Грачи прилетели
Автор: Клавдия Лукашевич, 1908 г.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава I
Рано встала бабушка Анна Степановна и от хлопот, от беготни ног под собой не слышала. То она комнаты прибирала, то в кухню заглядывала, то оправляла две беленькие, детские кроватки, то доставала из кладовых старые игрушки – лошадки, танки, тележки, лопаты, посуду и другие...
Бабушка выходила поминутно на крыльцо и, заслонив рукой глаза от яркого весеннего солнца, нетерпеливо смотрела вдаль.
Кругом было тихо, привольно. Воздух свеж и ароматен от распускающейся зелени. Небо голубое, усеянное белыми, как барашки, облаками... Ярко-зеленая трава, мелкие изумрудные листья на деревьях, неугомонное чириканье птиц и это чудное солнце – веселили взоры. Хороша весна в деревне!
На горе из-за кустов сирени, черемухи и акаций выглядывал деревенский дом с мезонином. Под горою журчала быстрая река «Талица». С правой стороны усадьбы виднелся большой фруктовый сад, а с левой – густая березовая роща. За рощей тянулись поля и луга, а дальше темнели леса.
В ту пору в березовой роще слышалось неумолчное карканье грачей... Они прилетели сюда с первым теплом и занялись постройкой гнезд.
Стоя на крыльце деревенского дома и слушая это громкое карканье, Анна Степановна думала:
– Прилетят... сегодня прилетят и мои родные граченятки... мои неугомонные крикуны... – На старческом лице блуждала нежная улыбка, и на глазах выступали слезы умиления.
Анна Степановна и ее сын Иван Васильевич круглый год жили в своей усадьбе «Горках». Зимою в «Горках» тихо и скучно. Все занесено глубоким снегом. Старушка никуда не выходит, а сын ее часто хворает. Летом в «Горках» шумно и весело. По саду, по берегу «Талицы», а чаще всего в березовой роще целыми днями раздаются смех и звонкие детские голоса. Двое детей Маня и Боря каждое лето приезжают со своей мамой гостить в деревню к бабушке.
Старушка была в кухне, она сама пекла разные вкусные булочки, крендельки, пирожные, когда услышала отдаленные звуки дорожного колокольчика... Засуетилась она, торопливыми шажками поспешила на двор, а там уже собралась прислуга, с поля пришел Иван Васильевич, из ближней деревушки прибежали ребята.
Вдали по дороге подымалась пыль... Все ближе и ближе слышались бубенчики, и вскоре тройка резвых доморощенных лошадок остановилась около крыльца.
– Бабушка! Бабушка! Милая! Дорогая! Хорошая!..
Мальчик и девочка охватили старушку за шею и целовали ее руки, лицо, голову.
– Мамочка, родная, как я рада вас видеть! Ваня, голубчик, здоров ли? – говорила высокая дама, выпрыгнув из экипажа.
– Ах, дети, что с вами? Разве можно так бабушку тормошить! Смотрите, она едва на ногах держится... Всю голову ей растрепали и наколку на траву уронили... Боря, слышите!! Будет вам бабушку целовать... Они себя не помнят от радости.
Дети бросились к дяде.
– Дядя Ваня, здравствуй! Как мы рады, что опять в деревне! Как здесь хорошо!
– Григорий, Феня, Матреша, Миша, Любаша, Кондрат, Степа, здравствуйте, здравствуйте!
Толпившиеся на дворе крестьянские дети и прислуга были друзья приехавших барчат и ожидали их с большим нетерпением.
– Барышня Манечка!.. Желанная! Боренька! Да как вы выросли! Голуби вы наши!.. Эх, похудели только в городе... Поправляйтесь у нас на чистом воздухе... Ишь какие бледненькие...
Дети ласково протягивали руки и целовались со своими друзьями. Все были рады и веселы!
– Опять грачи прилетели в березовую рощу? – вдруг спросил Боря, обернувшись в ту сторону, откуда доносилось громкое карканье птиц.
– И-и-и-и-х, сколько! – отозвался высокий шустрый мальчуган Кондрат.
– Все деревья заняли... Кто гнезд-то там свили!.. Даже рассказать невозможно... – заметил Степа.
– Знаешь, Манечка, их нынче столько прилетело... Мно-о-о-го... Точно туча черная была на небе, – сообщала Любаша,
– А кричат-то как. С утра до ночи... Иван Васильевич на них сердится, прогнать хочет: покою ему не дают... – рассказывал кто-то из ребят.
– Побежимте в березовую рощу, посмотримте грачей... – предложил Боря.
– Ну, бежимте!..
И вся толпа детей, во главе с приехавшими, помчалась к березовой роще.
– Дети, дети! Боречка! Манюша! Отдохните вы с дороги! Попейте молока... поешьте чего-нибудь... – кричала бабушка.
– Сейчас, бабушка... сейчас... Только посмотрим все...
Глава II
Вот уже несколько лет, как грачи поселились в березовой роще «Горок». С каждою весной их прилетало все более и более...
Хорошо было грачам в березовой роще. Они вставали с восходом солнца, громко каркали и принимались за работу: поправляли старые гнезда, строили новые и отыскивали себе еду. В полдень стаи летали к Талице напиться воды, потом, усевшись повыше на березы, отдыхали. Затем снова за работу, и кричали, не умолкая.
Маня и Боря с деревенскими ребятами каждый день прибегали в березовую рощу.
– Эва... гнезда уж готовы... Вот они больше и не дерутся... Помните, Боренька, как они дрались из-за гнезд... – говорил высокий черноволосый мальчуган Кондрат, друг Бори.
Боря влез на дерево.
– Я вам все расскажу... – кричал он оттуда. – Гнездо сплетено из прутьев, а внутри сухие листья, стебельки, древесный пух, и все это перемешано с простою землею... Очень хорошо сделано!
– Заранее говорю вам, мальчики, никогда не смейте гнезда разорять и яички трогать... Я вас любить не буду... – строго предупреждала маленькая Маня и грозила пальчиком...
– Вот что сказали!!. Знаем!.. Не бойтесь, барышня... Не станем трогать, – хором крикнули ребята.
Через неделю Боря уже снова сидел на дереве. Маня стояла около.
– Четыре яйца положено... Знаешь, Маня... Прелесть какие! Голубые с коричневыми пятнышками и полосками.
– Слезай скорее, Боря... Смотри, грач и грачиха вьются... Бедные, они боятся, что ты разоришь их домик.
Боря живо спрыгнул с дерева.
– Глупые птицы, – смеясь говорил он, стоя на земле и разводя руками. – Никогда не трону ни яиц, ни гнезд... Сам не люблю никого обижать.
Любили дети березовую рощу. То-то радость была, когда вывелись там птенцы.
– Не очень-то красивые... желтые... голые. Головы огромные, и все рты разевают, – сообщил Боря, заглядывая в гнездо. Тут уж не утерпеть было и Мане. Забыла она, что девочкам не следует лазить по деревьям. Полезла, оборвала платье, но все-таки посмотрела птенчиков.
– Они есть хотят... Смешные... Кричат, рты раскрывают... Смотри-ка, Боря, ведь это их отец и мать вон на ветке сидят и во рту червячков держат.
Девочка поспешила спрыгнуть с дерева. А нежные родители, грач и грачиха, скорее впорхнули в гнездо и изо рта стали кормить своих голодных детенышей.
Один раз под вечер Маня с громким плачем разыскала бабушку в огороде. Она прибежала запыхавшись, бросилась ей на шею и твердила сквозь слезы.
– Не позволяй!.. Не позволяй!.. Пожалуйста, не позволяй, бабусенька!.
Бабушка очень перепугалась.
– Кто случилось, Манюша? В чем дело, внученька?.. Что ты? Что ты?! Бог с тобой!..
– Грачей хотят прогнать... – крикнула девочка и залилась горькими слезами.
– Успокойся, Манечка... Ну, не плачь, крошечка!.. Кто это тебе сказал?
– Григорий работник сказал... Будто дядя велел... Сказал, что грачей застрелят, что гнезда их сожгут... Ой, бабушка милая, не позволяй... Не позволяй... Ведь там теперь птенчики... маленькие... глупые, – рыдала и причитала девочка.
Бабушка крепко обняла ее и пошла разыскивать работника Григория.
Иван Васильевич действительно терпеть не мог грачей и давно собирался их прогнать. Конечно, их крик не мог быть приятен. Все считали их глупыми, надоедливыми и бесполезными, никому не пришло в голову, что с появлением грачей в «Горках» на окрестных полях стал лучше родиться хлеб.
Глава III
Опустели «Горки». Хозяева уехали к соседям на целую неделю. Когда они вернулись домой, в березовой роще было тихо.
– Где же, где грачи? – в страхе спрашивали Маня и Боря.
– Они сами улетели, – отвечал работник Григорий.
– Почему улетели? Куда девались птенчики? Ведь они не умеют летать!?
– Они выучились и улетели.
– Как, куда и зачем улетели грачи? – допытывались дети.
Бабушка и мама ничего не знали. Дядя Ваня молчал и хмурился. Поплакала Маня, погоревал Боря. Кроткие дети не смели приставать к взрослым... Они притихли и затаили свое горе в маленьких сердечках... Они обегали всю рощу, заглядывали под каждый куст, но не узнали правды... Кое-где на березах торчали пустые гнезда.
– Боря! Боря! Иди сюда скорей, – вдруг с ужасом крикнула Маня.
– Что ты так кричишь!
– Какой-то зверь в траве!.. Шевелится, ползет... Не лягушка... а похож на нее... – Боря подбежал.
– Глупая! Какой же это зверь?! Это птенчик.
– Я его боюсь... Он урод...
– Эх, ты, трусиха!.. Это грачонок...
– Грачонок?! Бедный... Почему же его мама бросила? Какая безжалостная!
– Не знаю. Я положу его в фуражку. Мы его спасем... – торжественно промолвил Боря, снял с головы фуражку и положил туда птенца. Дети прибежали к бабушке и рассказали о своей находке.
Они оставили грачонка у себя. Много было им хлопот с птенцом: нужно было поить и кормить его изо рта, по ночам приходилось вставать на его крик. Вырос птенчик, выровнялся, покрылся черными блестящими перьями. Он не был красив, но дети любили своего Цыгана, как они его называли. Грачонок их не боялся и знал, садился на плечо, на руку, на голову, бегал за ними по саду, по двору и жил в дружбе даже с дворовой собакой и кошкой.
– Цыган жадный! – говорила ему Маня, когда он чуть ли не через каждые четверть часа подбегал к ней, каркал и разевал рот. Девочка срывалась с места, приносила смоченную в молоке булку и пихала птице в рот.
– На, ешь... наедайся досыта и не проси каждую минуту... надоедаешь.
Как-то раз Боря снова спас грача от смерти. Цыган полез пить и кувыркнулся в ведро, не подоспей Боря, не выхвати его, тот бы наверно потонул.
– Что, любишь нас, глупый? Небось, помнишь, как мы тебя спасли? Благодаришь? Ишь как пристает! – говорили дети, когда грачонок подлетал то к одному, то к другому и гонялся за ними по пятам.
Боря хотел обрезать Цыгану крылья, но бабушка отсоветовала,
– Зачем?! – говорила она. – Придет осень, полетят стаи грачей, пусть и он улетает с ними. Людям лучше с людьми, а птицам с птицами.
Глава IV
Пришла осень. День был тихий, теплый. Окна были открыты настежь в деревенском доме. Бабушка у окна вязала чулок, а Маня в саду читала книжку.
– Мама, какое у нас нынче несчастье! – вдруг услышала Маня голос дяди, тихо подошедшего к старушке.
– Что же случилось? – тревожно спросила мать.
– Хлеб на двух лучших полях не уродился. Хлебный жучок напал.
– Где же, Ванечка?
– Около березовой рощи.
– Ах, Ванечка, Ванечка, Зачем велел ты прогнать грачей? – прошептала старушка.
– Да, мама... я сам теперь сожалею, не следовало разорять гнезда.
Маня не дослушала. Она, как стрела, примчалась к своему грачонку, который, подпрыгивая, разгуливал по балкону, схватила его и порывисто прижала к себе. Цыган испугался, захлопал крыльями и закаркал.
– Бедный ты мой, сирота! – прошептала Маня с глазами, полными слез.
Живя в деревне каждое лето, Боря и Маня отлично знали, что если у крестьян или у помещика не уродится хлеб – значит, пришло тяжелое горе. Крестьянам нечего будет зимой есть; придется голодать даже маленьким детям. А больному дяде Ване не на что будет ехать лечиться, так как человек он не богатый. В имении «Горках» очень горевали, что не уродился хлеб. Только теперь все поняли, что несносные крикуны-грачи друзья людей и приносят им пользу.
– Да, нехорошо я сделал, – говаривал Иван Васильевич, – как-то мне в голову не приходило, что грачи поедали вредных червей, – что ими они кормили птенцов?! Уж теперь никогда ни одного гнезда не трону...
Дети все слышали, все понимали.
– Слышишь, Цыганенок? – говаривала Маня своему другу. – Если увидишь твоих грачей, скажи им, что их никогда больше не тронут. Скажи, что дядя, бабушка, мама и все наши жалеют их. Что Григорию работнику очень совестно.
– Кр... кр... – кричала птица, будто понимала слова девочки.
Цыган вырос и хорошо летал. Он был теперь покрыт черными блестящими перьями, крылья его были тонкие и острые.
Стояла поздняя осень. Листья пожелтели, и птицы стаями улетали в теплые края. Однажды показались в березовой роще грачи, с карканьем расселись по деревьям. Цыган бросился к ним... Маня и Боря не спускали глаз и долго следили, как их друг перелетал с березы на березу, а потом затерялся в этой массе птиц. Стая вспорхнула и скрылась.
– Бабушка, грачи улетели, и наш Цыган с ними, – сообщал Боря. – Он верно им все расскажет, я ему велела, бабушка, – говорила Маня.
Бабушка нежно ласкала внучат и с грустью говорила: – скоро мои родные граченятки улетят.
Действительно, через несколько дней дети заливаясь слезами уехали из милой деревни, от их баловницы бабушки.
Пришла еще весна... Маня и Боря, веселые и радостные, снова приехали к своей бабушке в деревню, приехали тогда, когда еще всюду лежал снежок.
Прошло всего несколько дней, как по всему дому раздались радостные голоса детей:
– Грачи, грачи летят! Какая радость! Кажется, к нам!..
На небе виднелась стая, и слышалось громкое карканье.
– Грачи прилетели! Грачи прилетели! – кричали Маня и Боря, перебегая от бабушки к маме, от мамы к дяде и сообщая всем свою радость.
– Это наш Цыган их привел, он им все рассказал. Вот-то умный! Только теперь уж не узнаешь, который он... – говорила Маня, подолгу рассматривая птиц. Грачи поселились в березовой роще, свили себе новые гнезда и зажили спокойно.
