Степная тиркуша
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
Начиная с конца марта в южнорусских и до половины апреля в оренбургских степях идет прилет тиркуш. Стаи этих птичек, иногда всего в несколько десятков штук, а иногда и в несколько сотен, летят над степью без особенного порядка, причем в воздухе то и дело слышится их довольно приятный крик: «кирлийк-кирлийк!»
На лету птички то хлопают крыльями, то широко распустив их, почти не двигая ими, ровно и спокойно стелятся в воздухе, сильно вытянув шейки. Чем сытее тиркуши, тем выше они летят, поднимаясь иногда так высоко, что совсем исчезают из глаз; когда же они проголодаются, то начинают лететь все ниже и ниже и, наконец, и вовсе опускаются на землю для кормежки. На ночевку тиркуши всего охотнее спускаются в сухие степи и, прежде чем угомониться и заснуть, любят выбегать на проезжие дороги и ловить здесь насекомых.
Степная тиркуша – очень живая и красивая птичка, и птичка эта довольно большая. У нее красивая головка со славными большими темно-карими глазами и широким клювом; ее густое мягкое оперение бурого цвета, отливает на плечах и на крыльях красивым металлическим блеском, грудь и брюшко – белые, а горлышко красновато-желтое, окруженное темно-бурой каемкой, идущей от одного глаза до другого; клюв к концу черный, а у основания красный, как коралл.
По длинным ногам с широко расставленными тонкими пальцами, из которых наружный и средний пальцы соединены короткой перепоночкой, вы можете судить, что тиркуша хорошо бегает, а по длинным, узким крыльям, похожим на крылья ласточки – что она хорошо и летает. И действительно, бегает она превосходно, а летает еще того лучше, быстро, легко, красиво, делая на лету легкие повороты. Свой корм – разных мелких насекомых: жучков, бабочек, мух, комаров, кузнечиков ловит тиркуша как придется – и на бегу и на лету, при чем она на бегу то и дело дергает хвостиком, точно каменка, а иногда в погоне за улетающим насекомым подпрыгивает чуть ли не на метр от земли.
Почти не уступая в полете ласточке, неутомимо носится тиркуша взад и вперед над степью, над засеянным полем или клеверным лугом, внезапно бросается вниз и, открыв свой широкий клюв, похожий на клюв козодоя ловит намеченное насекомое одинаково ловко, летит ли оно или сидит, спрятавшись в высокой траве, причем далеко слышно, как щелкает ее клюв.
Всю свою добычу тиркуша глотает целиком, совершенно так же, как делает это козодой. Чем тиркуши похожи еще на козодоев, так это тем, что часто охотятся они совсем поздно вечером, так что их скорее, пожалуй, можно назвать сумеречными, чем дневными птицами. В полуденные же часы они обыкновенно спят около своих гнезд во время гнездовья, а во время перелета, усевшись длинными рядами по берегу реки или моря.
Прилетают к нам в степи тиркуши, уже разбившись на парочки, и тотчас же начинают занимать те места, где будут они устраивать свои гнезда; на выбор такого места они очень неразборчивы, – лишь бы было поближе к воде; гнездятся они и по глинистым степям, поросшим невысокою редкою травою и по солонцеватым местам среди широкой степи, покрытой густою сочною травою и по посевам проса, льна, кукурузы и даже на болотах.
В начале мая тиркуши принимаются за устройство гнезд; гнездятся они всегда большими обществами, но гнезда свои располагают не близко одно от другого, так что их поселения занимают обыкновенно большое пространство; каждая тиркуша-самка вырывает лапками в земле неглубокую ямку, выстилает ее слегка сухою травою и кладет 4–5 продолговатых, шероховатых серовато-зеленых яичек с серыми и черными крапинками.
Так как яйца эти насиживаются в половине мая, когда в степях стоит уже жаркая погода, и лежат они притом почти на голой земле, под палящими лучами солнца, то тиркушам нет надобности постоянно сидеть на них из боязни, чтобы они не остыли, и они преспокойно и надолго оставляют свои гнезда, предоставляя солнцу нагревать их вместо себя.
Около полудня, оставив около своего поселка только нескольких сторожей, тиркуши одна за другою покидают свои гнезда и летят к ближайшему пруду. «Кирлийк, кирлийк!» – раздается в воздухе их крик. Тиркуши, опустив крылья, уже несутся над прудом, вот сделали несколько поворотов и расселись у самой воды... Помахивая своими хвостиками-вилочками, они опускают клювы в воду и жадно пьют, откидывая голову за каждым глотком назад, как делают это куры; некоторые залетают в пруд и купаются... Вот прилетело еще несколько штук, и непременно садятся рядом с первыми, теснят их, толкаются, как будто только на этом месте и можно напиться... Другие тиркуши, утоливши жажду, медленно поднимаются в воздух и улетают на отдых, низко стелясь над землею...
По вечерам, ночью и утром тиркуши очень усердно сидят на яйцах. Говорят, что, сидя на гнезде, тиркуша принимает иногда очень странное положение: то она поднимает крылья вверх, точно паруса, то распускает их так, что кончики их касаются земли, то сама ложится пластом на землю; все это она делает, конечно, для того, чтобы не так бросаться в глаза врагу и не выдать своего гнезда.
Все члены гнездовой колонии тиркуш живут между собою очень дружно; стоит только вблизи их гнездовья появиться какой-нибудь хищной птице, как все тиркуши с громкими криками, целой толпой бросаются к ней и стараются как можно дальше прогнать ее от своего поселка.
Перед человеком же они ведут себя совсем иначе: с криком летают одни из них вокруг непрошенного гостя, с криком бегают другие около его ног, то и дело спотыкаясь, притворяясь больными, искалеченными; одни из них ползают по земле, волоча крылья; другие пробуют взлететь на воздух и притворяются, что не могут этого сделать; третьи взлетают, но тотчас же бессильно падают на землю, – одним словом, можно подумать, что попал в поселок каких-то калек всякого рода; некоторые тиркуши садятся на землю и делают вид, что насиживают яйца там, где их нет, все это приводит к тому, что без хорошей, чуткой собаки очень трудно найти в большом поселке тиркуш хотя бы одно гнездо.
А боятся тиркуши человека потому, что жесток и немилосерден он к ним: часто убивает он тиркуш и уносит у них яйца, потому что и то и другое употребляется в пищу.
Еще страшнее для тиркуш четвероногие степные хищники – волк и корсак, которые пользуются тем, что тиркуши плохо видят в темноте, и нападают на них темною ночью.
В конце мая или в начале июня в гнездах тиркуш вылупляются птенцы; с первых же дней своей жизни они уже умеют прятаться в случае опасности, а недели через три-четыре уже начинают порхать.
Когда молодежь подрастет, тиркуши соединяются в огромные стаи, до нескольких тысяч штук вместе, и начинают вести кочевую жизнь, оживляя наши степи.
Особенно охотно располагаются эти огромные стаи тиркуш на больших пастбищах, около воды, но они не остаются здесь целый день, а рано утром и вечером перебираются отсюда за кормом на скошенные поля, на сенокосы; вся стая летит врассыпную, иногда растянувшись на целую версту, то стелется над самою землею, то взлетает кверху, оглашая степь своим криком.
В это время тиркуши уже не так боятся человека, бесстрашно подлетают к нему совсем близко, – ведь теперь им не за кого беспокоиться – из яиц давно вывелись птенчики, давно уже выросли они и окрепли, а в себе самих они уверены, – надеются на свои сильные, легкие крылья. Только тогда, когда тиркуши соединяются в одни стаи с чайками, они становятся более боязливыми и осторожными: стоит только чайке с ее визгливым криком сорваться с места, как за нею тотчас же поднимается испуганно кверху и вся стая тиркуш.
Среди дня тиркуши любят отдыхать около воды, или же, напившись и вволю накупавшись, поднимаются всей стаей на воздух я начинают описывать в воздухе круги, поднимаясь все выше и выше.
Вечером тиркуша не перестает охотиться даже с наступлением сумерек, продолжая ловить свою добычу уже над самой землей. Они любят в это время присаживаться на дороге, где они всегда могут найти саранчу и кузнечиков. За этим занятием тиркуша подпускает к себе проезжий экипаж или лошадь шага на три-четыре и только тогда уже либо отбегает в сторону, либо начинает бежать или перелетывать впереди лошади.
Из оренбургских степей тиркуши начинают улетать в конце июля и окончательно исчезают в конце августа, а из новороссийских они улетают позднее – в сентябре месяце.
