К концу теплого июньского дня стадо возвращалось домой. Мотая головами, коровы отбивались от комаров и слепней, гнавшихся за ними от леса. Пастух еле сдерживал передних животных, стремившихся поскорее избавиться от мучителей. Глядя на этих страдальцев, я вспомнил свои встречи с дикими животными в природе, где, казалось бы, жизнь их была невыносимой от этих паразитов, высасывающих кровь, причиняющих жгучую боль и к тому же переносящих заразные болезни. Однако это только казалось. Мне вспомнился такой случай.
Однажды, пробираясь через густые тростники дельты реки Амударьи, я вышел, наконец, на край большой лужайки и увидел, что в нескольких десятках метров от меня неподвижно стоит большой кабан. В десятикратный бинокль было видно, что он закрыл глаза и дремал, а по его спине бегали и трепетали в воздухе крупные дроздовидные камышовки и другие насекомоядные птицы. Они проворно хватали летавших слепней и крупных комаров, не успевавших садиться на уязвимые участки кожи кабана. Набрав полный клюв добычи, птички спешили к своим прожорливым птенцам и тут же возвращались обратно. А кабан блаженствовал под теплыми лучами вечернего солнца, охраняемый пернатыми от своих мучителей. Обоюдная польза здесь очевидна.
На Лосиноостровской лесной базе Московского пушно-мехового института проходил летнюю практику третий курс охотоведов. Два выводка подросших утят всегда толпились в обеденный час около открытой со всех сторон студенческой столовой, ожидая подачки. Пасшиеся в лесу десять овец хозяйства, донятые в теплый полдень слепнями, комарами и мухами, стремительно мчались к усадьбе и шлепались на дворе перед столовой, застывая на земле, как изваяния. Навстречу им, растопырив покрытые пухом крылья, бежали утята и сейчас же вскакивали на бока и головы измученных животных. Следом за овцами летели кровососы, но редко кому из них удавалось сесть на тяжело дышавшее животное: крутя длинной шеей, утята без промаха хватали плоскими клювами крупных слепней и комаров, выбирающих место для посадки. Вскоре все эти кровососы оказывались переловленными, а утята начинали опять интересоваться обедающими. Удивительней всего было то, как быстро выработался новый условный рефлекс у овец и утят. Казалось, будто между ними установилось безмолвное соглашение, в котором они взаимно были заинтересованы. При обычных же условиях утки не вскакивают на спины копытных животных, как это делают, например, скворцы, вороны и галки.
Своеобразная защита от кровососов выработалась у лосей. На зиму все их потовые железы пропадают. Это способствует сохранению тепла, так как густая шерсть лосей не намокает от пота даже во время быстрого бега при спасении от врагов и сохраняет свои свойства плохого проводника тепла. Не потеют зимой и летом северные олени. От возможного внутреннего перегрева как те, так и другие спасаются тем, что высовывают на бегу языки, открывают рты, хватают снег, коротким дыханием охлаждают себя. Летом северные олени уходят на открытые возвышенности, гие ветер сдувает кровососов, а лоси, оставаясь в лесу, избавляются от ню иначе. С началом весенней линьки восстанавливаются) них и потовые железы, вследствие чего летом шерсть лосей бывает влажной от бурого жиропота, на который избегают присаживаться комары и даже слепни, не говоря уже о мелких москитах. Насекомые-кровососы погибают от соприкосновения с жиропотом, так как при этом закупориваются их дыхательные отверстия на брюшке. Уязвимыми местами у лосей остаются лини запястные сочленения передних ног, коленки задних и уши. Ноги в этих местах часто разъедаются «гнусом» (кровососами) до кровавых язв. Чтобы спастись от их укусов, лось вынужден подолгу стоять выше колен в воде и часто окунать в нее голову, хлопая длинными ушами.
Кровососы не раз становились причиной стихийных бедствий. Однажды невесть откуда, подхваченная восходящим током теплого воздуха или циклоном, спустилась на Асканию-Нова туча москитов, укусы которых вызывают жгучий зуд и язвы. В течение 2—3 суток люди не выходили на улицу, отсиживаясь в комнатах с закрытыми окнами. В эти дни аистята и многие другие птенцы погибли в гнездах, закусанные опасными насекомыми, проникавшими всюду, даже сквозь частую сетку накомарников. Через несколько дней москиты исчезли, но от них пострадали многие млекопитающие и лаже взрослые птицы,
Особенно неприятны были москиты в районе Ташкента, где от их укусов появлялись опасные язвы на коже людей. Институт паразитологии, руководимый академиком Е. Н. Павловским, установил, что насекомые зимуют в норках песчанок и других 'мышевидных грызунов. Научные сотрудники института остроумными опытами доказали, что москиты отлетают весной от места зимовки далеко и попадают даже в большие города. После этого была проведена тяжелая работа: все песчанки на большом радиусе от города были затравлены, а их норы — закопаны; так справились с москитами, которые сотни лет калечили людей.
П.А. Мантейфель, 1937 год
