Хохлатка
Автор: Клавдия Лукашевич, 1908 г.
На полях только что сжали рожь. Снопы, полные свежего, душистого зерна, увезли в овины. Только некоторые зерна выпали из колосьев и остались лежать на полях.
В то время, как жили рожь вблизи небольшой мызы, – красивая курица Хохлатка водила своих цыплят прогуляться. Умная птица понимала, как много хорошего осталось для них на поле, и стала часто уходить туда из дома.
– Кш... ш... кш... ш!.. Хохлатка не ходи ты сюда. На своем дворе гуляй. Мало ли, что может случиться! – говорила молодая девушка, в русском сарафане, встречая курицу на поле, и махала на нее руками и гнала к дому.
Хохлатка не могла понять, чего боялась ее хозяйка: на поле было много опавших зерен, попадались червячки и козявки, а кругом – такой простор, такая свобода для ее маленьких детей. И, несмотря на угрозы, курица часто туда уходила.
Мыза, на которой жила молодая девушка была маленькая, небогатая, но там всюду были порядок и чистота: видно было, что за всем следит заботливый, хозяйский глаз.
В этой небольшой усадьбе не было особого птичьего двора: куры, утки, гуси, индюшки свободно разгуливали повсюду, где только ничего не могли попортить.
Всю эту домашнюю птицу особенно нежно любила дочь хозяина – молодая девушка лет шестнадцати. Она заботилась о чистоте птичника, смотрела за тем, чтобы там была постоянно свежая вода; давала птицам хороший корм и терпеливо лечила, если кто-нибудь из ее любимцев заболевал.
Зато и знали же ее пернатые!
Едва покажется в дверях дома высокая, стройная фигурка в русском сарафане, – еще слова не скажет, как, откуда возьмутся, со всех сторон бегут к ней птицы: утки переваливаются с ноги на ногу и крякают; индюки, хотя торопятся, но выступают с неизменной важностью; гуси выгибают кругом себя шеи, со злобой угрожая всякому кто попадется им на пути, а куры и цыплята бегут легко и весело. Все спешат к милой, ласковой хозяйке.
Она сыплет им корм, дает из своих рук; некоторых ловит и гладит, других, если дерутся, разнимает, и никто ее не боится.
Хозяйка их всех очень любила, но больше других высокую, горделивую курочку Хохлатку.
У Хохлатки было большое семейство: двенадцать пестрых цыплят ни на одну минуту не отставали от матери.
Это было еще так недавно... Хохлатка уже двадцать первый день сидела на яйцах. Она склонила на бок свою маленькую головку и все ждала, все прислушивалась...
Вдруг она встрепенулась, приподнялась!.. Да! Так! Конечно, она не ошиблась: в некоторых яйцах слышался слабый стук... Это был родной призыв, стучались ее детки.
Тогда она, встревоженная и беспокойная, вспорхнула на край своего гнезда и с любовью, с радостной заботой стала помогать разбиться яичной скорлупе. Вот они – милые, родные цыплятки!
Маленькие, едва покрытые желтым пухом, слабые, глупые – они выскакивают на Божий свет, ничего не понимают, ничего не умеют.
Хохлатка на них не могла налюбоваться.
Первое время она не выходила из курятника, кормила детей из своего рта тем, что приносила ей молодая хозяйка, поила их свежей водицей; потом стала водить их гулять по двору, вблизи дома и учила всему, что должны знать куры.
Когда она, – красивая высокая с хохолком на голове, курица, так важно выступала по двору, а кругом бегали и суетились двенадцать пискливых желтеньких шариков – казалось, счастливее ее никого в мире нет.
Ходит курица по двору, ищет еды, увидит что-нибудь вкусное и начинает кудахтать, показывать детям, и вся семья тут как тут. Уж, кажется, сыты цыплята!
Хохлатка нашла червячка – такое приятное для нее кушанье, держит его во рту и хочет проглотить, но не успевает и опомниться, как шустрый цыпленок подскакивает к самому клюву, вырывает изо рта у матери еду и убегает как ни в чем не бывало, а Хохлатка и рассердиться на него не может: деткам она готова отдать все на свете.
Летом бывает такое время, когда солнце поднимается высоко над землею и разливает палящие лучи; всюду становится невыносимо жарко и тягостно, на всех нападает лень. В этот полуденный зной животные любят подремать.
Хохлатка уходила к забору в тень, широко раскрывала свои крылья и прятала под них свою дорогую дюжину. Но двое оттуда выскакивали и усаживались к матери на спину: там им было удобнее.
Цыплята живо засыпали, а мать их была настороже... Она закроет свои быстрые глаза, ей хочется вздремнуть, но малейший шорох – и курица пугливо поворачивает во все стороны голову, посматривая, нет ли где опасности для милых деток. Если опасности нет, то она опять дремлет тревожно и чутко.
Хохлатка была очень кроткая и уступчивая курица. Прежде она никогда не вступала ни в какие ссоры с птицами. Но с тех пор, как вылупились цыплята, казалось, характер ее изменился. Нет, ошибаются, если думают, что она стала злая и задорная: она никого не задевала первая, – только не могла выносить, если обижали ее деток.
Когда на зов молодой хозяйки сбегались к крыльцу все птицы, и она щедро сыпала им корм – Хохлатка бежала туда же со своею семьею: ей, конечно, хотелось повкуснее покормить своих детей.
Жадные гуси, утки, другие куры то и дело отгоняли от еды ее цыплят, а иногда вдруг ударяли их по нежным головкам своим твердым клювом, да так больно, что цыплятки пищали и припадали к земле.
Разве могла это вынести мать? Распустив крылья, сердито разинув клюв, она злобно бросалась на обидчика и защищала детей.
– Кш... ш... кш... ш!.. Хохлатка не дерись! Ну, и злюка же ты стала! – говорила молодая хозяйка и махала на нее рукой.
Курица отбегала в сторону, сзывала цыплят и укоризненно посматривала на барышню. Она как будто хотела сказать: «Ведь за деток заступаюсь... Они не виноваты, а их обижают. Кто делают этим жадным мои маленькие, глупые цыплятки?»
Но когда окончательно выходила Хохлатка из себя – это, если шалуны-дети ловили и брали в руки ее цыплят. Она ведь не знала, что те с ней шутят и дразнят ее. Она жалобно кудахтала, задорно бросалась на детей и даже старалась клюнуть их за ноги.
Как-то раз Хохлатка ушла на сжатое поле. Собирая зерна, любуясь на подросших детей, она незаметно отошла довольно далеко от дома.
Воздух был так хорош, тих и ароматен, на поле встречалась вкусная еда, деткам было весело.
Вдруг, где-то над ее головой раздался крик, похожий на жалобный стон. Хохлатка замерла от ужаса: она узнала этот крик. Она тотчас же опомнилась, созвала детей и побежала, кудахтая, побежала, махая крыльями, так шибко, как только могла. Дети, не понимая опасности, гнались за матерью... А до дому было еще далеко... Крик затих, но слышались тяжелые взмахи крыльев...
Хохлатка знала, что враг близко, что кровожадный коршун носился над ее головой и спасения нет... Она припала к земле и зовет, зовет, только и хочет спасти милых детей; они все спрятались под ее раскрытые крылья. Их там двенадцать... Что стоит ей вытолкнуть оттуда одного? Коршун схватит и унесет его... А она сама, Хохлатка, и еще целых одиннадцать останутся спасены и живы.
Да, но ведь двенадцатый тоже ее родной, и она любит его также, как и остальных... Коршун унесет его, растерзает и съест. Нет, мать никогда не отдаст на гибель своего детеныша.
Хохлатка прячет под крылья свою дюжину. И, видя, что коршун стремительно несется к ней, сама готова погибнуть, но деток не отдаст.
Коршун схватил ее, приподнял за крылья и вырвал перья. Хохлатке больно, но она подпрыгивает, шипит, злобно вертит головою, так и отдает себя на съеденье, лишь бы он не тронул ее цыплят.
Коршун клюет ее, опять тащит за крыло... Но ему не по силам унести сразу такую огромную курицу...
А в эту самую минуту показалась молоденькая хозяйка, она бежала из дому с деревенскими детьми. Они махали руками, шапками и кричали. Коршун испугался и улетел. Хохлатка была спасена, и все двенадцать цыплят остались с нею.
