Скромные благодетели
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
На проезжих дорогах, там, где то и дело проезжают, громыхая, телеги, где гонят скот по утрам и вечерам и порою тянутся целые обозы, на выгонах, где пасется деревенский скот, можно увидеть по вечерам иссиня черных жуков, с плотным закругленным телом, крепкой круглой головкой и сильными передними лапками, с зубчатыми голенями; они копошатся на земле, у самых ног лошадей и коров, летят за ними следом; едва на землю упадет свежий навоз, как они уже тут как тут; торопливо, словно боясь потерять и минуту драгоценного времени, карабкаются они на навоз и принимаются старательно поедать его и зарывать в землю.
– Ах, да это навозники! – скажете вы, брезгливо сморщив нос и с презрением глядя на их занятие, которое кажется вам отвратительным. А между тем эти жуки – ваши благодетели: скромно и незаметно, не дожидаясь от вас никакой благодарности, совершают они свою важную работу и, сами того не зная, приносят огромную пользу всему живому на земле – и вам в том числе.
И в самом деле, можете ли вы себе представить, что сталось бы с нашей землею, если бы все отбросы и нечистоты, которыми она постоянно покрывается, все трупы животных, которые умирают на ней, – если бы все это не убиралось с нее, а оставалось бы лежать на поверхности, гния и все более и более заражая окружающий воздух?
Но природа заботлива и предусмотрительна: она недаром устроила так, что все живущее на земле образует обширное общество взаимной помощи, каждый член которого, работая для своего собственного блага, в то же время, сам того не зная, добросовестно работает и для блага всего общества.
Скромные жуки-могильщики и навозники несут в этом обществе работу добровольных санитаров, мусорщиков и ассенизаторов: заботясь о самих себе и о своем потомстве, они в то же время, со всем усердием, не покладая рук, очищают землю и воздух от заражения: мало того, зарывая трупы и навоз, они еще и удобряют землю. Гораздо раньше, чем человек придумал зарывать своих покойников в землю и удобрять свои поля, жуки уже делали это, очищая землю и воздух от заразы и делая почву более плодородной.
Вот перед нами куча свежеотложенного конского навоза; сколько около нее суеты! Множество навозных жуков, больших и маленьких, собралось здесь, и все торопятся, хлопочут: каждый спешит захватить свою долю из общего пирога, пока солнце не поднялось слишком высоко и не высушило эту благодатную кучу свежего теплого навоза. Одни из жуков работают на виду у всех, на поверхности кучи, другие в поисках за лучшими кусками, прокладывают ходы в ее глубине, третьи пробрались в самый нижний ее слой; самые маленькие крошат в стороне куски, потерянные впопыхах их более сильными товарищами; некоторые, вероятно самые голодные из них, поедают свою долю тут же на месте, не заботясь о будущем, но гораздо больше таких, которые по-видимому озабочены тем, чтобы отложить себе побольше запаса, для того, чтобы потом спокойно на досуге наслаждаться плодами своих трудов.
Между тем весть о счастливой находке разносится посредством запаха на целый километр вокруг, и все окрестные обитатели спешат скорее получить свою долю. Еще и теперь продолжают прибывать запоздавшие – кто в лет, кто пешком...
Когда солнце взойдет и поднимется высоко на небе, навозники бросают свою работу и прячутся в землю: тогда, на досуге они будут поедать то, что удалось им спрятать за ночь, и покинут свои убежища не раньше заката солнца.
Но вот наступили сумерки. Погода прекрасная, вечер тепел и тих и в воздухе начинает раздаваться громкое гуденье: это навозные жуки выбрались из своих подземных норок и летают взад и вперед в поисках новой работы.
Вот мимо нас летит с глухим гуденьем большой навозный жук, блестя своими синевато-черными надкрыльями... Полюбуйтесь, как блестящ и чист его наряд; он как будто только что вышел из рук искусного мастера: ни одной крупинки земли, ни одного пятнышка не заметно на нем, ни малейший запах не напоминает нам об его занятии; несколько крошечных желтоватых паучков сидят на блестящем лиловатом брюшке: эти паучки – паразиты навозного жука, крепко впившись между его брюшными кольцами, они путешествуют вместе с ним, питаясь его соками, производя на нем своих детей и никогда с ним не расставаясь; вся жизнь их зависит от навозного жука, который носит и кормит их поневоле.
Чутье у навозного жука замечательное; вот наш жук начинает описывать в воздухе большие круги; это значит, что до его обоняния донесся запах свежего навоза. Круги в воздухе все уменьшаются и уменьшаются, глухое гудение переходит в веселое, звонкое жужжание, и жук тяжело падает на землю, прямо около лепешки свежего коровьего навоза. С разлету он не удержался и перекувырнулся на спину; побарахтавшись в воздухе ножками, он скоро переворачивается, ползет к навозу и, взобравшись на лепешку, тотчас же погружается в нее до самой земли и начинает рыть ямку и набивать ее навозом. Так навозные жуки работают всю ночь напролет, словно спеша закопать в землю все нечистоты, которые успели накопиться в течение дня.
Навозные жуки работают только в теплые тихие вечера и ночи. Если же идет дождь, если в воздухе холодно, или дует ветер, они совсем не показываются из своих норок: под землею у них накоплено достаточно провизии и им незачем подвергать себя неприятностям дурной погоды.
Существует примета, что если вечером навозные жуки оживлены, если их много и они весело летают по воздуху, громко жужжат и роют землю, то на следующий день надо ожидать хорошей погоды. Одного ученого заинтересовало, можно ли верить этой примете; он набрал навозных жуков, посадил их в клетку и, доставляя им достаточно провизии, стал наблюдать.
Оказалось, что примета эта совершенно верная: навозные жуки действительно могут предчувствовать накануне, какая завтра будет погода. Посмотрим, что пишет об этом этот ученый:
«Погода стоит превосходная (пишет он), мои навозники весело летают по клетке, выражая нетерпеливое желание отправиться на свои вечерние поиски. На следующий день оказывается прекрасная погода.
Снова отличный вечер; небо чисто и безоблачно и все заставляет предполагать, что и завтра будет опять хорошая погода. Но мои жуки думают иначе: они остаются под землей. Посмотрим, кто будет прав, человек или навозный жук? Оказывается, что навозный жук. Благодаря тонкости своих ощущений он узнал то, чего я не мог узнать: что через несколько часов пойдет дождь, и решает, что будет благоразумнее не показывать носа на поверхность земли. Действительно, ночью начинает лить дождь, который продолжается и часть следующего дня.
Южный ветер нагоняет тучи. Соберется ли дождь? Я думаю, что соберется: целый ряд известных мне признаков заставляет меня так думать. Однако навозники шумят и летают в своих клетках. Оказывается, что опять-таки они были правы, а я ошибся. Тучи разошлись, и к утру установилась ясная погода.
Особенно сильно действует на навозных жуков предчувствие грозы. Когда вечера бывают теплые и душные, предвещающие грозу, мои навозники выказывают особенно сильное беспокойство: они мечутся тогда в своих клетках, тревожно гудят, и на следующий день или еще скорее разражается гроза.
Таковы результаты моих наблюдений за три месяца. Каково бы ни было с вечера небо, оживление навозных жуков указывает на то, что на следующий день будет хорошая погода, если жуки выказывают особенно сильное возбуждение, можно предположить, что скоро разразится гроза, если же они остаются сидеть вечером в земле и не показываются на поверхность, то можно с уверенностью сказать, что будет дождь. Словом, навозные жуки могут быть живыми барометрами для тех, кто научится их наблюдать, и притом заслуживающими, пожалуй, большого доверия, чем покупные, механические...»
Наступает осень, а вместе с нею наступают для жуков-навозников и новые заботы: довольно им заботиться все только о самих себе, пора подумать и о детях. Лишь только закатится солнце и сумерки сгустятся над землею, навозные жуки с громким жужжанием летают туда и сюда; целыми толпами слетаются они к навозу, опускаются на него и, зарывшись в него с головою, до самой земли, начинают усердно копать норки.
Эти норки не так глубоки по сравнению с теми, которые копают эти же самые жуки позднее для самих себя, чтобы спрятаться в них на зиму. Каждой самке нужно положить не мало яичек, а в каждую норку она откладывает только по одному яичку, – сколько же понадобилось бы потратить времени и сил навозным жукам, если бы для каждого яичка выкапывать такую глубокую норку? Ведь в какие-нибудь 4–5 недель им надо устроить квартиры всему многочисленному семейству, да еще и каждому заготовить хороший запас провизии, – тут уж время становится очень дорогим и рыть глубокие колодцы некогда.
Хорошо еще, что самке приходится производить всю эту трудную работу не одной; ее примерный муж усердно ей помогает, и они оба рука об руку трудятся для своего семейства.
Норки всегда выкапываются под кучей навоза, так что снаружи нельзя видеть их входных отверстий, скрытых под лепешкой сухого навоза. Эта норка, шириною с бутылочное горлышко, прямо спускается в глубину почвы, без всяких заворотов; в конце норки нет никакого расширения – это самая обыкновенная, простая дыра в земле и больше ничего. От таких постоянных копачей земли, как навозные жуки, можно было бы ожидать больше искусства, но не забудьте, сколько работы предстоит им, чтобы пристроить всех своих детей, и вы поймете, что возиться им с украшением жилища некогда, да и не к чему.
После того, как самка положит в норку яичко, нижняя часть ее плотно набивается навозом; вы догадываетесь, конечно, что это запас провизии, заготовленный навозными жуками для своего дитяти.
Теперь, прежде чем продолжать далее, обратим внимание на то, как умно поступают навозные жуки, выкапывая всегда свои норки под большой кучей навоза: ведь для того, чтобы собрать такое множество навоза, какое понадобится им для того, чтобы набить каждую норку, им понадобится принести по крайней мере 50 охапок навоза, – целых 50 путешествий туда и обратно должны они совершить для этого. Если бы им пришлось ходить за материалом далеко в сторону, то сколько лишнего времени и труда пришлось бы им потратить! И вот наши сметливые работники устраиваются прямо под навозной кучей: им стоит только подняться к порогу своего дома, чтобы иметь неистощимый запас необходимого материала, остатка которого с лихвой хватает и на то, чтобы скрыть под собою вход в норку от нескромных глаз. Когда же навозная куча засохнет и раскрошится, ее остатки засыплют сверху входы в норки и окончательно закроют и закупорят их.
В нижней части каждой норки, под толстой колбасой из навоза есть пустота, маленькая круглая комнатка, величиною с лесной орех. В этой комнатке лежит белое, довольно большое сравнительно с величиною жука яичко навозника.
Покончив с одной норкой, жуки принимаются за вторую, третью; долго и неутомимо работают их дружные пары, пока все яички не будут пристроены и в каждую колыбельку будет положен достаточный запас провизии.
Но вот их тяжелый труд окончен; теперь можно и отдохнуть и подкрепиться силами.
В сентябре и октябре, когда осенние дожди как следует промочат землю, навозные жуки снова принимаются за усиленную работу: им пора готовить норки себе на зиму. Эти норки, как мы уже говорили выше, делаются очень глубокими, чтобы как можно глубже запрятаться в землю от холода. Свободного времени теперь у жуков много, сил тоже, работы на стороне гораздо меньше, можно значит и о себе подумать, потрудиться над тем, чтобы получше устроиться на зиму. Набив норки хорошим запасом навоза, навозники забираются в самую глубину их и не показываются уже больше на поверхности земли до самой весны.
А между тем в норках, которые они вырыли для своих будущих детей, начинается новая жизнь. Через две недели после того, как яичко было отложено в норку, немного раньше, немного позже, смотря по погоде, из него вылупляется личинка, смешной маленький червячок, перегнутый крючком пополам, и тотчас же принимается уничтожать превосходный запас, заготовленный для него его заботливыми родителями.
Казалось бы, что заключенной внутри своего помещения личинке навозника трудно соблюдать опрятность: аппетит у нее огромный, и все свои отбросы она должна оставлять тут же, внутри своего дома. Однако не вздумайте, пожалуйста, представлять ее себе грязным, отвратительным червяком, выпачканным в своих собственных нечистотах! Не может быть ничего чище этой беленькой, гладенькой личинки, с лоснящейся кожицей. Но каким же образом умеет она держать свое тело и свое жилище в такой опрятности? А дело в том, что она знает, куда девать свои отбросы, да еще при этом так, чтобы заставить их приносить пользу: она обмазывает ими стенки своего жилища, отчего они покрываются гладким слоем мастики, предохраняющим ее нежную кожу от повреждений. Таким образом получается блестящая, полированная ячейка, с крепкими, непроницаемыми стенками, прекрасно защищающими нежную личинку от холодов продолжительной зимы.
Личинка быстро растет, линяет и опять растет. Уничтожая запас провизии, она поднимается все выше и выше в своей норке, но ест она при этом так, что вокруг нее всегда остаются толстые стенки из навоза; богатство заготовленной провизии позволяет ей эту роскошь, – ей нечего бояться недостатка в пище, которой у нее заготовлено куда больше, чем ей нужно для того, чтобы дожить до весны; и вот вокруг нее остается всегда толстая стенка из навоза, которая опять-таки отлично защищает ее от холодов.
По мере того, как канал внутри навозной колбасы подвигается кверху, толстые стенки его покрываются слоем мастики из отбросов личинки, а излишек их скопляется внизу в виде мягкого теста. Пока погода теплая, личинка все ест да ест; когда же настают холода, она спускается вниз и, приготовив себе ячейку в мягком тесте движением своей изогнутой спинки, засыпает.
К декабрю месяцу рост личинки кончается, ее развитие оканчивается. Она могла бы уже превратиться в куколку, но суровая погода мешает этому, и личинка откладывает эту важную перемену в своей жизни до весны и впадает в оцепенение до теплых весенних дней.
Первые теплые апрельские дни будят личинку и выводят ее из оцепенения; она приподнимается на своей постельке, чувствует сильный голод и ползет кверху. Остатки прошлогоднего запаса еще велики, – у нее найдется чем перекусить, чтобы подкрепить свои силы для нового превращения, но терять время некогда; личинка торопливо утоляет свой голод, не думая больше о том, как и где есть: стенки дома проедаются теперь неправильно, в них образуются сквозные дыры, они обваливаются, и скоро все здание делается неузнаваемым и превращается в жалкую развалину.
Только нижняя часть помещение остается еще в приличном виде. Здесь на дне скопилась, как вы помните, большая куча отбросов личинки, в середине этой кучи есть тщательно выглаженное углубление, – сюда-то и спускается наша личинка. Утолив свой голод, она укладывается на постельку из своих собственных отбросов и начинает строить над собой крышу из того же материала. Скоро наша личинка оказывается заключенной в тесную ячейку.
Дней через 12 – в начале мая, оболочка лопается у нее на спине, остатки ее сползают назад, и из-под них показывается прекрасная полупрозрачная куколка, сияющая белизной и отливающая разными цветами.
Через 4–5 недель из куколки выходит навозный жук с белыми еще надкрыльями и брюшком, но темными остальными частями тела; надкрылья и брюшко тоже скоро темнеют, и в половине июня молодой жук уже в блестящем темно-синем наряде, с наступлением сумерек выбирается из земли для того, чтобы совершить свой первый вылет и добросовестно приняться за работу, которая предназначена ему матерью-природой.
Комментарии ()