Прожорливый питон
Рассказы для детей о животных писать не так просто. Редкий литератор знает досконально все поведенческие особенности дикого зверя, а знающий почти всё это биолог обычно объясняет даже самые интересные ситуации сложным научным языком. П.А. Мантейфель талантливо сочетал в себе два качества: он и замечательный учёный, и прекрасный писатель. Даже о страшном, ужасающем людей аппетите сетчатого питона и способах его питания он написал живо, ничуть не смущая читателя натуралистическими подробностями. Кроме того, мы много нового узнаем не только о пресмыкающихся, но и об обезьянах. И о тех примерах находчивости, которые ежедневно необходимы работникам зоопарка при общении с дикими животными.
Сетчатого питона прислали в Москву из Индии. Это одна из наиболее крупных змей. Гигант имел в длину около восьми метров и весил сто двадцать килограммов. Сила таких исполинских змей огромна. Кольцами могучего тела они обвивают животных и сдавливают им грудь, точно стальными тисками. Дыхание пойманного зверя останавливается: страшные объятия душат его. А когда по телу жертвы проходят последние судороги, змея распускает кольца и, начиная с головы, целиком заглатывает неподвижное животное, насыщаясь сразу на месяц и более.
Питон никогда не ломает своей жертве костей, хотя мог бы сокрушить их легко. Такая особенность выработалась у змей в течение многих и многих веков в качестве полезного приспособления к условиям питания: поломанные кости протыкали бы кожу пойманного животного и мешали бы змее проглотить добычу.
Самая толстая часть туловища питона, привезенного в зоопарк, имела в поперечнике тридцать сантиметров, но когда он проглатывал свой очередной «обед», то дня через два его тело невероятно раздувалось газами. В зоопарке питона кормили поросятами, а иногда и двухпудовыми свиньями, но если посмотреть, как растягивается пасть змеи, то кажется, что она может проглотить и гораздо более крупное животное.
Был случай, когда один из питонов Московского зоопарка пробрался в соседнее помещение к взрослым крокодилам. Одного из них он задушил, а задушив, целиком проглотил. Некоторые опасались за последствия такого излишества; врачи предлагали даже извлечь крокодила путем операции. Но питон в течение нескольких дней переварил добычу, за исключением найденных потом в его выделениях роговых образований — когтей и чешуй крокодила.
Питон, которого кормили свиньями, легко растворял их в своем желудочном соке; непереваренными оставались лишь шерсть, копыта и эмаль зубов. Быстрота пищеварения целиком зависела от того, насколько тепло было в террариуме. Это понятно, так как змеи, наравне с крокодилами, ящерицами и черепахами, не имеют постоянной температуры тела.
Питон не ядовит. Ядовитые змеи (кобры, гадюки и другие) убивают свою жертву ядом, который они впрыскивают в кровь укушенного животного через продольные бороздки (у кобры) или каналы (у гадюки, гюрзы, гремучей змеи) двух больших ядовитых подвижных зубов верхней челюсти. Иногда укушенное животное успевает убежать и умирает вдали от змеи, но та все равно отыскивает добычу. Змея ползет за животным по следу, осязая почву и окружающие растения своим длинным раздвоенным языком, который многие ошибочно именуют «жалом». Чувствительность этого органа развита необычайно; язык заменяет змеям отсутствующее у них обоняние.
Ужи, обитающие летом в открытой вольере зоопарка, устраивают упорные погони за лягушками. Пробираясь в траве по их следу, змеи хватают лягушек только тогда, когда те устают настолько, что теряют способность прыгать и только ползут. Нередко в литературе можно встретить утверждение, будто змеи «зачаровывают» жертву, гипнотизируя ее своим взглядом. Между тем это совершенно неверно. Удав, или питон, привлекает внимание копытных, грызунов и других животных своей неподвижностью и блеском чешуйчатой кожи. Заметив добычу, питон свертывается кольцами и терпеливо ждет ее приближения. Тем временем животное, заинтересовавшись внешностью питона, начинает рассматривать невиданную фигуру, подходя при этом настолько близко, что питон без промаха хватает его зубами и мгновенно обвивает мускулистыми кольцами.
Змеи редко упускают намеченную жертву, а когда сыты, не трогают ее, поэтому у животных нет опыта в борьбе с таким страшным врагом. Избежать беспощадных объятий змей чаще других удается обезьянам. Немудрено, что эти встречи вырабатывают у них соответствующую настороженность, так как для змей и высокое дерево не препятствие, а большинство их ползает ночью, когда обезьяны спят. Шимпанзе, независимо поглядывающий сверху на любого самого сильного хищника, в страхе ищет спасения при виде змеи.
Таков результат естественного отбора и собственного опыта, приобретенного при встречах со змеями — едва ли не единственными серьезными врагами обезьян. У себя на родине, в лесах тропической части Африки, где водится множество разных змей, в том числе и очень ядовитых, шимпанзе весьма осторожно подбираются к дуплам в поисках птичьих гнезд и яиц: в каждом дупле вместо птицы может оказаться ядовитая змея.
Несколько лет назад Московский зоопарк получил двух шимпанзе (самца звали Гансом, а самку— Лизой). Они содержались вместе в одной клетке. Ганс отличался атлетическим сложением и очень воинственным нравом. К нему и Лизе никто не решался войти, ибо плохи могли быть шутки с таким силачом. Мы стали в тупик, когда потребовалось пересадить эту пару в другое помещение: как подойти к свирепому зверю и заставить его перейти в переносную клетку, в которой можно было бы отнести обезьяну на новую «квартиру»?
Дверцей к дверце подставили мы переносную клетку к помещению обезьян и стали заманивать туда шимпанзе. Лиза вошла довольно охотно, но Ганс упирался. Вскоре он начал неистовствовать: издавал угрожающие крики и метался в разные стороны. Рассвирепевший зверь не слушал никаких понуканий. Тогда мы направили на него струю холодной воды из пожарного брандспойта, но ничто не помогало. Мало того, от суетни и криков Лиза тоже начала волноваться и вернулась обратно, став рядом с Гансом. Обезьяны упорно не желали заходить в переносную клетку, а Ганс бесновался все больше и больше.
Тогда-то заведующий обезьянником решил использовать последнее средство.
— Принесите ужа, — сказал он юному биологу.
Через несколько минут уж был доставлен в холщовом мешке. Едва лишь черное тело змейки показалось из мешочка, как дикий ужас обуял непокорного Ганса. С вытаращенными глазами он принял сначала оборонительную позу, но тут же начал пятиться в сторону, поджимая ноги и беспомощно озираясь. Змея была выпущена и подползала все ближе. Лиза давно уже забилась в дальний угол переносной клетки. Туда же вихрем влетел наконец и Ганс. Захлопнув дверь, мы отнесли обезьян в другое помещение. Весь день волновался и нервничал Ганс, потрясенный видом безобидного ужа. Бедный Ганс! Как ему объяснить, что уж — не ядовитая кобра и что бояться его могут разве только одни рыбки и лягушки?
П.А. Мантейфель, 1937 год
