Каменщики и кладчики стен у животных
Автор: Анри Купен, 1910 г.
В пустынных местностях, где нет древесных и каменных строительных материалов, туземцы строят дома исключительно из грязи, быстро твердеющей на солнце. Многие животные поступают точно также: одни строят из земли, превращенной дождями в пластичную грязь, и стараются, в этом случае, помещать свои жилища под прикрытием от дождя, который иначе их бы уничтожил; другие пользуются самой сухой, мелкой пылью и смешивают ее со своей слюной до тех пор, пока не образуется липкий состав, приобретающий затем твердость камня. Некоторые заканчивают свою работу, покрывая внутреннюю или наружную поверхности жилья особым лаком, чрезвычайно непроницаемым для воды, и вырабатываемым их слюнными железами, или же вкрапляют в свеже отлакированные стены своего жилища песчинки гравия.
Хороший пример такого гнезда, сделанного из пыли, представляет гнездо пелопея (Pelopoeus destillatorius), перепончатокрылого насекомого юга Франции.
Будучи необыкновенно зябким, он выискивает прежде всего самые теплые места для постройки гнезда своему потомству. Он гнездится на карнизах, в сараях, овинах, но в особенности внутри домов. Там все ему пригодно: стены, потолки, окна, занавески, и в этом отношении он нередко приводит в отчаяние хозяек. Фабр, из Авиньона, о котором нам часто придется упоминать на страницах этой книги, рассказывает, что однажды, пока рабочие завтракали в гостинице, пелопеи свили гнезда в их шапках, и даже в складках блуз. Но самое любимое место пелопея это патриархальные деревенские трубы. Неправда ли, вот странный выбор! И действительно, невольно спрашиваешь себя, как эти несчастные насекомые не задохнутся от дыма или не изжарятся в огне. Фабр заметил, что, во время например стирки, пелопеи не прекращают своей работы. Они быстро минуют полосу горячего пара, не испытывая при этом, по-видимому, никакого неудобства. Интересно было бы знать, могут ли они таким же образом пролетать через пламя. Ученый, о котором мы только что упомянули и у которого заимствуем большинство этих подробностей, видел гнезда, построенные над котлом, т. е. в месте, где температура достигает 49°.
Пелопеи строят свои гнезда в разные времена года. Для этой цели они выискивают в окрестностях залежи грязи. Интересно видеть, как они стараются тогда не запачкаться. «С дрожащими крылышками, высоко приподняв лапки и черное брюшко на желтой талии, они скребут кончиками челюстей и выбирают лучшее со сверкающей поверхности грязи. Осторожная хозяйка, заботливо подобравшая платье, чтобы не запачкаться, не могла бы аккуратнее делать работу, столь опасную для чистоты костюма. На этих собирателях тины нет ни капли грязи, так они стараются по своему подобраться, то есть держать на расстоянии от поверхности грязи все тело, кроме кончика лапок и инструмента для сбора – кончика челюстей». Пелопей собирает таким образом шарик влажной земли, величиной с горошину. Поддерживая его челюстями, он улетает и относит его на избранное место. Не смешивая со слюной, он обделывает его начерно сильными ударами лапок и прилепляет к начатой уже постройке. Сначала он делает яйцевидную ячейку, полую внутри. Внутренняя стенка ее ровная и гладкая, наружная – шероховата. Рядом с этой ячейкой, пелопей делает вторую, третью, и так дальше, все на одном уровне. Часто над этим рядом строится второй, иногда даже третий. Внутрь каждой ячейки пелопей кладет несколько пауков, убитых уколом жала, и свое яичко и потом закрывает ее.
Когда постройка ячеек окончена, пелопей покрывает их толстым слоем грязи так, что гнездо издали похоже на ком глины, прилипший к стене. Фабру пришла в голову остроумная мысль убрать гнездо до его полного окончания, чтобы посмотреть, что станет делать насекомое. Здание было снято, положено в карман, и на прежнее его место указывает лишь более светлый цвет стены. Остается только узкая, прерывающаяся полоска, обозначающая очертания кома грязи. «Прилетает пелопей со своим грузом. Без заметного для меня колебания, он опускается на опустевшее место, куда кладет свою пилюлю, слегка приплющивая ее. На самом гнезде дело производилось бы не иначе. По усердию и спокойной уверенности работы, несомненно видно как насекомое думает, что штукатурит свое жилище, тогда как на самом деле штукатурит только его обнаженный фундамент. Ни новая окраска места, ни плоская поверхность, заменившая рельеф исчезнувшего комка, не указывают ему на отсутствие гнезда. И так тридцать или сорок раз подряд он возвращается и возобновляет бесполезную работу».
Вот другой опыт, не менее любопытный. Ячейка закончена, паук и яйцо положены, и пелопей отправляется за новой жертвой. Во время его отсутствия Фабр щипчиками вынимает и провизию, и яйцо. Поймет ли пелопей, что гнездо пусто? Нет. «Действительно, – говорит Фабр, – он принес другого паука, которого положил в склад так же весело и старательно, как будто не произошло ничего неприятного. Потом притащил третьего, четвертого, и так далее. Я вынимаю всех, как только он улетает, так что каждый раз, при возвращении его с охоты, склад бывает пуст. В течение двух дней упорствовал пелопей в желании наполнить бездонную ячейку. В продолжение двух дней также не истощалось и мое терпенье, и я каждый раз опустошал ячейку по мере того, как она наполнялась. На двадцатый раз, побуждаемый, вероятно, усталостью от этих безмерно частых экспедиций, охотник рассудил, что гнездышко достаточно наполнено, и очень добросовестно начал замазывать ячейку, в которой не было решительно ничего». Можно бы привести различные толкования этого опыта, но это завело бы нас слишком далеко.
Многие насекомые, заметив, что гнезда, сделанные исключительно из грязи или пыли, даже разведенных клейкой слюной, не особенно прочны, придумали вкраплять в них песчинки. Несмотря на трудность переноса на лету зернышек гравия, они все-таки это делают, и постройки их похожи на деревенские, кое-как сложенные из булыжника – дичка стены.
Стенные пчелы (Chalicodoma muraria), с которыми мы сейчас познакомимся, вполне заслуживают название пчел-каменщиц, данное им Реомюром еще до установления современной номенклатуры. Они строят из настоящего цемента такие прочные жилища, что они поддаются только железным инструментам. Их гнезда помещаются на камнях или на стенах, обращенных всегда к югу, и похожи на комки грязи, отброшенные колесами повозок или лошадиными копытами. Маленькие каменщицы настолько заинтересованы в прочности своих жилищ, что строят их на самых камнях, а не на соединяющем их цементе. Кроме того, они выбирают такие места, где их можно прочнее всего укрепить: в углах притолок, карнизов, рам и т. п.
По сообщению Фабра, стенные пчелы употребляют для своих построек глинисто-известковую землю, смешанную с песком и разводят ее своей слюной. Получается нечто вроде быстро твердеющего романского цемента, или скорее похожее на мастику из негашеной извести с яичным белком.
У самцов тельце покрыто ярким красным бархатом; самки великолепного черного бархатистого цвета с темно-фиолетовыми крылышками. Гнездо строят только самки. Они отправляются в какое-нибудь сухое место, делают цемент, скатывают из него шарик, величиной с заячью дробинку, и уносят его в челюстях. На месте постройки пчела прилепляет шарик венчиком и от времени до времени в массу вкладывает песчинки, которые выбираются покрупнее, с неровными углами. Промежутки между ними заполняются цементом, и наружная стена становится похожа на деревенскую простую кладку с выступающими камнями. Внутри же она покрыта чистым цементом и представляет совершенно гладкую поверхность.
Сделав из принесенной мастики венчик, насекомое начинает выводить стенки, так что образуется нечто вроде опрокинутого наперстка. Насекомое отправляется затем за пищей для своего будущего потомства. Пчела озабоченно бегает между цветами и, найдя дрок, погружается в его цветок и выползает, покрытая пыльцой и с запасом меда. Она складывает мед в гнездо, пыльцу стряхивает туда же и делает из них кашицу. Когда ячейка наполнена до половины, насекомое кладет яичко и приделывает крышку к своему наперстку, выводя ее от краев к центру.
За первой ячейкой следует вторая, третья, и т. д. Затем все вместе они покрываются, для защиты от жары и непогод, слоем цемента в 1 сантиметр толщиной. Размером гнездо бывает с пол-апельсина и имеет куполообразную форму.
Осмии (Osmia) хорошенькие перепончатокрылые насекомые покрытые медно-красной кожицей и ярко-рыжими волосками. Они, вместе с ласточками, приносят нам весну. Это опытные работницы, проводящие большую часть жизни в делании мастики из грязи. Они даже не каменщицы, как их сестры – стенные осы, а только штукатурщицы. Их гнездышко, сделанное из одной грязи, очень хрупко и боится дождя, поэтому они устраивают его только в местах, хорошо защищенных от влаги. Они гнездятся в раковинах улиток, между хворостинами заборов и плетней, причем выбирают исключительно хворостинки, лежащие горизонтально. Гнездышки находятся на нижней стороне хворостинки, и в них не попадает ни капли воды. В каждом таком гнездышке заключается несколько ячеек, разделенных перегородками из мастики. Конечная перегородка толще других: это крышка, предохраняющая все ячейки от наружных повреждений.
Каждая ячейка содержит смесь цветочной пыльцы и меда. Яичко кладется в эту кашицу. Таким образом, у родившегося червяка рот погружен прямо в пищу, и он может питаться, не перемещаясь, что, впрочем, ему было бы очень трудно, так как у него нет ног. Съев все свои запасы, личинка изготовляет кокон, из которого впоследствии выходит взрослая осмия, активная жизнь которой продолжается не более месяца.
Одинеры или обыкновенные стенные осы (Odynerus parietum) и антофоры (Anthophora) фабрикуют изогнутые трубки, также заслуживающие нашего внимания.
Одинеры одновременно землекопы и каменщики. Они вырывают свои гнезда на солнечных склонах, и ко входу приделывают изогнутую трубку, обращенную отверстием книзу. Она прозрачна, как кружево, и сделана из неплотно прилегающих земляных частиц. Трубка ведет в коридор, вырытый вдоль склона. Он углубляется по наклонной линии на один сантиметр и от него идут в разных направлениях каналы, которые насекомое закрывает, наполнив предварительно провизией. «В конце мая», говорит Реомюр, «эти осы принимаются за работу, и некоторые продолжают ее до конца июня. Хотя им было нужно вырыть в песке норку глубиной в несколько дюймов и несколько большого диаметра, чем их тельце, но они поступали так, как будто имели в виду иную цель; ибо для того, чтоб вырыть эту норку, они строят снаружи полую трубку, опирающуюся основанием на края входа в норку. Трубка идя вначале перпендикулярно к плоскости отверстия, загибается вниз. Она удлиняется по мере углубления норки и сделана из извлеченного из нее песка, преимущественно из крупных зернистых песчинок, которые соприкасаются не везде. Хотя челюсти этих насекомых представляют хороший инструмент, тем не менее предстоящая работа казалось мне им непосильной. Песок, с которым им приходилось иметь дело, ничуть не уступал в твердости камню, по крайней мере, верхний слой, наиболее высушенный солнцем, не поддавался ногтям. Но, наблюдая за работницами, я убедился, что им незачем было подвергать свои челюсти такому тяжелому испытанию. Оса сначала размягчает песок, который хочет вынуть. Она выпускает изо рта одну или две капли влаги, которая тотчас впитывается песком, он превращается в мягкое тесто, и оса отскабливает и отделяет его челюстями без труда. Передняя пара лапок скатывает его в шарик, величиной в смородину. Из этого первого шарика оса делает основание для описанной нами трубы. Она кладет шарик на край ямки, образовавшейся на том месте, откуда он был взят, челюстями и лапками выгибает его, сплющивает и вытягивает в вышину. Затем она снова принимается скрести песок и делает другой шарик. Вскоре ей удается вынуть столько песка, что вход в норку уже заметен, и готово основание трубки. Но работа подвигается быстро только в том случае, если оса может размачивать песок. Ей приходится возобновлять свой запас воды. Не знаю отправлялась ли она просто к ручью, или извлекала из трав и плодов более клейкую жидкость, но она, улетев, вскоре возвращалась и принималась за работу с удвоенной энергией. Я наблюдал за одной, которой удалось в течение часа сделать дырку в длину своего тела и вывести трубу такой же вышины. Через несколько часов труба была длиной в два дюйма, а она все еще продолжала углублять норку. Мне показалось, что осы не следуют определенному правилу, относительно ее глубины. Я нашел некоторые в 4 дюйма глубиною от входа, другие только в 2 или 3. Трубы над одной норкой также бывают иногда в два или три раза длиннее, чем над другой. Для удлинения их употребляется иногда не весь цемент, извлеченный из норки. Если, по мнению насекомого, труба достаточно длинна, оно просто подходит к ее отверстию, выставляет головку и бросает шарик на землю. Я замечал часто такие отбросы у основания норок. – Цель, ради которой такая норка вырывается в массивной цементной или песчаной стене, кажется очевидной: ясно, что она предназначена для принятия яйца с запасом пищи. Но непонятно, для чего выводится труба. Продолжая следить за работой, мы узнаем, что труба для осы то же, что для каменщиков, кладущих стену, кучка мелкого песчаника. Не вся вырытая норка служит помещением для личинки, которая в ней родится. Для нее достаточно небольшой части. Между тем, необходимо вырыть ее до известной глубины, чтобы личинка не подвергалась слишком сильной жаре, когда солнечные лучи будут ударять на верхний слой песка. Она должна помещаться на самом дне норки. Мать знает, какой величины понадобится пространство для ее личинки, и она его оставляет как раз надлежащих размеров. Все остальное она закрывает и засыпает верхнюю часть норки вынутым песком. Для того чтобы он был у нее «под руками», она и построила трубу. Когда яйцо и пищевые продукты уложены на место, мать подгрызает смоченный ею край трубы, делает из наскобленного песка шарик и несет его внутрь и т. д. до тех пор, пока норка не заполнится до верха. Трубы одинер, следовательно, только временные сооружения».
Некоторые виды антофор поступают так же, как и одинеры, т. е. вырывают норку и удлиняют вход ее изогнутой трубой.
Каменщики встречаются также среди муравьев. Например, тапиномы строят временные сооружения вокруг растений, под прикрытием которых могут беспрепятственно их использовать. Земледельцы муравьи (Pogonomyrmex) возводят целые земляные укрепления.
Некоторые птицы строят свои жилища из земли, хотя их организация, с первого взгляда, кажется неприспособленной для такого рода работ.
Из наших местных пород птиц в земляных гнездах живут ласточки.
Деревенская ласточка (Hirundo rustika) строит свое гнездо всегда в жилых местах или по соседству с ними, например, в домах, под карнизами, в конюшнях, сараях, чердаках, нежилых комнатах, на верху труб, в амбразурах окон и т. д. Но каково бы не было избранное место, ласточка заботится, чтобы оно находилось под защитой от дождя, который иначе превратил бы ее гнездо в бесформенную массу грязи. Гнездо помещается обыкновенно в углу и представляет четверть шара; если оно построено на плоской поверхности, то имеет форму полушария.
Оно сделано из жирной земли, которую птица собирает клювом и перемешивает со слюной. Так как рот ее очень мал, то ей приходится совершить иногда до пятисот путешествий для постройки одного домика. Слюна ее придает земле большую твердость. Ласточка перемешивает ее, кроме того, с шерстью, волосками, травяными стеблями. При хорошей погоде, она строит гнездо в неделю; внутри оно устилается шерстью, перьями, тонкими травами. Стенки его всегда очень толсты и весит оно иногда более 500 граммов.
Городская ласточка гнездится почти всегда около домов и строений. В мало населенных местах она ютится среди камней. Ее гнездо сверху не покрывается, как у предыдущей породы. Она пользуется одним и тем же гнездом в течение нескольких лет.
Назовем еще двух экзотических птиц, строящих свои жилища из земли: это воздушный воронок (Chelidon) и сирийский поползень (Sitta syriaca).
Воронок, австралийская ласточка, делает гнездо из земли и присоединяет к нему длинный входной коридор, в виде более или менее изогнутого горлышка бутылки. Гнезда этих птиц всегда расположены группами вдоль стен утесов, под крышами домов, в дуплах деревьев и, по-видимому, строятся сообща.
Сирийский поползень устраивает гнездо на стене обрывистой скалы, обращенной всегда на восток.
Оно сделано из глины и снабжено длинным, около 30 см, входным коридором. Снаружи оно покрыто элитрами жесткокрылых. Если верить Круперу, птица эта очень любит строить: она устраивает новые гнезда, которыми никогда не воспользуется, и чинит старые, ей ни на что не нужные.
Она любит свое ремесло, следовательно должна быть при этом счастлива.
