Плотники у животных
Автор: Анри Купен, 1910 г.
Животные, устраивающие свои гнезда в древесных стволах, очень многочисленны. Одни, пользуются ими исключительно для жилья (птицы), другие – находят в дереве не только кров, но и пищу (насекомые). Следует при этом заметить, что, как теми, так и другими, деревья выбираются не вполне здоровые, а уже источенные червями, так как древесина их вследствие этого сделалась более мягкой и податливой. Плотники, как увидим ниже, встречаются также и среди мягкотелых.
Все птицы семейства дятлов (Picidae) выдалбливают гнезда в древесных стволах. У нас встречаются три вида дятлов, строящих гнезда различной величины соответственно размерам своего тела. Дятлы выдалбливают гнезда или сами в гниющих деревьях или же пользуются готовым дуплом, или брошенным гнездом. Гнездо имеет вид длинной бутылки с отверстием вверху. Внутри оно совершенно гладко и прекрасно выскоблено. Дно круглое и устлано мелкими стружками. На них самка кладет яйца. Отверстие рассчитано как раз только для прохода птицы.
Попугаи также живут в дуплах деревьев. Иногда они выдалбливают себе гнездо сами, но чаще пользуются естественным дуплом; селятся также и на деревьях и в расщелинах скал. Когда они живут большой стаей, то гнездятся обыкновенно на скалах, друг возле друга. «Это зрелище», – говорит Пёппиг, – «поражает всякого, кто видит его в первый раз. Вы приближаетесь, около полудня, к отвесной стене утеса; вы чувствуете себя совершенно одиноким; вокруг царит полная тишина, возвещающая, под тропиками в Америке, о наступлении полуденного часа. Между тем, со всех сторон начинает доноситься какой-то шорох. Вы напрасно оглядываетесь: нигде ничего не видно. Вдруг раздается тревожный крик попугая; он повторяется, и в мгновение ока вы окружены тучами этих птиц. Они кружат и носятся вокруг путешественника, точно желая напасть на него. Из всех трещин скалы высовываются головы попугаев, и те, которые не вылетают, криками выражают свое участие в общем волнении. Каждое отверстие соответствует гнезду, выдолбленному его владельцем в слоях мергеля, разделяющего слои более твердого камня. Часто их насчитывается несколько сотен. Эти поселки расположены всегда в безопасности от вражеских набегов». В лесах такие товарищества встречаются, разумеется реже, вследствие трудности найти рядом столько гнилых деревьев.
Клюв у попугая кривой и очень сильный; им он увеличивает дыры в деревьях, а когтями цепляется при этом за кору.
Птицы группы шлемоносных (Buceros bicornis), калао отличаются очень курьезными нравами. Они располагают свои гнезда в дуплах деревьев, но когда самка садится на яйца, то самец землей замуравливает вход в гнездо так, что самка может просунуть только голову. Поэтому она принуждена все время сидеть на яйцах, самец же кормит ее и птенцов. Труд этот настолько тяжел, что к тому времени, как птенцы подрастут и вылетят из гнезда, от несчастного самца остаются лишь кожа, да кости, так он худ. По-видимому, самка во время вывода птенцов теряет некоторые перья, особенно важные для летания, и самец замуравливает ее, чтобы она не выпала из гнезда и не расшиблась, так как летать в это время действительно она не может.
Перейдем теперь к плотникам из среды насекомых.
В начале весны часто можно видеть в садах большого шмеля, довольно страшного на вид, но в сущности совершенно безобидного. Это фиолетовый древогнезд, или шмель-плотник (Xylocopa violacea) – простой плотник, несмотря на пышное платье и благородную осанку. Самка, на обязанности которой лежат заботы о потомстве, с громким жужжанием летает вокруг жердей, тычин, столбов, выбирая наиболее солнечную сторону. Она ищет подходящего места для своих яичек. Старое дерево, источенный червями столб, рыхлый пень, лишенный коры – самые пригодные места для устройства ее будущего жилища. Выбрав место, она начинает усердно точить дерево и просверливает дырку перпендикулярно, или несколько наклонно к вертикальной оси, избранного шмелем предмета (кола, ствола, пня); диаметр этой дырки равен диаметру шмелиного тела; затем она проникает на несколько миллиметров внутрь и направляется параллельно оси предмета книзу. Вместо резца при этом употребляются челюсти, каждая порознь, а вместе они заменяют шмелю острозубцы и клещи. Стружки и опилки самка выбрасывает наружу и сверлит все дальше, пока не высверлит правильную трубочку до 31 см длиною. На конце эта трубочка загибается кнаружи. Трудолюбивая мать только изредка прерывает свою работу, чтобы собрать меда и слегка подкрепиться. В нижнюю часть квартиры она помещает определенное количество меда, смешанного с пыльцой, и кладет яичко. Немного отступя, на высоте, равной диаметру трубочки, она делает крышку из концентрических слоев жеванных опилок. Эта перегородка служит полом для второго отделения, в которое кладется такая же порция меда и яичко. Работа продолжается без перерыва, если не помешает погода, до тех пор, пока все высверленное пространство не заполнится маленькими кельями. Теперь самка исполнила свой долг, и силы ее истощены.
Через несколько дней личинка выходит из яйца; она лежит, слегка согнувшись. Через три недели она вырастает настолько, что занимает почти всю свою каморку. Тогда она окружает себя паутинкой и окукливается.
Нижняя личинка, как самая старшая, развивается прежде всех; вторая следует за нею, и позже всех развивается верхняя. Дожидается ли нижняя свою младшую сестру, чтобы выбраться из тюрьмы? Это действительно может случиться с последним потомством, яички которого положены в августе, так как древогнезды должны были бы вылезти перед самыми зимними холодами. Первое же поколение поступает иначе. Молодой древогнезд выбирает кратчайший путь к свободе. Он лежит в ячейке головою вниз и потому, стоит ему только немного пошевелиться, чтобы добраться до загнутого дна галереи, покрытого только стружками. Инстинкт подсказывает ему, что его челюсти – прекрасные острозубцы, и он применяет их в первый раз, прогрызая тонкий слой, отделяющий его от теплого наружного воздуха. Таково, по крайней мере, мнение Ле-Пелетье. Но Реомюр предполагает, что матка просверливает вторую дыру в конце трубочки, и иногда еще по середине трубочки и третью. Второй древогнезд следует за первым, и так далее, пока все они не разлетятся и жилье не опустеет. В тех местах, где древогнезды приобрели права гражданства, они пользуются, несомненно, старыми гнездами и выигрывают время, чтобы произвести на свет более многочисленное потомство, чем в тех случаях, когда их челюсти и терпенье подвергаются тяжелому испытанию трудной работы. Рассказывают, что одна самка древогнезда расположила свои ячейки в латунной трубочке хирургического инструмента, заброшенного на край крыши Парижского городского музея, и таким образом избавилась от необходимости буравить дерево. Кункель приводит еще один пример лености древогнездов: чтобы сократить долгую работу, они пользовались дырами, высверленными человеком в столбах для укрепления разных гимнастических приборов.
Многие личинки, забирающиеся внутрь дерева только ко времени окукливания, устраиваются в определенном месте, и при этом возможно ближе к поверхности ствола, с целью облегчить выход взрослому насекомому. Пример такой заботливости мы видим у дровосека или усача (Cerambyx), описанного Фабром.
«Несмотря на свой внушительный вид, дровосек не может сам выбраться из древесного ствола. На долю червя выпадает забота о подготовлении ему путей. Под влиянием какого-то предчувствия, этой непостижимой для нас тайны, личинка покидает внутренность дуба, свой мирный приют, свою неприступную крепость, и выползает наружу, где ее подстерегает враг, дятел, который прекрасно угостится сочным червячком. С опасностью для жизни, она упорно сверлит и грызет дерево насквозь до коры. Она оставляет нетронутым только тонкий слой, почти прозрачную занавеску. Иногда отважная работница даже открывает настежь окошко. Вот и выходная дверь для дровосека, ему останется только слегка подпилить занавеску и толкнуть ее лбом, чтобы она обрушилась. Ему даже не придется делать и этого, если окошко открыто совсем. Через этот тесный проход, неумелый плотник, обремененный своими длинными сяжками-усиками, появляется из мрака при наступлении жаров. После забот о будущем, – попечение о настоящем. Личинка, проделав освободительное оконце, отодвигается на небольшую глубину в своей галерее и устраивает помещение для куколки. Оно очень тщательно отделано и отгорожено. Это просторная ниша, в виде плоского эллипсоида от 80 до 100 миллиметров длиною. Оси обоих разрезов различны: горизонтальная имеет от 25 до 30 миллиметров, а вертикальная – всего 15. Большие размеры кельи в поперечном направлении позволяют насекомому свободно двигать лапками, когда настанет время пробиваться сквозь перегородку. Перегородка, защищающая насекомое от внешних опасностей, бывает двойная и даже тройная. Снаружи – это кучка древесных остатков, измельченных древесных частиц, внутри – это вогнутая крышка, из минеральных солей мелового цвета. Между этими двумя слоями, часто, но не всегда, кладется ряд стружек. За этой перегородкой личинка приготовляется к окукливанию. Стенки комнатки выскабливаются, и получается нечто вроде пушинок из древесных волокон, расщипанных и превращенных в тонкие былинки. Этим пушком личинка покрывает стены слоем в миллиметр толщины, и комната оказывается вся обитой мягкой материей – тонкое внимание грубого червя к нежной куколке». Перед превращением в куколку, личинка оборачивается головой к выходному отверстию.
Жесткокрылые насекомые семейства короедов (Scolytidae); пробуравливают деревья рисунками, поражающими наблюдателя. Галереи или ходы выдалбливаются сначала самкой, потом личинками, вылупляющимися из положенных ею яичек. «Самка делает галерею шириною в ее тело, и располагает в ней яички по одному, в выемках направо и налево. Из каждого яичка выходит личинка, которая буравит галерею почти перпендикулярно к материнской. Галерея расширяется по мере того, как личинка вырастает. В конце личинкового хода находится самое широкое место, где личинка, достигшая полного своего развития, завертывается в скорлупку из древесной пыли, смешанной со слюной, и становится куколкой. Это куколочная колыбелька. Через несколько времени, взрослое насекомое выходит наружу, прокусив в коре круглую дырку, – летное отверстие. Каждая личинка сверлит прямо перед собою, так что галереи не встречаются. Эта инстинктивная предосторожность придает галереям матери и личинок правильность, делающую их часто похожими на хорошенькие деревца, размеры которых, вместе с рисунком, постоянным для одного и того же вида, служат отличительными признаками каждого вида. Нужно заметить, что некоторые виды живут в самом дереве, другие – в коре, третьи – в тонкой кожице ветвей, четвертые – исключительно в молодых побегах; так что одно и то же дерево может служить квартирой для многих видов одновременно» (Жирар).
Очень многие виды муравьев высверливают свои гнезда в старых стволах засохших деревьев. Наиболее известны виды Lasius fuliginosus. «Представьте себе», – говорит Губер, – «совершенно изрезанную внутренность дерева, бесчисленные, более или менее горизонтальные, этажи, полы и потолки, тонкие, как игральная карта, в пяти или шести линиях расстояния друг от друга и поддерживающиеся вертикальными перегородками, образующими бесчисленные каморки, со множеством легких колонн, все из черноватого, закопченного дерева – представьте себе все это, и вы получите довольно верное понятие о колонии таких муравьев. Большинство вертикальных перегородок, разбивающих каждый этаж на отдельные помещения, параллельны; они всегда следуют направлению наслоений дерева. Это придает работе некоторую правильность. Полы, в общем горизонтальны; колонны, поддерживающие этажи, более или менее круглы и толщиною всего в одну-две линии; внизу и вверху они шире, чем посредине и стоят рядами, так как вырезаются в параллельных перегородках. Какое бесчисленное количество отделений, какое множество комнаток, зал и коридоров устроили эти насекомые, и сколько труда потребовало такое большое предприятие!
Дерево, в котором муравьи этой породы, протачивают такие лабиринты, принимает черноватый цвет. Я не могу с точностью сказать, происходит ли это вследствие влияния воздуха на древесные соки, или от действия выделений муравьев, но знаю, что дерево, находящееся в работе у муравьев, снаружи всегда черновато, и такого же цвета внутри, если оно тонко; если же оно толсто, то внутри цвет сохраняется естественный. Знаю также, что дуб, ива и вообще все деревья, в которых я видел селения этих муравьев, принимают этот цвет».
Приведем еще несколько интересных описаний, относящихся к работам одного южно-европейского вида термитов, а именно темно-бурого термита, Termes lucifugus. Как показывает само латинское название (боящийся света), он очень боится света, что, впрочем, можно сказать и обо всех вообще термитах. «Если гнездо этих термитов находится в доме», – говорит Жирар, – «то оно расположено, обыкновенно, недалеко от печи, или камина, вообще в наиболее теплых местах. Термиты никогда не работают без прикрытия. Всякий раз, когда им нужно перейти с одного места на другое, они строят из разных веществ, склеенных обильно выделяемою слюною, очень рыхлые цилиндрические трубки серовато-коричневого цвета, шириной около 4 миллиметров. Такие же крытые галереи расходятся от гнезда и ведут в доски, бревна, обшивки стен, или в землю. Они тянутся по всем направлениям, иногда на 30–40 метров, так что часто соседний дом поврежден более, чем тот, в котором находится самое гнездо. Трубочки идут вдоль стен, от потолка до пола комнаты, и постоянно наполнены перемещающимися термитами. Они сделаны из древесных частиц, перемешанных с испражнениями, чем объясняется то, что в дереве, полном термитами и окончательно ими источенном, почти не находится нечистот, разве только на освещенной стороне. Любопытно видеть, с какой точностью термиты строят свои галереи в непрозрачной среде, чтобы проникнуть в намеченные предметы. Они забираются в мебель с нижнего конца ножки и никогда не ошибаются относительно ширины этой ножки: они протачивают пол как раз под ножкой, а не в ином каком-либо месте. Каштаны, лежавшие отдельно друг от друга на полках, во фруктовом магазине, оказались съеденными, и под каждым была только маленькая дырка. Мешок овса стоял в кладовой на новом полу, в трех метрах от стены; когда захотели его перенести, в нем оказалось более 100000 термитов. Чтобы добраться до мешка, им пришлось высверлить ход в полу на расстоянии от стены до мешка».
Чтобы закончить обзор насекомых, работающих по дереву, упомянем еще о насекомых, которые должны просверливать дерево, чтобы добраться до заключенных в нем личинок. Это очень курьезные перепончатокрылые семейства наездниковых – ихневмоны (Ichneumon), тело которых сзади оканчивается длинными, очень тонкими яйцекладами, настоящими, хотя на вид и шелковистыми, но крепкими как сталь, кинжалами. Глядя на них, никак нельзя предположить в них большую силу: а между тем как только насекомое, по совершенно непонятному для нас инстинкту, угадывает о присутствии личинки внутри ствола, оно впускает медленно свое сверло-яйцеклад в дерево, иногда на пять-шесть сантиметров в глубину. Добравшись до личинки, сверло кладет на нее яичко.
Мягкотелые – древоточцы, или шашни (Teredo navalis) просверливают затонувшие деревья, сваи и суда, делая в них ходы и галереи, вследствие чего они легко разбиваются от действия волн. Порча, причиняемая ими, иногда очень значительна. Шашень, впрочем, более похож на червя, чем на моллюска. Раковина его очень мала и едва видна, тело же чрезвычайно длинно и точно прошло через плющильню.
Каким образом шашень просверливает дерево, в которое забирается?
«Сначала», – говорит Катрфаж, – «за бурав, которым животное высверливает себе помещение, принимали раковину. Затем было предложено несколько гипотез: по одним – галереи являются результатом физических причин, по другим – химических.»
Девай присоединяется к последнему мнению. Он объясняет происхождение этих галерей химическими свойствами выделений моллюсков, разрушающих дерево. Может быть, и есть доля истины в этом объяснении, но оно недостаточно обосновано. Каково бы ни было свойство дерева, в каком бы направлении ни шли галереи, они высверлены чрезвычайно правильно и чисто, как будто сделаны самым острым сверлом. Трудно предположить, чтобы какое-нибудь растворяющее средство могло действовать с такой правильностью.
Мне, напротив, работа шашня кажется результатом действий чисто механических.
Внутренность галереи постоянно наполнена водой, дерево размачивается, и достаточно слабого механического действия, чтобы пробуравить разбухшие и размягченные частицы. Следует при этом иметь в виду, что верхние кожные складки шашня, в особенности головной клобучек, надувающийся от притока крови, покрывают не мускулы, а толстую эпидерму, и поэтому мне кажется, он может долгим трением поверхностью своего тела просверлить дерево, ставшее более податливым вследствие вымочки».
Галереи внутри покрыты слоем известкового вещества, выделяемого самим животным.
