Соболь
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
Соболь очень похож на обыкновенную лесную куницу, с таким же длинным «червеобразным», приземистым телом на коротких ногах, с пушистым, темно-бурым мехом, обыкновенно еще с подпалиной на горле, только с более толстыми лапками, с более острыми, торчащими ушами и более острой мордочкой. Видеть соболя в настоящее время живым редко кому случается, кроме сибирских охотников. Даже и тем, кто постоянно бывает в сибирских лесах, не всегда, это удается. Нельзя однако сказать, чтобы соболь был очень редким зверем в Сибири, наоборот, их там водится очень много, но постоянное преследование человека сделало это, уже от природы очень осторожное, животное еще более осторожным и хитрым. К тому же ловкость, быстрота, тонкий слух и острое зрение, свойственные вообще всем куницам, достигают у соболя наибольшего развития, и он, конечно, умеет отлично ими пользоваться для того, чтобы спасаться от своих преследователей.
Природа щедро одарила соболя всеми качествами, необходимыми для лесного животного; в нем соединились подвижность белки, ловкость кошки и хитрость лисы. Никто не вскарабкается так быстро в случае нужды на дерево, никто, кроме соболя, не подкрадется так осторожно к белке, сидящей на ветке, никто так искусно не спрячется в листве или между корнями.
В одном только природа как бы сделала непоправимую ошибку: она снабдила соболя слишком красивым, мягким и теплым мехом и таким образом обрекла его на верное истребление человеку. Как только человек познакомился с соболем, он объявил ему беспощадную войну, которая ведется до наших дней и, вероятно, прекратится только с полным истреблением его в доступных для человека местах. И вот, благодаря преследованию, соболь постепенно достиг замечательного искусства избегать и прятаться от человека.
Там, где соболя больше преследуют, он вовсе не решается показываться днем. Все время с восхода и до захода солнца он прячется в дуплах, между корнями и ветвями деревьев, в лесном сору, в расщелинах скал и выходит оттуда только тогда, когда сумрак окутает землю. Если ночь спокойна, – а соболь всегда выбирает такие ночи для своих странствований, то, как только стемнеет, он покидает свое теплое логово и выходит на ночную ловитву.
Бесшумно, как тень, скользит он между ветвями деревьев. Длинные волосы, растущие по сторонам его лап скрадывают шорох шагов. Узкое, гибкое туловище свободно пролезает в хворосте, едва задевая за ветви. Светит луна или нет, для соболя безразлично. В лесной чаще, где нередко и в лунные ночи совершенно темно, тонко развитые органы чувств – лучшие путеводители соболя: где не видит глаз, там слышит ухо и чует нос.
В тайге для соболя масса добычи. Здесь множество разной птицы, к которой легко подкрасться во время ее сна, масса мелких грызунов, а всего больше бурундуков и белок. Как для европейской белки куница, так для сибирской соболь – самый страшный враг.
Соболь менее проворен на дереве, чем лесная куница, а тем более белка, но упорство, с которым он преследует белку, не давая ей передышки, в конце концов, все-таки побеждает ее.
Соболя считают самым выносливым зверем тайги. Долго и упорно гонится он вслед за белкой по пятам. С невероятной быстротой взбирается бедняжка по совершенно гладким стволам сосен, думая, что там, на вершине, в густой короне из хвои она укроется, наконец, от ужасного зверя. Напрасная надежда! Соболь быстро лезет за ней, и не успела она перевести дух, не успел пройти первый испуг, как враг ее уже тут как тут – и снова надо бежать; снова начинается бешеная скачка с ветки на ветку, с дерева на дерево, пока, наконец, выбившись из сил, белка не оборвется во время одного из быстрых прыжков и, как камень, не полетит на землю.
На земле соболь больше всего охотится за бурундуками. Бурундук – маленький красивый полосатый грызун, меньше белки и очень шустрый; он очень похож на белку, только хвост у него короче и не так пушист и на ушах нет кисточек. По деревьям он лазает куда хуже белки; это житель корней и лесного валежника; здесь, между корнями столетних деревьев, в грудах лесного хвороста, он устраивает свои норы, сюда спасается от преследования.
Но соболь не хуже его мастер путешествовать в кучах хвороста, и бурундуку трудно спастись от него; соболь очень хорошо знает все лазейки, входы и выходы в густом валежнике и не хуже бурундука скроется здесь от людей и собак, потому-то соболя гораздо труднее преследовать летом, чем зимою.
Летом соболь не спасается от собаки на дерево, где его легко подстрелить, а идет «низом» да так, что ни одна собака не выгонит его. Для него в густой непролазной чаще нет ни преград, ни помех, там где собаке надо сделать прыжок или обход, для соболя гладкая дорога. Лапы его неутомимо работают, быстро раздвигая слабо связанные мохом, податливые, гибкие веточки. Вот он показался наружу, вот снова ушел в груды валежника. Там, где собака провалится всеми лапами, для соболя твердая почва.
Собака поминутно теряет его след и напрасно бегает и кружит по сторонам, а соболь тем временем, не останавливаясь, идет все вперед да вперед, идет до тех пор, пока груды лесного сора и наваленных одно на другое мертвых деревьев не преградят окончательно путь измученному псу. Только зимою и там, где нет валежника, соболь пытается искать спасение на дереве, где часто и попадает под выстрел охотника.
Впрочем, и зимою в глубокий снег у соболя есть верное средство защиты: он время от времени быстро закапывается и бежит под снегом. Собака сразу теряет его след, копает снег и часто, вместо того, чтобы искать, поворачивает назад и бежит по старому следу. Соболь хитрый зверь, – с ним не зевай. В тайге, где он на каждом шагу может показать свою ловкость и хитрость, – для соболя раздолье.
Бывает и так, что опытный соболь, взобравшись на дерево и дав собаке подбежать и поднять лай, незаметно спускается вниз по другой стороне ствола и улепетывает по старому следу, прежде чем собака увидит свой промах.
В сущности, ни собака, ни человек в одиночку для соболя не страшны, – страшны они только тогда, когда соединяются вместе, когда к тому же человек вооружен винтовкой; не будь этого ужасного сочетания: ружья, собаки и человека, от которых для соболя нет спасенья, жизнь его и теперь там, где сохранилась дикая тайга, текла бы так же спокойно, как прежде. В речной тайге у соболя, кроме человека, нет врагов, от которых он не мог бы спастись. От крупных хищников он спасается на дерево, с мелкими борется своими силами. Нет здесь хищных птиц, от которых он не мог бы укрыться. Кроме того, жидкость с тяжелым мускусным запахом, которую соболь может выделять из подхвостных желез, как хорьки и куницы, служит ему охраной.
Соболь никогда не терпит недостатка в пище; ему немного надо, он не прожорлив. Если соболю посчастливится добыть пищи больше, чем он съест, то он, как всякий хищник, прячет часть еды впрок, но запасом своим, однако, он пользуется очень редко, так как не ест несвежего мяса. Только среди зимы в жестокие морозы, когда он дней по десять-пятнадцать не выходит из гнезда, он питается мороженым мясом белок, бурундуков, кедровок и других мелких зверьков и птиц.
К концу зимы соболь оставляет низины, куда он спустился в начале зимы, и снова уходит в горы, в самую глушь тайги; туда перекочевывает дичь, а за нею и соболь. У него нет гнезда, где бы он жил постоянно. Он меняет его весною и осенью, меняет его и при других обстоятельствах: потревожит ли его человек, заведет ли его преследование дичи слишком далеко от старого логова, заведется ли поблизости горностай – этот его соперник по добыче, – старая нора покидается, и соболь устраивается на новоселье.
Летом, после еды, соболь непременно идет к воде пить, а затем осторожно, не торопясь, возвращается обратно к своему гнезду.
Как ни вынослив соболь, а все же преследование такой быстрой дичи, как белка или бурундук, утомляет и его. Усталость, полный желудок и занимающийся день, – все манит его в уютное, укромное место, где он заснет теперь крепким, беспросыпным сном до следующих сумерек.
Осенью соболь переходит в низины, его манит туда не только переход туда бурундуков и перелет всякой лесной птицы, но и обилие там к тому времени ягод: земляники, брусники, голубики, рябины. Ягоды осенью становятся главной пищей соболя, тогда как в другое время соболь ест только мясо. Ягоды осенью нужны соболю для того, чтобы запасти себе под кожей толстый слой жира на зиму. Другая пища соболя в это время – кедровые орехи, да и самый кедр нравится соболю: он любит это высокое, стройное дерево, густая хвоя и толстые ветви которого всегда готовы спрятать его в случае нужды от глаз человека.
Зимою, как мы уже сказали, соболь не каждую ночь выходит на добычу; он по нескольку дней подряд спит в своем теплом, уютном логове, свернувшись как пушистый шар, в котором не заметно ни ног, ни головы, пока голод волей-неволей не выгонит его за пищей. Выползет он, наконец, и поведет своим чутким носом, не пахнет ли где-нибудь вблизи дичью? Но морозный воздух недвижим, ниоткуда не тянет желанным запахом. Нечего делать, надо идти прогуляться по рыхлому снегу.
И вот осторожно, прислушиваясь к потрескиванию коры, побрел соболь вниз, туда, где больше ели и черного леса и где он наверное скоро натолкнется на табунок сонной дичи... Поохотится, наестся вдоволь соболь, стащит остаток обеда в укромный уголок про запас и опять завалится спать в свое логово коротать долгую зиму...
Комментарии ()