Волки в Швейцарских горах
Сборник «Животные и их жизнь», 1908 г.
Статья по Чуди
С начала нынешнего столетия волки сделались редкостью в Швейцарии, и многие сомневаются, следует ли вообще считать их постоянными жителями Альпийских гор, так как в здешней местности нет таких обширных сплошных, непроницаемых лесных пространств, в каких эти животные обыкновенно охотятся. Но все-таки некоторые местности со своими высокорастущими лесами, совершенно недоступными горными ущельями и пустынными каменистыми равнинами, а также северные альпийские долины и горы могут представить достаточное убежище для нескольких семей волков. Там проживают они в тихом уединении, держась то в горной, то в альпийской области. С величайшею осторожностью покидают они свои ущелья: не умея грабить так ловко, как лисицы, они должны держаться подальше от населенных мест. В апреле или мае месяце волчица забирается обыкновенно в нору барсука или лисицы, предварительно расширяет ее и мечет, после шестидесяти пяти дневной беременности, от 4-х до 9-ти волчат, покрытых красновато-белою шерстью. Маленькие, хорошенькие зверьки лежат все в кучке в самом дальнем уголку норы, между тем как мать уходит на добычу, вероятно не без боязни помышляя о том, как бы ее детеныши не попались в лапы которому-нибудь из рыщущих по соседству родственников.
Тихо, беспрестанно прислушиваясь и зорко озираясь, боязливо и неуклюже пробирается по чаще леса, против ветра, старый убийца, которого сейчас же можно узнать по тощему, костлявому телу, втянутым бокам, крадущейся и нерешительной походке, и оставляет след, похожий на след большой собаки, но больше и шире его, и направленный обыкновенно по совершенно прямой линии. Отвратительные ухватки, алчность, злость, лукавство, подозрительность, свойственные волку, делают его пугалом всех живых существ, к которым он только приближается. Вот он стоит, опустивши хвост, и выжидает скудную добычу; подкрадывается к рябчику или куропатке, выслеживает крыс, мышей, ласок, преследует также, за неимением лучшего, ящериц, жаб, лягушек или даже медяниц и ужей. За более крупными животными он гоняется, пока совершенно не загоняет их, чего никогда не делает ни одна кошка.
Зимою холод еще более усиливает его, и без того ненасытный, аппетит; зато тогда охота удачнее: след зверя виднее. Он нападает врасплох на альпийского беляка и даже на осторожную лисицу, но, все же постоянно мучимый голодом и жадно высматривая, чем бы поживиться, он рыщет с горы на гору, из одного леса в другой со сверкающими глазами, насторожив острые, с черною оторочкою уши, с напряженным вниманием повертывая во все стороны вытянутую морду и подобравши заднюю часть тела, как разбитый на ноги; в холодные же зимние ночи, когда мороз, как говорится, трещит, он оглашает окрестность страшным воем, который заунывным эхом разносится между старыми ветлами, до половины занесенными глубоким снегом. В это время волк охотится по целым часам, пробегает с этою целью даже обширные альпийские области, где всюду является пугалом человека и животных. В прежнее время не мало страдали в суровые зимы от волков и кантоны, где они нападали на людей, душили цепных собак и отрывали на живодернях падаль.
До начала прошлого столетия появление волчьего следа служило для целых общин сигналом к тому, чтобы браться за оружие, и в хронике мы читаем: «лишь только покажется волк, сейчас же начинают бить тревогу; вся община собирается на охоту, и успокаивается только тогда, когда зверь убит или прогнан». При подобных охотах целою общиною чаще случалось последнее, нежели первое, потому что волки, особенно, если им удалось порядком поживиться, как бы предчувствуя, что должно неминуемо начаться преследование, тотчас же покидают страну. Для ловли волков употреблялись большие сети, которые путешественник и теперь еще может видеть в деревнях и в Давосской ратуше, во дворе которой до последнего времени были выставлены под навесом более тридцати волчьих голов, которые как бы скалили зубы на посетителей и достаточно ясно свидетельствовали о том, как часто эти бестии хозяйничали в окрестных горах. Волчья охота и до сих пор имеет особую организацию и управляется обществом охотников с своею чиновничьею иерархиею, своим уставом и судом. Предводитель делит охотников на два отряда, из которых одни, вооруженные ружьями, стоят тихо, выжидая зверя, между тем как загонщики, с простыми дубинами в руках, с шумом и криком выгоняют его. Как только зверь убит, об этом событии торжественно возвещают звуки шести тромбонов. По окончании охоты в деревенской харчевне устраивается, в счет стоимости шкуры волка, пир, на котором охотники, в чем-нибудь оказавшие непослушание предводителю, угощаются, в наказание, водою, и связываются веревками, сплетенными из соломы. Так как членом охотничьего клуба может сделаться всякий, кто только участвовал в трех удачных охотах, то отцы часто берут с собою даже маленьких детей, которых нужно носить еще на руках.
Обыкновение вырывать волчьи ямы в прежнее время практиковалось и в Швейцарии, и старик Геснер рассказывает, что один охотник, по имени Гоблер, поймал раз в такую яму троих сразу; волка, лисицу и старую бабу, которые все, из страха друг перед другом, провели ночь, боясь пошевелиться.
Известно, что рыщущий волк всего охотнее подкарауливает овец, а потому самыми злейшими врагами его появляются настоящие овчарки. Иногда он подкапывается ночью и под овчарни. С широко раскрытою пастью, усаженною страшными белыми зубами, кидается он на самого большого барана, придерживает его переднею лапою и разрывает. Чрезвычайно сильные мускулы и толстые кости головы и затылка позволяют ему уносить с собою убитую овцу или козу, и даже на бегу держать животное так высоко, чтобы оно не касалось земли. На людей волк редко нападал в Швейцарии; он скорее бежит от них и оказывается большим трусом; только голод побуждает его на какую-нибудь отчаянную выходку, или сильная рана заставляет его обороняться. Так, однажды зимою, на некоего господина Марка из Мизокса, напал голодный волк, когда тот только что вышел, вечером, из дома. Этот господин был очень сильного сложения, к тому же отличался большим присутствием духа, а потому, ему стоило только пристукнуть зверя кулаком, и тот замертво повалился на землю. Потом он взял его за хвост, а так как перед тем только что поссорился со своею женою, то и кинул его в комнату, прямо к ее ногам. – Когда на волка охотятся и преследуют его, он защищается только в крайнем случае. Опустивши морду к земле и ощетинившись, несется он обыкновенно со всех ног со сверкающими глазами. Если собаки загонят его в какое-нибудь тесное место, он обертывается, вступает с ними в борьбу и, растерзавши одну-другую, мчится далее. Мы почти не знаем примера, чтобы волк, даже будучи ранен, прямо шел на охотника, как это часто делает медведь; по-видимому, только сильнейший голод заставляет его нападать на человека; он страшный трус, – трусливее рыси и даже дикой кошки. Случалось, что волков, на которых неожиданно наталкивались где-нибудь в овчарке или во дворе, убивали почти без всякого сопротивления с их стороны. Но на севере, где они водятся в большом количестве, и даже близ полюсов, в отечестве белого медведя, водки с удивительною выносливостью переживают и страшный холод, и бескормицу, – вообще они там горячее, породистее.
В 1873 году в Биаске состоялась замечательная охота на волка. У одного охотника, невдалеке оттуда, в лесу была западня для лисиц, и он, пришедши однажды взглянуть на нее, нашел, что она попорчена и ограблена, снег же вокруг весь улит кровью. Он решил, что тут, должно быть, побывал какой-нибудь хищник и, вместе с несколькими другими охотниками, пошел по свежему следу. След этот терялся в одной тесной пещере в Биасских горах, в которой, по их предположению, засел волк. Так как отверстие пещеры было чрезвычайно узко, то нужно было думать, что зверь лежит в ней в очень неловком положении, и один из охотников, после некоторого колебания, решился вползти в нее, захвативши с собою две веревки. Тут он и действительно увидал волка, которому было так тесно, что он не мог пошевельнуться. Смельчак тотчас же схватил его за задние лапы, быстро и крепко связал их повыше колен, и с возможною поспешностью выкарабкался назад. Другие охотники наскоро обмотали концы веревки вокруг нижней ветки ближайшей ели и, дернувши изо всей силы, вытащили зверя, который при этом страшно завыл, из пещеры, и поддернули его на дерево. Тут он с яростью обернулся, наклонил голову и уже перегрыз одну из веревок, как охотники накинулись на него и сильными ударами забили до смерти.
К Николаевской долине (в Валлисе), лишь только показывается волк или медведь, пастухи обыкновенно учреждают дозор. В той местности, которая может подвергнуться нападению, они втыкают на лугу палку, и каждый из дозорных, когда в свою очередь отправляется в обход, должен в доказательство того, что был на этом месте, сделать на палке какую-нибудь заметку. Если он не исполнит своей обязанности, то ответственность за все случившееся в этот день падает на него.
Известно, что наш северный шакал следует также за войсками, и ночью посещает уединенные поля битвы, чтобы поживиться насчет трупов. Отведавши человеческого мяса, он начинает предпочитать его мясу животных, и даже вырывает мертвецов из могил. В последний год прошлого столетия, когда в высочайших долинах и тесных ущельях Швейцарских гор происходили кровопролитные сражения между русскими, австрийцами и французами, и целые сотни убитых валялись не погребенные в обрывах и лесах, – вместе с воронами и орлами обгладывать трупы являлись и волки в такие местности, в которых они раньше и не показывались, так что в этот несчастный год их было убито значительное количество в Швейцарии.
Когда волк сидит на опушке леса или пробирается между деревьями, то он, по своему строению и цвету шерсти, так походит на мясницкую собаку, что их можно принять одного за другую и наоборот, и предположить, что они одного и того же происхождения. Однако, уже давно проверено опытом, что оба эти животные чувствуют непреодолимое отвращение друг к другу. Волк, хотя он и сильнее собаки, старается, однако, избегать встречи с нею: собака же, в свою очередь, дрожит и щетинится, как только почует волка. Только те сильные и верные собаки, которые в Энгадинских Альпах стерегут стада бергамских овец, решаются выходить один на один на злодея, частенько бродящего вокруг стад, и вступать с ним в ожесточенные схватки на жизнь и смерть. Если победителем останется волк, он с жадностью пожирает растерзанную им собаку; если же перевес окажется на стороне собаки, она с отвращением отворачивается даже от загрызенного ею врага.
Волк занимает одну из самых низших ступеней среди всех животных, даже из числа хищных он один из самых несимпатичных, отвратительных зверей. Самым свирепым из них не уступает он ни в алчности, так как готов объедаться самою отвратительною падалью, ни в коварстве, не обладая при этом ни малейшим признаком великодушия льва, открытого мужества полярного медведя, добродушного юмора нашего мишки и привязчивости собаки. Он гораздо неуклюжее лисицы, но при этом коварен и в высшей степени недоверчив; в ярости он уже не помнит себя; в нем не заметно ни малейшего старания как-нибудь изловчиться и выйти из затруднения, ни малейшей грации и красоты в приемах, ни одной симпатичной черты во всем его существе, – вообще это один из самых отвратительных животных типов. С собакою он имеет сходство только по наружности, так что нет возможности сказать, что волк – та же собака, только в диком, первобытном состоянии; скорее можно принять его за выродившуюся собаку, за карикатуру ее, соединяющую в себе все гадкие стороны собачьей натуры и ни одной хорошей стороны ее. В этом отношении он представляет собою даже очень интересное явление, тем более, что в природе вообще редко встречаются карикатуры. Стремление волка к общественности, которое вообще нечасто замечается между хищными зверями, только кажущееся, и обусловливается только хищничеством и кровожадностью. Волки собираются стаями единственно с тою целью, чтобы легче было одолеть какого-нибудь сильного зверя, при чем один загоняет его, а другие стараются отрезать жертве отступление. По окончании охоты они опять разбегаются в разные стороны. Так как волки очень скоро переваривают пищу, даже осколки толстых костей, то они постоянно чувствуют голод и почти ненасытны, несмотря на свой чрезвычайно тощий вид. Насытившись, они, как собаки, обыкновенно заедают пищу травою. Единственное хорошее качество волчицы, это ее любовь к своим детенышам. Она неусыпно заботится о них, мужественно их защищает, и если и отойдет довольно далеко от норы, где они находятся, то все-таки постоянно к ним возвращается. Раз в Юрских горах была убита волчица-матка, и, несколько дней спустя, в Ризукском лесу, на расстоянии четырех часов пути, были найдены три умершие с голоду волчонка. После появления на свет детенышей волк, по-видимому, нисколько не заботится о своей семье.
Приручение и воспитание, как кажется, нисколько не в состоянии изменить непокорную природу волка. «Как волка ни корми, он все в лес глядит», говорит пословица; и действительно, как ни дрессируйте его, он остается тем же хищником: самый тщательный уход и заботы о нем не внушат ему ни искры признательности или привязанности и не облагородят его низких свойств.
