Муравьед
Сборник «Животные и их жизнь», 1908 г.
Статья по Ренгеру
Муравьеды не очень многочисленны в Парагвае, где населяют уединенные или мало посещаемые людьми местности на севере. Это животное не устраивает себе норы и вообще не имеет определенного местопребывания; днем оно рыщет по равнинам, и засыпает там, где его застигнет ночь, хотя и предпочитает проводить ее в таких местах, где трава очень высока или где растет кустарник. Муравьеды большею частью встречаются поодиночке; только матери ходят в сопровождении своих детенышей. Ходит муравьед тихим шагом, и только иногда, когда его преследуют, бежит тяжелым галопом, которым он, однако, так тихо подвигается вперед, что человек может догнать его, идя даже не слишком скоро. Пищу муравьеда составляют исключительно муравьи, термиты и личинки обоих видов насекомых. Добывает он их, царапая и взрывая когтями передних лап кучи и земляные холмики, служащие им жилищем; потом вытягивает свой эластичный язык, запускает его в середину роя, и когда к нему пристанут насекомые, снова втягивает его в рот. Этот маневр он повторяет до тех пор, пока не насытится или не расползутся муравьи или термиты.
Весною самка рождает одного детеныша, которого она некоторое время всюду носит с собою на спине. Детеныш, по-видимому, в продолжение нескольких месяцев питается молоком матери и, как говорят, остается при ней, даже когда уже и сам в состоянии питаться муравьями, покидает же ее только тогда, когда у нее должен родиться новый детеныш. До этого времени он, по всей вероятности, пользуется услугами матери, чтобы легче добывать себе пищу, так как у него еще недостаточно силы для того, чтобы разрывать жилища термитов.
Из внешних чувств у муравьеда наиболее тонко обоняние, орган которого у него чрезвычайно развит; затем следует слух, зрение же у него, по-видимому, довольно слабо. Род мычания составляет единственный звук, который он издает, и то только в минуты гнева.
Муравьед тихое и мирное животное, добровольно не причиняющее им малейшего вреда ни человеку, ни другим млекопитающим, кроме, конечно, тех случаев, когда он бывает сильно раздражен. В открытом поле можно, без всякого противодействия с его стороны, гнать его перед собою и заставлять таким образом пробегать довольно значительные пространства; но если раздразнить его, он, как это уже заметил Азара, садится на задние лапы, передние же простирает к своему врагу и приготовляется защищаться когтями.
У меня долго жил ручной муравьед, которому не было еще и одного года от роду в то время как он попал ко мне. Он был пойман на одной ферме вместе со своею матерью, которая через несколько дней умерла. Я выкормил его молоком, муравьями и рубленым мясом. Молоко он просто втягивал себе в рот, или же лакал его своим тоненьким язычком, но в этом последнем случае в рот ему попадало немного. Муравьев он сам разыскивал на дворе и в окрестностях. Найдя муравейник, он тотчас же начинал разгребать его и греб до тех пор, пока муравьи в большом количестве не выползали наружу; тогда он просовывал в середину их язык, и когда они целыми сотнями приставали к нему, снова втягивал его в рот. Азара утверждает, что муравьед может в одну секунду два раза вытянуть свой язык; но тот, которого я воспитывал, был вовсе не так проворен, и ему нужно было более секунды времени на то, чтобы произвести это движение языком всего один раз. Муравьи, однако, остаются на языке муравьеда вовсе не потому, что прилипают к нему, как уверяют некоторые писатели, а просто защищаясь, впиваются в него своими челюстями, что они делают всегда, когда в раздражении наталкиваются на какое-нибудь постороннее тело; слабые же и беззащитные термиты, напротив того, действительно прилипают к языку муравьеда, как к клейкому прутику. Мой муравьед ел не все виды муравьев с одинаковым аппетитом: он особенно любил тех, у которых небольшой жевательный аппарат и вовсе нет жала; до одного же очень мелкого вида, издающего очень неприятный запах, он и вовсе не дотрагивался. Мелко изрубленную говядину, которою я его иногда кормил, сначала нужно было всовывать ему в рот; в последствии же он научился есть ее, так же, как и муравьев, посредством языка.
Половину дня и всю ночь мой муравьед проводил во сне, и засыпал, где приходилось. Спал он на боку, несколько свернувшись, положивши голову между передних лап, которые подгибал так, что они соприкасались с задними, и накрывался хвостом. Когда он не спал, то бродил по двору, отыскивая муравьев. Так как сначала он всовывал в муравейник не только язык, но и всю морду, то насекомые взбирались ему иногда на нос, откуда он их очень ловко сгонял передними лапами. Несмотря на свою молодость, он был очень силен, так что я не мог разогнуть руками двух больших когтей его передних лап, когда он пригибал их к подошвам.
Понятливости у него было больше, нежели мы привыкли видеть у остальных, так называемых неполнозубых животных. Хотя он и не различал одного человека от другого, но скучал без людей, искал их общества, любил, чтобы его ласкали, играли с ним, и охотно взбирался всем на колени. Впрочем, нельзя сказать, чтобы он был послушен: он редко шел на зов, хотя по движению его головы и можно было видеть, что он понимал его. Он умел ладить со всеми домашними животными и не сердился, когда его начинали теребить некоторые из прирученных мною птиц. Если же его, бывало, раздразнят или побьют, он начинал ворчать и приготовлялся защищаться когтями передних лап.
Мясо муравьеда едят только дикие индейцы; шкура его также редко употребляется в дело, хотя некоторые парагвайские крестьяне и считают ее очень действительным средством против боли в пояснице, и кладут ее под простыню. На этот вид муравьеда редко кто охотится; но если он встретится случайно в поле, то его не трудно убить несколькими ударами палки по голове. Впрочем, это животное человек должен не истреблять, а скорее защищать, потому что оно не причиняет никакого вреда, а напротив, приносит большую пользу тем, что уменьшает количество муравьев и термитов, которые в некоторых местностях Парагвая так размножились, что наносят большой вред растительности.
Кроме человека, единственными врагами муравьеда являются ягуар и кугуар. Рассказы жителей Парагвая о том, будто между муравьедом и ягуаром происходят иногда ожесточенные бои, должны быть отнесены к разряду вымыслов, как об этом уже и писал Азара.
