только с помощью лошади мог первобытный кочевник овладеть другими домашними животными, только верхом мог он перегонять свои стада с пастбища на пастбище, отражать нападения на них хищников...

Переход от скотоводства к земледелию также со­вершился при содействии лошади: она стала еще более близким другом и сотрудником человека, принимающим ближайшее участие в обработке почвы.

Вместе с тем быстрые ноги лошади позволили человеку одержать победу над расстояниями, над про­странством, — они облегчили ему расселение, сделали возможным завоевание земного шара. А значение ло­шади на войне! Могла ли бы борьба за существование между отдельными группами человечества, между расами и народностями, достичь такой интенсивности, если бы лошадь не стала соратником человека и не платила бы и своей кровью за все его победы? С другой стороны, как сложилась бы всемирная история, если бы не было этой интенсивной мировой борьбы?

Значение лошади в современных условиях не­сколько понизилось, вследствие появления нового фак­тора — еще более могущественных машин.

Однако, и сейчас, хотя бы на опыте последней грандиозной мировой войны, мы видим, как необхо­дима лошадь и как много значит она для человека!

Лишь с трудом можем мы нарисовать в своем воображении ту ужасную катастрофу, которую по­влекло бы за собой в жизни человечества исчезновение из его обихода лошади. Что сталось бы с земле­делием, с торговлей, с промышленностью, если бы мы лишились нашего верного друга и помощника?

Несмотря на столь важное значение лошади, мы мало задумываемся над вопросом о том, откуда она взялась. Мы так привыкли к ней, что присутствие ее под кровом человека кажется нам вполне естественным и даже само собой подразумевающимся. Между тем, ведь было же время, когда лошадь находилась в ди­ком состоянии, не знала седла и узды и составляла лишь лакомую добычу первобытного охотника.

Лошади в древности.

В ту эпоху жизни человечества, когда человек пользовался грубо обтесанными кремневыми орудиями (именно в «палеолитический» период), в долине Соны, во Франции, простирались обширные степи, и в них паслись огромные стада диких лошадей, за которыми, по-видимому, охотились жители. Вблизи нынешнего местечка Солютрэ найдены мощные отложения лоша­диных костей — целые пласты. Они занимают про­странство около 2000 кв. м, и толщина слоя достигает кое-где 2 метров. По приблизительному подсчету можно думать, что там находятся остатки не менее, как 100.000 лошадей; при том многие кости обожжены и разбиты, и нет ни одного целого скелета. Ясно, что это не естественное кладбище, а остатки пиршеств человека, — быть может, пиршеств многих поколений охотников.

К этому же времени относятся и первые изображения дикой лошади, сделанные рукой человека. Вы­гравированные на роге или вырезанные из кости фигуры, относящиеся к так назы­ваемой магдаленской эпохе палеолитического периода. Они изображают коренастую, плотного сложения лошадь, с большой головой и короткой, прямостоячей, как у зебры, гривой. Иногда эти произведения рук первобытного человека поражают своей экспрессией и верно схваченным движением. Голова лошади из пещеры Mac-д’Азиль вырезанная из оленьего рога, явственно ржет. Несколько лет тому назад в пещерах Дордони были найдены барельефные изображения дикой лошади, высеченные из камня на стенах пещеры в натуральную величину. На некоторых из рисунков и скульптур археологи наблюдали даже, будто бы, изображение попон и уздечек, но другие исследователи отрицают присутствие каких бы то ни было искусственных приспособлений и доказывают, что это либо стилизация рисунка, либо очертание другого рисунка, наложенного сверху.

Уже поверхностный взгляд, брошенный на первобытные изображения дикой лошади палеолитического периода, убеждает нас в замечательном сходстве их с современными дикими лошадьми, долгое время остававшимися неизвестными. Открытие их связано нераз­рывно с именем нашего знаменитого путешественника Н. М. Пржевальского.

Лошадь Пржевальского.

В пустынях Джунгарской Гоби ему удалось открыть дикую лошадь, отличавшуюся очень сильно от всех известных однокопытных и описанную затем в 1881 г. зоологом И. С. Поляковым под названием «Лошади Пржевальского» (Equus Prezwalskii). Первона­чально Пржевальским была привезена лишь одна шкура и череп этого редкого животного, но затем другие наши путешественники по Средней Азии — Грум-Гржимайло, Роборовскей, Клеменц — привезли еще несколько шкур и, наконец, удалось добыть и живых диких лошадей. Удалось впервые — увы! — благодаря стараниям немца, гамбургского торговца живыми зве­рями, Гагенбека. Он снарядил специальную экспеди­цию за дикими лошадьми в западную Монголию п доставил первые живые экземпляры молодых лошадей в Германию.

Взрослые дикие лошади столь быстры на бегу, что поймать их невозможно, да если бы и удалось, то едва ли они выжили бы в неволе. Поэтому монголы, для того, чтобы добыть диких лошадей, выжидают время, когда в табунах много недавно родившихся жеребят. Тогда они пускаются за табуном в погоню и отбивают уставших загнанных молодых животных. Подпущенные к кобылам монгольских лошадей жеребята могут быть выкормлены ими и привыкают постепенно к человеку, становясь довольно ручными, — в таком виде их уже не трудно и отправить в Европу, хотя все же часть погибает обыкновенно в пути.

Лет 15 тому назад лошади Пржевальского были доставлены впервые в Россию. Пара этих интересных животных была поднесена князем Ухтомским императору Николаю II и содержалась долгое время в Царскосельских царских конюшнях. Несколько лошадей были получены одним из наших крупных земле­владельцев на юге, Ф. 3. Фальц-Фейном, известным своими замечательными опытами акклиматизации в имении Аскания-Нова (в Херсонской губернии); наконец, пара лошадей Пржевальского попала в Московский Зоологический сад.

Низкорослые, коренастые лошади с большой головой и прямостоящей гривой живейшим обра­зом напоминают рисунки диких лошадей, выполненные первобытными жителями долины Соны. И на самом деле, азиатская дикая лошадь, если, быть может, и не тожественна, то во всяком случае очень близка и род­ственна европейской. Она обнаруживает, правда, неко­торое сходство и с дикими ослами Азии — куланами (или джигетаями), киангами, онаграми. На них она особенно похожа своей окраской — серовато-желтой, буланой, подходящей к свету песка пустынь, где она обитает. Вдоль спины тянется темный ремень, на пле­чах имеются темные полосы, концы ног, хвост и грива темно-бурые, почти черные. От обыкновенной лошади (Equus caballus) лошадь Пржевальского отличается прежде всего своим хвостом, имеющим некоторое сход­ство с ослиным — именно, длинные волосы хвоста на­чинаются не от самого корня, а несколько отступя от него, так что верх хвоста покрыт короткой шерстью. Все же к домашней лошади она ближе, чем к ослам, и по строению скелета, и в особенности черепа, и по устройству мозолей на ногах, над копытами, так назы­ваемых «каштанчиков». У ослов, полу-ослов, зебр и у всех других представителей семейства лошадиных «каштанчики» имеются лишь на передних ногах, тогда как у домашней и у дикой лошади каштанчики и на передних, и на задних ногах. Ясно, что это ближайшие родственники.

Родство этих двух видов обнаруживается еще и тем, что между ними легко образуются помеси.

В Аскании-Нова удалось получить нескольких бастардов, совмещающих в себе признаки дикой лошади и домашней.

 2419

Мул.

Впрочем, помеси между другими представителями лошадиных также возможны, и некоторые из них по­лучаются с давних пор с практическими целями. Особенно важное значение среди этих помесей имеет мул — помесь осла (самца) с лошадью (кобылой). Разведение мулов было известно уже в глубокой древности. У евреев оно было запрещено по закону Моисееву; однако, во времена царя Давида мулы имелись в Палестине, — вероятно, они ввозились туда из других соседних стран. Греки и римляне разводили мулов и даже выводили такие быстроногие породы, что они применялись на олимпийских играх и иногда одерживали блестящие победы, как о том свидетельствуют выбитые в честь победителей медали. У римлян рослые, сильные мулы применялись для поддержания поч­товых сообщений по великолепным римским дорогам, и изображения их также иногда украшали медали.

В настоящее время муловодство широко развито в Италии, Испании и Франции, и в этих странах ежегодно выводится не одна сотня тысяч великолепных, рослых, сильных, чрезвычайно выносливых и неприхотливых животных. Они совмещают в себе главней­шие достоинства осла и лошади, но совмещают и недостатки — голос мула - это почти не изменившийся, ужасный рев осла! Как и в большинстве случаев бы­вает с помесями двух разных видов, мулы бесплодны: они не дают потомства. Для получения их выводят особенно крупные и выносливые породы ослов.

При скрещении жеребца с ослицей получается другая помесь, сильно отличающаяся от мула — лошак. Она обладает менее ценными качествами.

Возможность получения помесей между ослом и лошадью не так еще удивительна — оба эти вида имеют общее отечество — они произошли из степей Средней Азии и Европы. В прежние времена и в степях сред­ней Европы вместе с дикими лошадьми водились дикие ослы. Между дикими представителями, как мы видели, немало сходных черт, и родство их не подлежит сомнению.

Зебры.

Гораздо дальше от домашней лошади стоит вто­рая группа ее родичей — зебры. Они водятся в количестве 3-4 видов, различающихся размерами и окраской, на равнинах и в степях Африки. По всему своему сложению, более тонкому и грациозному, чем у ослов и лошадей, а в особенности по своей характерной окраске, зебры образуют резко ограниченную группу.

Неоднократно, еще в древности, делались попытки приручить зебру и сделать ее домашним животным, но все они обыкновенно были неудачны. Лишь за последнее время удалось английским коневодам в Африке добиться большего успеха: упрямый и вольнолюбивый обитатель степей был укрощен и доведен до такой степени покорности, что явилась возможность пользо­ваться им и как упряжным, и как верховым животным.

Не смотря на эти удачные опыты, зебры оказались мало пригодными для верховой езды. Между тем в Южной Африке было особенно желательно использовать их в этом направлении, так как и лошади, и мулы часто подвергаются там повальной ги­бели от заражения крови особым паразитом — трипанозомой. Этот микроскопически малый паразит приви­вается животным при укусе страшной мухи цеце — истинного бича Африки. Зебры, как местные живот­ные, напротив, выдерживают свободно укусы цеце и могли бы потому успешно разводиться в местах самого сильного распространения этой мухи.

 1125

Зеброиды.

Эти соображения заставили испробовать скрещивание зебры с лошадью. Оказалось, что, хотя и с несколько большим трудом, можно также получить бастардов, так называемых «зеброидов. Это грациозные, прекрасно сложенные животные, обна­руживающие по всем статьям промежуточный харак­тер между зеброй и лошадью. Особенно замечательна их окраска, сохраняющая характер и общий план рас­положения полос, свойственный зебре, но полосы эти как бы расплываются и растушевываются на теле зеброида. Положительно, получается такое впечатление, как будто на кожу зебры натянута полупрозрачная кожа лошади, сквозь которую просвечивают полосы зебры!

Зеброиды оказываются животными гораздо более податливыми, в смысле приучения к сбруе и к седлу. Вме­сте с тем, они чрезвычайно выносливы, сильны и хорошо противостоят местным болезням. Несомненно, в Африке их ожидает блестящее будущее, как только удастся вырабо­тать достаточно удобные и легкие способы их разведения.

Зеброиды были получены и в «русской Африке» — в имении Аскания-Нова. Среди массы других редких животных, разводимых там на свободе, в степи, в совершенно естественных условиях, там содержатся и зебры. Оказалось, что они прекрасно могут приспосо­биться к климату южно-русских степей и зимой даже могут гулять по снегу. Владелец именья предпринял несколько опытов скрещивания этих полосатых красавцев с лошадьми местных пород и получил великолепных зеброидов, точно также, как и в Африке, ока­завшихся вполне пригодными и для упряжи, и для седла. К сожалению, и зеброиды, подобно мулам, оказываются бесплодными, и разведение их, следовательно, также связано с немалыми трудностями.

Результаты, полученные при скрещивании домаш­ней лошади с дикой лошадью и с зеброй, все же показывают, что далеко не все еще возможности исчерпаны и что в будущем мы можем надеяться получить еще другие разнообразнейшие помеси различных пред­ставителей семейства лошадиных. И если от одного родоначальника, каким была дикая европейская лошадь, запечатленная резцом первобытного человека, удалось вывести искусственным подбором такое бесконечное количество пород лошадей, каким мы теперь распола­гаем, то во сколько же раз разнообразнее будет со­став конюшен через сотню-другую лет, если человек не остановится на сделанных первых шагах и попы­тается использовать все драгоценные зачатки, заложен­ные в организме ближайших родичей лошади!

Законы наследственности, управляющие развитием органического мира, мало-помалу становятся достоянием науки, а когда ими овладеет вполне человек, он свершит чудеса, пред которыми поблекнут все успехи со­временной техники в области неодушевленной природы!

Шмидт П.Ю 1924 г.