Калонги

Серия книг «Друг животных», 1909 г.

 6579

Заходящее солнце сияет в просветах густого тропического леса; всюду кругом нас обступили высокие деревья с длинными, гибкими сучьями. «Но что же это такое висит на этих сучьях?» Какие-то огромные почернелые сморщенные груши. Таких огромных странных плодов мы еще никогда нигде не видали. Ими увешаны все деревья вокруг нас.

Вдруг одна из этих груш пошевелилась, за ней другая, третья... Да ведь это вовсе не плоды, а животные! Это громадные летучие мыши больше метра в размахе крыльев; называют их калонгами, или летучими собаками.

Весь день калонги спали, крепко зацепившись когтями одной из задних лап за сучок дерева, свесившись вниз головой и закутавшись вместе с головой в свои широкие, длинные крылья; плотно запахнувшись, они придерживают их другой свободной задней ногой.

Теперь наступил вечер, и калонги просыпаются; вот один из них приоткрыл один глаз и, продолжая еще кутаться в крылья, хмуро и недовольно глядит в чащу леса; он хорошо выспался, но ему все-таки жалко еще расставаться со своим теплым одеялом. Другой калонг жадно нюхает воздух, то раскрывая, то закрывая глаза: он нюхает, не пахнет ли где поблизости душистыми плодами геликоний, которые он так любит. А вон третий уже держит два таких плода в одной из передних лап и подносит их ко рту; он запасся ими с вечера, и теперь у него есть чем заморить червячка; четвертый калонг уже отправляется на поиски пищи, – он распахнул крылья, открыл грудь и голову и поворачивает во все стороны свою гибкую шею, решая, в какую сторону полететь. Всмотритесь в его добрую продолговатую морду, похожую на морду собаки (за что этих животных и прозвали летучими собаками), в его светлый, открытый взгляд: как весело и добродушно смотрит он на мир!

Как и все летучие мыши, калонги – ночные животные; хотя по временам они и летают днем, но главная их жизнь все же, как и жизнь наших летучих мышей, настает с наступлением сумерек. Их острое зрение и чуткое обоняние дает им возможность среди самого глубокого мрака находить деревья с самими сочными плодами, которые составляют главную пищу калонгов, потому что насекомых они едят только в самых редких случаях во время бескормицы.

Посмотрите, как смешно, но вместе с тем бойко и ловко лазает калонг по ветвям деревьев. Выставив свои длинные передние ноги-крылья, калонг цепляется за сучки длинным крючковатым цепким когтем, сидящем на длинном костяном отростке на конце крыла, и, передвигая то правой, то левой ногой и бойко перебирая в то же время задними ногами, на которых все 5 пальцев снабжены острыми когтями, быстро подвигается все выше и выше. Его крылья в это время сложены под мышками. Хвоста у калонга нет. В одну минуту калонг уже влез на самое высокое дерево. Его самое любимое положение – висеть вниз головой; уцепившись задними ногами за какой-нибудь сучок, он бойко вертит при этом головой во все стороны и как только завидит какой-нибудь плод, распускает крылья, отцепляется от сучка и стремглав летит за ним вниз по воздуху. Полет калонга довольно продолжителен и силен, но не высок.

Калонги не любят оставаться на одном и том же месте и от времени до времени перелетают на другое место, с острова на остров, и иногда пускаются в довольно далекие путешествия. Водятся калонги на индийских островах Яве, Суматре и Тиморе.

Калонги – животные общественные. Они живут большими стаями; в некоторых местах они летают такими огромными стаями, что даже затмевают свет заходящего солнца. Их зоркие глаза и чуткое обоняние всюду ищут плодов. Едва калонги почуют дерево, усыпанное спелыми плодами, как уже вся стая летит туда, за нею другая, третья; скоро калонги осыпают все дерево и мигом обирают его дочиста.

Как они шумны и крикливы при этом! Как они возятся, суетятся, толкаются! В этой общей толкотне и суматохе, в этом постоянном скрипучем крике есть что-то обезьянье. Как и обезьяны, калонги очень любопытны; стоит только бросить на пути их перелетов какой-нибудь незнакомый для них предмет, как уже со всех сторон начнут к нему слетаться калонги, и скоро уже над брошенным предметом будет летать взад и вперед целая стая.

Возней, криком и ссорой начинается и кончается день калонгов, весь день они шумят, ссорятся, возятся; их шум и крик напоминает крик стаи общественных птиц: галок, ворон, попугаев; они ссорятся из-за всякого пустяка, из-за всякого объедка гнилого плода. Но из этого нельзя заключить, чтобы калонги были злы; они шумят, кричат и ссорятся, как и вообще почти все общественные животные, по живости своего характера, но по природе они добродушны, жизнерадостны, даже сострадательны. Местные охотники, желая приманить побольше калонгов, привязывают одного раненого калонга к дереву, и скоро на его отчаянный крик собирается целая стая калонгов. Забывая свою обычную осторожность и боязливость, они окружают своего раненого товарища, стараются перегрызть ненавистную веревку, которая держит его на месте, и вторят его крику жалобными воплями...

Самки калонгов сильно привязываются к своим детенышам, и трогательно видеть, как матери-калонги всюду носят с собою своих маленьких деток, крепко прижимая их к своей груди и закутывая их во время ночевки в свои широкие, теплые, мягкие крылья.

Несмотря на свое пристрастие к шуму и возне, калонги умеют в случае необходимости быть и тихими и молчаливыми; недаром прозвали их еще летучими лисицами: когда надо, они умеют подкрадываться и притворяться, как настоящие лисицы.

В неволе калонги скоро ручнеют и привязываются к людям. Они относятся ко всем добродушно, смотрят на людей таким добрым и умным взглядом, как умные, добродушные собаки, позволяют гладить и ласкать себя; лижут руки и берут корм с таким ласковым взглядом, как будто благодарят за него.