Пчела-каменщица
Автор: Анри Фабр
– В первый раз я встретился с этой пчелой очень давно. Я был тогда совсем молодой. Мне было всего восемнадцать лет. Я только что начинал тогда свою работу учителя. Я давал уроки в начальной школе, и самые интересные занятия были – геометрия в открытом поле.
– Геометрия в поле? А парты? А доска? А мел? Как же это так, дедушка? – перебила Фабра его внучка Люси. – Как же вы занимались геометрией.
– Ни мела, ни парт, ни доски! Зачем они? Как только наступал май, мы шли заниматься в поле. Мы брали с собой землемерную цепь, вехи и другие землемерною принадлежности. В поле мы измеряли всякие треугольники и самые разнообразные многоугольники. Это было очень интересно. И геометрия запоминалась много лучше. Оно и понятно: это была практика.
И вот в первый же день, как я попал с учениками в поле, я заметил, что ученики не слишком прилежны. Стоило послать ученика куда-нибудь подальше в сторону, как он забывал о работе. Вот он бродит по полю, что-то ищет. Нагибается то тут, то там, что-то поднимает с земли. Растирает в руках какие-то комочки... Работа ждала.
– Что вы делаете? – спросил я одного из учеников.
– А вот! – и ученик показал мне комочек земли. В другой руке он держал соломинку.
Надо тебе сказать, что ученики меня мало боялись. Я был скорее их старшим товарищем, чем строгим наставником.
Комочек земли оказался ячейками какой-то пчелы. Через соломинку я вытянул из ячейки капельку меда.
Вкусно...
И я начал бродить по полю вместе с учениками и искать.
Теперь я понял, почему ученики так любили эту геометрию в поле. Геометрия в поле оказалась «сладкой» наукой.
Эти ячейки делала пчела-каменщица. Она была одета в черный бархат. Ее темно-фиолетовые крылья блестели и переливались на солнце. Она не жалила нас, когда мы грабили ее ячейки. И за это мы ее полюбили еще больше. Но знал я тогда об этой пчеле совсем немного. Только то, чему научили меня мои же ученики: мед этой пчелы можно высосать через соломинку. А мне захотелось узнать побольше.
Где узнать? Спросить было некого, ведь я жил в глухом уголке. Кто знал там про пчел, живущих в поле? Книги! Я пошел в магазин, и как раз в магазине нашлась такая книга. Прекрасная книга. Она называлась «История членистых животных». Ах, сколько было написано про насекомых в этой книге!
– Сколько она стоит? – спросил я продавца.
Я чуть не заплакал, когда услышал ответ. За книгу нужно было отдать весь мой месячный заработок.
– Сколько ты получал тогда, дедушка? Много?
– Да, очень много, – улыбнулся Фабр. – Очень много... Я получал семьсот франков в год. Дальше, Люси, сосчитай сама.
Да, месячное жалование за книгу... Как быть? Я недолго думал. Пусть я поголодаю месяц-другой, но у меня будет эта книга. И я купил ее.
Два месяца я не завтракал и не ужинал. Я только обедал. Да и обеды мои были плоховаты. Ну что же! Вместо завтрака и ужина я читал эту книгу. Я читал ее и вечером. Я читал бы ее и всю ночь напролет, если бы... если бы у меня хватало денег на лампу.
Я читал, а сам думал: придет время, и я буду описывать нравы насекомых. Я изучу их, я внесу свою долю в науку, я... Много я передумал тогда.
Так началось мое знакомство с пчелой-каменщицей. Она познакомила меня с прекрасными книгами о насекомых. Потому-то я люблю вспоминать эту пчелку и те дни, когда я сосал через соломинку ее вкусный мед.
Много лет прошло с тех пор – десять, двадцать, тридцать, сорок... Я не жалею о том, что все эти десятки лет отдал насекомым. Если бы я мог, я отдал бы им все свое время без остатка...
Ну, довольно. Вернемся к пчеле.
Неоштукатуренная стена на солнечной стороне – вот место, где строит свое гнездо пчела-каменщица. Но еще охотнее она берет за основу для гнезда какой-нибудь гладкий камень. Камень может быть и не очень большой, всего с кулак величиной. Ведь и гнездо пчелы небольшое.
Материал для постройки гнезда всегда под руками. Это глинисто-известковая земля, немного песка. Но земля должна быть сухой. От влажной земли каменщица отворачивается. Она и смотреть не хочет на такую землю. Ей нужен сухой порошок.
Сухую землю каменщица смачивает своей слюной. Слюна быстро впитывается сухой землей. Получается нечто вроде крепкого цемента.
Из этого цемента пчела лепит ячейку за ячейкой.
Пчела пускает в дело и мелкие камешки. Так она экономит цемент. Снаружи ячейки камешки торчат как попало, но внутри ячейки острые края камешков замазаны земляной замазкой. Внутри ячейки будет жить нежная личинка пчелы – червячок с тоненькой кожицей, а поэтому внутренние стенки ячейки гладкие-гладкие.
Построив ячейку, пчела начинает наполнять ее запасом пищи для будущей личинки. Этот запас состоит из меда и цветочной пыльцы. Мед пчела приносит в зобике, а пыльцу на брюшке.
Прилетев к ячейке, пчела засовывает в нее голову. Отрыгивает из зобика капельку меда. А потом поворачивается к ячейке задом. Теперь она счищает в ячейку пыльцу, облепившую ее брюшко. После этого пчела опять лезет в ячейку головой и начинает перемешивать мед с пыльцой. Получается медвяное тесто.
Когда ячейка наполнена пищей, пчела откладывает туда одно яичко и заделывает ячейку крышечкой из земляного цемента.
Закончив одну ячейку, каменщица строит рядом с ней другую. Всего в ее гнезде бывает до пятнадцати ячеек. Когда все они закончены, пчела покрывает их общим покровом из цемента. Такое гнездо, величиной в пол-апельсина, похоже просто на комок высохшей грязи.
Слепить из земли пятнадцать ячеек, наполнить их медом и пыльцой, покрыть общей крышкой... Как будто просто? Да! А знаешь ли ты, сколько должна пролететь пчела за время этой работы?
Один раз я запасся терпением. Измерил расстояние от гнезда пчелы до той дороги, где она собирала землю для постройки. Я просидел у гнезда много часов и следил за тем, как летает пчела. И каждый раз, как она прилетала с комочком земли, я ставил в своей записной книжке палочку.
По этим палочкам я высчитал потом километры. И что я получил? Я не поверил своим глазам. Проверял много раз свои вычисления. Нет, все было верно! Для постройки одной ячейки пчела пролетела около пятнадцати километров!
А всех ячеек в гнезде до пятнадцати. Да еще нужен материал для общей покрышки. А эта покрышка – толстая. На нее нужно материала не меньше, чем на все ячейки. А там еще путешествия за медом...
Я думаю, что не ошибусь, если скажу, что для постройки своего гнезда пчела-каменщица должна пролететь не меньше, чем четыреста километров. Двести километров из них она летит с тяжелым грузом.
Что будет с пчелкой после такой тяжелой работы? Она так измучена и истощена, что ей остается одно – умереть. Она и умирает.
В ячейке выводится личинка. Она питается запасом меда. Растет с каждым днем и быстро превращается в куколку. Из куколки вылупляется новая пчела. Здесь мало интересного, и об этом я не стану говорить подробно. Но как только выведется молодая пчелка, тут начинаются всякие интересные вещи.
Где вывелась пчелка? В ячейке. А ячейка была прикрыта крышкой из цемента. А поверх такой крышки лежит еще общая толстая покрышка всего гнезда. Земляной цемент давно высох, стал крепким. Как пчелке выбраться наружу?
Пчела прогрызает крышечку ячейки. Прогрызает лежащую вплотную на ней общую покрышку гнезда. Просто?
Да, но... вот, послушай, какие опыты делали с этой пчелой.
Один из друзей Реомюра – а Реомюр был знаменитый исследователь жизни насекомых – сделал такой опыт. Он прикрыл гнездо каменщицы стеклянной воронкой. Горлышко у воронки было очень широкое. Это горлышко он затянул кисеей.
Из ячеек вывелись три пчелы. Они прогрызли покрышку гнезда и оказались под воронкой. Дорогу на свободу им закрывала кисея. Пчелы смогли прогрызть толстый слой цемента. Прогрызть тоненькую кисею – что тут трудного? Но они и не попытались сделать это. Они несколько дней бились под воронкой. Рвались на свободу. И так и умерли.
Мне не нравится этот опыт. Ведь каменщица привыкла грызть твердые вещи: сухую землю, цемент. А тут – тонкая и нежная кисея. Я сделал иначе.
Я взял гнездо каменщицы. Осторожно снял с него общую покрышку. Снял с ячеек крышечки. Внутри ячеек лежали куколки каменщицы.
Тогда я взял кусочки тростника, разрезал их так, чтобы при каждом отрезке осталась одна внутренняя перегородка. Вы знаете ведь, что тростниковый стебель внутри разделен перегородками на отдельные коленца.
У меня получились словно ячейки. Но у них не было крышек.
Положив в каждый отрезок камыша по куколке, я заткнул мои ячейки пробками. Одни из пробок я сделал из земли, другие из мягкой сердцевины растений, а третьи пробки были просто кружками из плотной серой бумаги.
Все эти самодельные ячейки я поставил в коробку, крышечками кверху. Ведь точно так же стоят настоящие ячейки в гнезде пчелы. Коробку я прикрыл стеклянным колпаком и стал ждать весны. Это было в феврале, а пчелы-каменщицы вылупляются в мае.
Наступил май. Пчелы вылупились. Они прогрызли мои земляные пробки. Выгрызли в них аккуратные круглые дырочки. Они прогрызли и пробки из сердцевины. И здесь дырочка была совсем правильная. Прогрызли они и бумажные кружки.
В природе пчела-каменщица никогда не встречается с пробками из сердцевины или с бумажными кружками. И все-таки мои пчелы сумели справиться с этим незнакомым материалом.
Тогда я поспешил на поле. Там я нашел несколько гнезд каменщицы, из которых пчелы еще не вылетели. Я узнал об этом потому, что дырочек в покрышке гнезда не было.
Я взял два гнезда. Одно я оклеил серой бумагой. В этом гнезде пчелам придется прогрызть сначала покрышку из цемента, а потом бумагу.
Второе гнездо я прикрыл бумажным колпачком. Здесь молодым пчелам нужно будет прогрызть покрышку из цемента. Тогда они попадут под бумажный колпачок. После этого им нужно прогрызть и самый колпачок.
Ах, как я ждал дня, когда выведутся пчелы! Чем кончится опыт?
И вот... В первом гнезде пчелы прогрызли бумагу, наклеенную на покрышку гнезда, и улетели. А вот под бумажным колпачком, – там было иначе. Пчелы прогрызли покрышку, но они не смогли прогрызть бумажного колпачка. Они умерли с голоду под этим колпачком. А ведь было так легко выйти на свободу – прогрызть тонкий бумажный колпачок.
– Почему же они не сделали этого, дедушка? Ведь они грызут бумагу?
– Грызут. Да почему им и не грызть ее? Ведь бумага много тоньше и мягче толстой цементной покрышки. И все же...
Фабр помолчал.
– Знаешь, почему погибли пчелы под колпачком? Их погубили воздух, свобода. Пчела прогрызла покрышку. Попала под колпачок. Почувствовала себя на свободе. Поползла и наткнулась на бумагу, но ее она уже не смогла грызть.
– Почему?
– Только раз в своей жизни прогрызает пчела дырочку в крышке. Только один раз. Она уже проделала дырочку в земляной покрышке гнезда. Потом был перерыв в работе. Дырочка в колпачке была бы новой, второй дырочкой. Вот когда я наклеивал бумагу на покрышку гнезда, пчела грызла. Если бы я наклеивал несколько слоев бумаги, пчела все равно грызла бы. Она грызла бы сто, тысячу слоев. Она умерла бы от истощения, но не оставила бы этой работы. Дырочка была бы одна, работа не прерывалась бы. А тут погрызла и попала на простор. Больше грызть не полагается, работа кончена. И вдруг – препятствие. Нужно грызть! Если бы пчела рассуждала, она грызла бы. Но она не рассуждает. И ей приходится умереть.
Я много делал опытов с этими пчелами. Вот например.
Пчела летает за землей для цемента, за медом. Часто она улетает за полкилометра от гнезда. Улетает и дальше. И она прекрасно находит свое гнездо. Никогда не заблудится. Прилетает как раз к гнезду.
Как она узнает свое гнездо?
Я взял да и переместил гнездо пчелы. Это нетрудно сделать – ведь гнездо устроено на небольшом камне. Взял камень и переложил его на другое место. Я положил камень совсем недалеко, чуть-чуть в стороне.
Смотрю, каменщица прилетела. Она повисла в воздухе как раз над тем местом, где минуту назад лежал камень с ее гнездом. Гнезда не было. Пчела медленно летала над этим местом. Потом она села как раз туда, где лежал этот камень. Здесь она долго ползала, искала. Гнезда не было.
Пчела улетела. Скоро она вернулась опять. Опять искала гнездо. Она несколько раз прилетала и улетала. Она много раз пролетала над тем местом, куда я положил камень с ее гнездом. Она должна была видеть его. Но гнездо лежало на новом месте, а пчела упрямо искала его на старом.
Она так и не нашла гнезда. Улетела и больше уж не возвращалась.
«Хорошо же, – решил я тогда, – я подшучу над тобой».
Знаешь, что я сделал? Я нашел два гнезда каменщиц. Они были почти рядом – от одного до другого было не больше шага. Я переменил гнезда. Первая каменщица получила гнездо второй, вторая – гнездо первой. Сделал я это, конечно, когда обеих каменщиц не было дома. Вы думаете, они заметили подмен? Ничуть. Они занялись своими делами. Каждая работала на чужом гнезде.
Когда они улетели за новым запасом земли, я опять переменил гнезда. И опять они ничего не заметили. Это было очень забавно. По очереди каменщицы работали то над своим гнездом, то над чужим.
Гнезда лежали рядом. И ни разу они не заметили подмены. Они знали не свое гнездо, а то место, на котором оно помещалось.
Да это что! Были и более занятные вещи.
Представь себе такой случай. Каменщица начала постройку новой ячейки. И вот тут-то я и меняю гнездо. В новом гнезде нет начатой ячейки. Ячейка в нем уже закончена и полна меда. Осталось только отложить яйцо да сделать крышечку на ячейку. Что же делает пчела?
В своем гнезде она строила ячейку. Эту же работу она продолжает и на чужом гнезде. Пусть чужая ячейка готова. Пчела все-таки продолжает ее строить. Получается большая, уродливая ячейка. И пчела не замечает этого.
Я делал и наоборот: готовую ячейку я заменял только что начатой. Пчела прилетает с медом. Она останавливается. Строить? Но она уже строила. Это приключение кончалось по-разному. Иногда пчела просто покидала такое странное гнездо, иногда же она разламывала соседнюю ячейку и начинала откладывать мед в нее. В той ячейке был уже мед. Там было отложено и яйцо. Пустяки! Пчела прибавляет туда меда, а потом откладывает и второе яйцо. Конечно, в такой ячейке никогда не выведется пчелы: обе личинки погибнут.
Не правда ли, любопытно? Начав строить, пчела строит. Начав косить мед, она его носит. И что тут ни делай, она не переменит своей работы.
Она помнит место, на котором находится ее гнездо. Но она не знает самого гнезда. Она как будто и очень умная и очень глупая сразу.
– Ну, а какая же она, дедушка?
– Никакая. У нее нет ума. Она не может быть ни умной, ни глупой. Она умеет с первого же дня своей жизни делать то или другое. Больше она ничего не умеет и ничему научиться не может. Измените условия, в которых она привыкла работать, она не обратит на это внимания. Она будет жить и работать по-прежнему, хотя бы это и не имело никакого смысла. Это не ум. Это то, что мы называем инстинктом.
Догадалась пчела, что можно прогрызть бумажный колпачок? Нет. А ведь это было так легко и просто. Как же после этого говорить об ее уме?
