Волосатик

Этот рассказ удивительно живописен, поскольку П.Ю. Шмидт перемежает научную информацию фольклорной: язык наполняется говором, украшается сказками, мифами, поверьями. А кого же избрал талантливый автор главными героями? Неужели, действительно, паразитов?! Но как тактично, как целомудренно он ведёт своё повествование, ничем не огорчая, не возмущая читателя, не вызывая у него ни малейшей толики брезгливости! А речь идёт о безобидном создании. Это круглый червь, который только и умеет, что размножаться. Нет у него органов пищеварения, не предусмотрены. Правда, личинки его паразитируют, лишая потомства комаров, мошек и прочего мелкого человеческого неприятеля. Ну, туда им и дорога. Автор занимательно и с тёплым юмором описывает народные заблуждения относительно вреда, который, якобы, приносит круглый червь волосатик. На самом деле люди путают его с лошадиным оводом, о котором рассказ Петра Юльевича ещё более обширен и увлекателен.

Мифы о волосатике.

Если вам случалось жить на берегу озера или большой реки, вы, наверное, видели «волосатика». Вам, конечно, показывали этого длинного и тонкого, почти как волос, водяного червя, извивающегося и завивающегося в хитрый клубок, — показывали, как самое страшное и чрезвычайно опасное животное.

— Смотри, - говорил какой-нибудь старожил из тех, что все решительно знают, - не купайся там, где волосатик! Заберется тебе под кожу, вопьется и будет там ходить, ходить!.. Не вытащишь!..

И если вы выражали малейшее сомнение, он, разумеется, приводил в пример какого-нибудь Ивана Петрова или Петра Иванова, с которым это случилось «не далее как два года тому назад, около Петрова дня», или, по крайней мере, ссылался на самых достоверных свидетелей, которые «своими глазами видели».

При этом, быть может, он вам рассказывал также, как самый достоверный факт, что «волосатики родятся из лошадиных волос», и потому их особенно много там, где лошадей купают... Это убеждение удивительно широко распространено и живуче. О нем упоминает еще Геснер в своей «Естественной истории», изданной в 1557 году. Впрочем, к чести этого замечатель­ного старинного натуралиста-популяризатора, надо ска­зать, что он считает рождение волосатиков из волос невероятным.

Животное, которое породило такие рассказы, дей­ствительно, обращает на себя невольно внимание. И, насколько я помню свои первые впечатления при знакомстве с ним, даже у человека, интересующегося природой, его таинственные, бесцельные движения, его раскручивания, закручивания и завивания в клубок, вызывают какое-то жуткое чувство. Невольно относишься подозрительно и недоверчиво к этому живому клубку какой-то твердой, как рог, довольно толстой и длинной, иногда с полметра, нити!..

Долгое время строение, жизнь и развитие волосатика оставались невыясненными, - они, действительно, довольно сложны. Но теперь давно уже «тайна волосатика» разгадана, и мы знаем, так сказать, всю его подноготную.

Кто же он на самом деле?

На самом деле, волосатик (Gor­dius aquaticus) - круглый червь, от­носящийся к особому отряду Gordiidae - самое безобидное животное, не причиняющее никому вреда и даже при желании не способное никому повредить во взрослом состоянии. Его безобидность вы­ясняется уже из его строения. У волосатика, можно сказать, нет почти никаких органов. Все его тело состоит из твердой кожи, слабо развитых мышц и нервов и из сильно развитых органов размножения. Самка червя битком набита неисчислимым количеством мельчайших яичек.

Удивительнее всего, что у волосатика нет даже рта и кишечника, - казалось бы, уж эти-то при­надлежности совершенно необходимы для каждого живого существа, с нашей, человеческой точки зре­ния! За отсутствием пищеварительных приспособлений, волосатик обречен на полную голодовку в течение всей жизни, - его никак нельзя обвинить в чревоуго­дии! Впрочем, это далеко не единственный случай совершенного воздержания от пищи в животном цар­стве. Даже некоторые бабочки, беззаботно порхающие с цветка на цветок, и, на первый взгляд, находящие пищу в изобилии, на самом деле великие постницы – у них не только непригодные для пита­ния ротовые части, но иногда и зачаточный, не дей­ствующий вовсе кишечник.

Ясно, что, при отсутствии кишечника и питания, волосатик не может быть страшен ни человеку, ни каким-либо животным. Пробуравливать кожу человека ему нечем, да и незачем, так как питаться чрез свой наружный покров, как это делают глисты, он также не может: этот покров толстый, плотный, как бы роговой, такой твердый, что даже раздавить волосатика невозможно!

Но, спрашивается, откуда же берется волосатик, в таком случае, и каким способом он обеспечивает себе существование?

Продолжительные исследования целого ряда наблю­дателей установили, что самка волосатика откладывает в воде множество мелких яичек, образующих длинные шнуры. Из этих яичек выходят крохотные; микроско­пические личинки, имеющие вид чер­вячков. Передний конец тела их утолщен и снабжен роговым хоботком. Ли­чинки эти плавают с помощью своего утонченного хвоста и отыскивают личинок насекомых, живущих в воде. Жертвами их делаются чаще всего личинки комаров, комарников, мошек и поденок. В их тело микроскопические червячки вбуравливаются, проникая сквозь наиболее толстостенные части покрова. Там внутри, в мышечных волокнах, они и устраиваются, как трихины в мясе свиньи. Они не растут при этом, но покрываются оболочкой и пере­ходят в покоящееся состояние.

Дальнейшее развитие волосатик претерпевает лишь в том случае, если зараженная личинка комара или поденки будет съедена каким-нибудь другим, более крупным хищным насекомым. Иначе червеобразные зародыши так и погибают безрезультатно в теле ли­чинки. Но если последняя станет жертвой хищника-плавунца, стрекозиной личинки, или другого какого-нибудь шестиногого хищника, зародыш волосатика пробуждается к новой жизни. Он начинает питаться кровью и соками своего нового хозяина, за его счет растет, вытягивается в длину и превра­щается уже в настоящего воло­сатика. Созрев, червь выходит из насекомого, давшего ему приют и становится свободным, но совершенно, как мы видели, безвредным и бес­помощным обитателем вод...

Но откуда же возникло убеждение о заползании волосатика под кожу и о вызывании им страшной болезни? Миф этот так широко распространен, что трудно предположить, чтобы дым был совсем без огня!

Одно время думали, что на самом деле, в наших водах, если не везде, то, по крайней мере, в некото­рых, быть может, более южных местностях нашего обширного отечества, водится какой-то неизвестный еще червь, из нитчаток или филярий, родственный туркестанской риште (Filaria medinensis). Этот неве­домый червь, наподобие страшной ришты, паразитирует, будто бы, под кожей человека, и с ним и сме­шивают волосатика.

Ни одного случая заболевания сходного с риштой в Европейской России, однако, до сих пор не наблю­далось, и червь этот так и посейчас остается в обла­сти предположений...

Вполне неожиданно, благодаря исследованиям И. А. Порчинского, вопрос о «волосатике» получил совершенно иное решение.

Оказалось, что болезнь, извест­ная в народе под таким назва­нием, действительно существует, и несколько случаев ее в Уфимской, Пермской, Вятской, Саратовской и других губерниях были даже под­робно описаны в нашей медицин­ской литературе. Заболевание на­чинается с сильного зуда, возни­кающего где-нибудь на ноге, на руке или даже на щеке данного субъекта. Затем появляется изви­листая, узкая, красная полоска на коже, иногда ветвящаяся, и зуд становится нестерпимым. Полоска несколько припухает, становится похожей на валик, и производит, действительно, такое впечатление, как будто под кожей находится волос или шелковинка. Было обнаружено, что такие неприятные симптомы вызывают личинки овода, проникнувшие под кожу человека. Применением различных дезинфицирую­щих и успокаивающих средств болезнь довольно легко излечивается и не влечет никаких сколько-нибудь опасных последствий...

Лошадиный овод.

Итак, болезнь «волосатик» не выдумка. Дело только в том, что наш водяной волосатик в ней абсо­лютно неповинен! Исследования показали, что болезнь эта обусловливается другим интереснейшим по своему образу жизни существом - лошадиным оводом (Gastrophilus intestinalis).

Когда в знойный летний день вы замечали над пасущимися лошадьми этих докучных насекомых, вам, вероятно, и в голову не приходило, какое маленькое чудо находится у вас перед глазами. Еще менее вы думали, конечно, что лошадиный овод может быть опасным для человека, - всем известно, что человека он избегает и никогда на него не сядет.

Впрочем, и лошадь привлекает овода лишь в видах обеспечения потомства. Он не кусает ее и не высасывает кровь, по той же самой причине, по которой не делает этого волосатик: у него совсем недоразви­тые ротовые части и зачаточный, не действующий кишечник. Овод в течение всей своей жизни не принимает пищи и живет на счет того запаса питательных веществ, который был накоплен за время личиночной жизни. В этом отношении между обоими «волосатиками» - настоящим и мнимым - поразительное совпадение!

Самка овода выбирает для своих нале­тов самое знойное время дня, подлетает к лошади, подгибает свой задний членик брюшка, вооруженный яйцекладом, и на лету, даже не садясь на животное, откладывает яйцо, прикрепляя его к волоску особой быстро засыхающей, липкой жидкостью. Затем она отлетает на некоторое расстояние и, немного погодя, снова повторяет тот же маневр. В короткое время она может отложить очень большое количество яичек: в ее брюшке их бывает до 700.

Не надо смешивать оводов с кровососами слепнями, также докучающими животными, но нападающими и на человека. Развитие слепней гораздо проще.

Яички овода имеют вид маленьких белых, слегка суживающихся кверху столбиков, закрывающихся оваль­ной крышечкой. Они прочно приклеены к шерсти лошади и легко могут быть замечены простым глазом, а еще лучше - при помощи лупы, на лошадях темной масти. Через две-три недели, иногда через месяц, в них созревают личинки.

Интересно, однако, что сами личинки не могут выйти из яиц самостоятельно, и, если оставить яички в покое, личинки так в них и погибают. Но если дотронуться до них чем-нибудь твердым, если про­вести, например, по волоску иголкой, - тотчас же кры­шечка отскакивает, и вылезает подвижная червеобраз­ная личинка. В естественных условиях такое выхождение личинок чаще всего достигается, когда лошадь лижет свою шерсть языком. Известно, что лошади любят делать свой туалет таким способом и даже оказывают взаимные услуги, вылизывая одна другую. Вот при этом-то занятии и освобождается все большее и большее число личинок из яиц; вместе с тем вышедшие личинки попадаются на язык лошади и... проглатываются. Этого только оводам и надобно! Для этого и существуют все сложные приспособления и инстинкты откладывания яичек, прикрепления их к шерсти и автоматического выхождения личинок при прикосновении!

Как только крохотная (около 1 миллиметра) ли­чинка попадает в глотку, а затем в пищевод лошади, так она начинает изо всех сил ползти по стенке с помощью своих хитиновых крючочков, опоясывающих каждый членик ее тела. Она делает быстрые движе­ния всем телом и настойчиво подвигается вперед, пока не достигнет передней половины желудка. Здесь она становится, в самом буквальном смысле слова, на якорь: иначе, как многолапым якорем, нельзя назвать того пучка крючков, который находится на ее перед­нем конце, вокруг ротового отверстия!

И надо сказать, что эти якоря спасают личинку от гибели: если бы она раньше времени оторвалась и попала в задний отдел желудка, а затем в кишечник, она была бы переварена пищеварительными соками. Сидя в передней части желудка, она находится в полной безопасности и, вместе с тем, имеет в изоби­лии пищу, так как раздражение, вызываемое ей, обусловливает легкое нагноение, и этим гноем личинка и выкармливается.

Мало-помалу, находясь в таких поразительно выгодных условиях, личинка овода вырастает и дости­гает под конец уже 2 сантиметров; она становится толстой, жирной, красной и накопляет в себе много питательных веществ на всю дальнейшую жизнь.

Количество личинок в желудке лошади иногда громадно. Часто вся стенка желудка ими сплошь усеяна и бывали случаи, когда личинок насчитывали у одной лошади более тысячи. К тому же, нет почти лошади, которая не была бы снабжена личинками овода.

Достигнув полной зрелости, личинка отпадает от стенки желудка, - тогда ее наружный покров уже на­столько толст, что переваривание ей не страшно. Она вместе с пищей проходит через кишечник, выходит с извержениями наружу и в земле превращается в куколку, из которой через месяц-полтора вылетает овод.

Такова нормальная история развития этого инте­ресного паразита. В исключительных же случаях моло­дые личинки, попав на кожу человека, внедряются под ее наружный слой и начинают просверливать ход в роде того, какой делает под корой дерева самка короеда.

Одним словом, они вызывают те болезненные явления «волосатика», в которых народная молва со­вершенно неосновательно обвинила водяного червя, ни в чем неповинного!

Мы видим, впрочем, что в этом народном заблу­ждении есть все же крупица истины: действительно, не следует купаться там, где лошадей купают, иначе можно получить «волосатика». Личинки овода очень живучи; они не гибнут от воды, легко могут быть смыты с шерсти и потому могут случайно попасть на человека!

Народные поверья о волосатике.

Нельзя не упомянуть здесь об одном чрезвычайно любопытном сопоставлении, которое естественно возникает, когда вдумаешься в наши народные поверья, связанные с «волосатиком». Здесь мы сделаем малень­кую экскурсию в, казалось бы, довольно неожиданную для этой темы область народной мифологии.

Страх перед «волосатиком» столь широко распро­странен, что, можно думать, имеет и более глубокие, исторические основания. У древних славян Волос или Велес был «скотий бог», о котором говорят все наши летописи. По мнению некоторых исследователей, он тожествен со скандинавским Воданом или Одином — богом земледелия и богатства, ездившим на восьминогом коне. И Одину, и коню его, который с ним тесно связан и считался также божеством, при­носились жертвы в виде пучков несжатого хлеба, оставленных на полях.

Из этого обожествления коня естественно вытекало и верование в особые чудесные свойства волос коня, в способность их оживать, превращаться в опасных «волосатиков».

С переходом славян в христианство, языческий бог Волос превратился в злого духа мстителей, и ему стали приписывать всякие болезни и немощи... С дру­гой стороны, заместителем Волоса, в качестве покро­вителя скотоводства, вероятно по созвучию, стал св. Власий (Влас). Известно, что при первом выгоне скота повсюду в деревнях и до сих пор служат ему молебны и выносят его икону.

При заговорах от «волосатика» или просто от «во­лоса» (под это понятие подводят, впрочем, кроме болезни, вызываемой оводом, и различные другие заболевания) до сих пор кое-где совершают обряды, сходные с жертвоприношениями. Так, в Курской губернии зна­харка берет блюдо с водой и «трижды десять» ржа­ных колосьев. Связав их в пук, она держит его над сосудом и плескает воду так, чтобы вода с колосьев падала на пораженное «волосом» место. При этом читается и заговор. Такой обряд называется «выли­ванием волоса». Интересно, что кроме хлеба, оче­видно, соответствующего жертве, здесь играет роль и вода, через которую, по народному убеждению, воло­сатик проникает в человека...

Так переплетаются в народных представлениях пережитки далекой, седой старины с правильными выводами повседневного опыта и с совершенно фанта­стическими заключениями!

Шмидт П.Ю 1924 г.