Елка в лесу
Автор: В. И. Дмитриева, 1911 г.
Накануне Рождества старый дедушка Мороз разгуливал по лесу и, постукивая ледяным посохом по деревьям, разговаривал сам с собою. Он был в духе; с его длинной, белой бороды сыпался снег; голубые глаза весело сверкали из-под нависших, белых бровей, на щеках яркий румянец, как заря, горел.
– Вот завтра и Рождество! – говорил он посмеиваясь. – Завтра во всех городах и селах зажгут елки, навешают на них золотых орехов и разных гостинцев, и веселые детки будут прыгать кругом, хлопать в ладоши и смеяться. Хороший праздник! Веселый праздник! Даже у моей дочки, шалуньи Весны, нет такого. Ну, что там у нее? Зеленая травка, да цветочки, да красные яички... А у меня-то? Го-го-го! Захочу, – и сейчас горы серебра везде насыплю и каждое деревце в алмазы уберу. Ну-ка!
Веселый старик захохотал, махнул своим ледяным посохом, и тучи снега закружились в воздухе, серебряными ризами окутали деревья и мягким, как лебяжий пух, ковром устлали землю. Мороз опустил посох и поглядел на небо. Солнышко выглянуло из-за снежных туч, улыбнулось Морозу, – и тысячи бриллиантов загорелись на снегу, на деревьях и на белой дедушкиной бороде...
– А что, разве плохо? – самодовольно сказал себе Мороз. – То-то, Весна, шалунья ты, затейница, а не угнаться тебе за старым дедом... Завтра Рождество... Стой, а отчего бы мне тоже у себя в лесу не сделать елку? Хе-хе, вот славная будет история! Слава Богу, елок у меня сколько угодно, покупать не надо, – возьму да устрою. Приглашу всех лесных зверей и птиц и такой им пир задам, какого в лесу никогда не бывало!
И мороз весело зашагал по лесу, постукивая и посмеиваясь, а деревья смотрели на него и перешептывались: «Дедушка Мороз идет! Дедушка Мороз нынче весел!..»
Дедушкины речи услыхал Ветер и в восхищении, что ему первому удалось узнать такую важную новость, понесся с нею по всему лесу. «Дедушка Мороз хочет елку в лесу устроить, – шептал он деревьям. – У дедушки Мороза елка будет!» – крикнул он Лисичке, которая озабоченно куда-то бежала. Услышав новость, Лисичка остановилась, навострила ушки и подняла кверху свою острую мордочку.
– Елка? – сказала она. – Это очень любопытно. А ты не выдумал это, Ветер? Ведь ты известный хвастун и врунишка...
Вместо ответа Ветер насмешливо засвистал и с хохотом помчался по лесу. Лисичка обиделась.
– Невежа! – крикнула она ему вслед. – Терпеть не могу этого Ветра: вечно везде подслушивает, подглядывает и потом рассказывает по лесу всякие небылицы. Однако надо пойти скорее всем рассказать новость, пока Ветер не успел этого еще сделать...
И Лисичка, распустив свой пушистый хвост, побежала вперед. Ближе всех жил ее старинный приятель и кум Волк с Волчихой и многочисленным семейством; Лисичка забежала к нему.
– Здравствуй, куманек, здравствуй, кума! – приветствовала она почтенную пару. – Слышали новость?
Волк был постоянно озабочен и не в духе; детей у него было много, всех надо было прокормить, а корм доставался с большим трудом, и поэтому Волку было не до новостей.
– Какую новость? – спросил он сердито.
– Ах, Боже мой, неужели вы не слыхали? – запела Лисичка, а сама поглядывала по сторонам, нет ли чего съестного. Она любила-таки покушать, и вечно была голодна. – Удивительная новость! Нам старик Мороз вздумал елку в лесу устроить и всех нас пригласить на бал. Вот будет праздник!
– А угощенье будет? – спросила Волчиха.
– Конечно, будет, – какая же елка без угощенья?
– Ну, если будет, так мы придем. Хорошо, если бы старик приготовил для нас парочку мерзлых гуськов, – давно уже мы с Волком гусятники не ели.
– Да, недурно бы! – облизнувшись, сказала Лисичка. – А что, кума, вы еще не обедали сегодня?
– Какой там обед, кумушка! – отвечала Волчиха, перемигнувшись с Волком. – Постимся; совсем теперь насчет припасов плохо стало, хоть с голода умирай.
– Да, да, уж и не говори, милая моя! – со вздохом сказала Лисичка. – Плохие времена, настали: бывало, все-таки у мужика то гуська стащишь, то курочку, а теперь мужику самому есть нечего: все неурожай да неурожай, хлеба нет, не то что курятины... А тут еще эти противные охотники по всему лесу рыщут с ружьями, – того и гляди, подстрелит... Ну, прощай, кума, прощай, кум, побегу я...
После ее ухода Волк сказал Волчихе:
– Экая проныра эта Лиса, – ведь это она нарочно про елку выдумала, чтобы ее обедом угостили. Так и норовит на чужой счет поесть! Погляди, Волчиха, далеко ли она ушла, да давай-ка обедать!
Волчиха выждала, когда Лисичка совсем скрылась из виду, потом достала лошадиную ногу, которую вчера Волк нашел в овраге за деревней, созвала Волчат, и почтенная семья, щелкая зубами и рыча, уселась за обед.
Выйдя от Волка, Лисичка увидела свою приятельницу – Ворону, которая скакала на ветке, чистясь и охорашиваясь. Она была щеголиха страшная и очень любила пофрантить и повеселиться; нрав у нее был веселый, доверчивый, поэтому Лисичка часто ее обманывала; они постоянно ссорились и мирились, и хотя Ворона нередко кричала на весь лес, что она больше не знакома с Лисичкой, но на другой же день опять, как ни в чем не бывало, тараторила с ней и слушала все ее небылицы.
– Куда это ты бежишь, Лисичка? – крикнула Ворона, увидев свою приятельницу. – Уж не случилось ли у нас чего-нибудь в лесу?
– А как же, разве ты не слыхала? У дедушки Мороза нынче вечером бал и елка!
– Бал? – воскликнула Ворона. – Вот счастье! И много будет гостей?
– Весь лес, – не задумываясь, отвечала Лиса. – Говорят, даже будет музыка и танцы, а ты, ведь я знаю, любишь потанцевать.
– Ах, еще бы, танцы – моя слабость! – охорашиваясь, прокаркала Ворона. – А Снегирь будет!
– И Снегирь будет, и Сороки, и Синицы, и старая Сова с дочерьми...
– Ну так и пойду, своему старику скорее скажу... Ворон, Ворон, слышишь? У Мороза сегодня бал, музыка, танцы...
– Какой там еще бал! – хрипло прокаркал Ворон из своего гнезда. Он был господин серьезный, характера угрюмого и не любил общества; больше всего на свете он предпочитал одиночество, и по целым дням не вылезал из гнезда и о чем-то думал. В лесу он слыл за ученого, и его все уважали.
– Я тебе говорю, настоящий бал и даже елка, – продолжала Ворона. – Все будут, и Снегирь, и Сороки, мы тоже непременно должны там быть. Слышишь?
– Ну уж, матушка, покорно благодарю, я не охотник до балов, – проворчал Ворон. – Скачи себе куда угодно, а я тебе не Сорока какая-нибудь длиннохвостая, чтобы по балам таскаться.
– Ах, злодей! – закричала Ворона. – Вот всегда так: как захочу повеселиться, непременно выйдет неприятность...
– Да я тебе не мешаю, сделай одолжение, скачи, пляши, делай, что хочешь, только меня оставь в покое...
– Но ведь не могу же я лететь на бал одна... Слышишь, Лисичка, что он говорит?..
Но Лисичка уже не слушала и, оставив супругов ссориться между собою, побежала дальше. Ей еще нужно было зайти к медведю, повидать Снегиря и рассказать про елку сестрам Сорокам, если только этот противный Ветер не успел уже разболтать новость по всему лесу. А Сороки – это уже известные сплетницы и вечно хвастаются тем, что все знают; каково же будет, если вдруг Лисичка первая сообщит им интересную новость!
Снегирь грелся на солнышке и чистил свой красный жилет, когда Лисичка подошла к нему.
– Слышал новость, Снегирь? – спросила она, умильно на него поглядывая.
– Нет, не слышал, а что? – спросил Снегирь.
– Сойди сюда, поближе, я тебе скажу...
– Нет, ничего, мне и здесь все слышно, – отвечал хитрый Снегирь и перебрался еще повыше...
– Ах, какой ты глупый! – с досадой сказала Лисичка. – Ну, чего ты боишься, ведь я тебя не съем...
– Ладно, ладно, рассказывай! – вымолвил Снегирь, и вспорхнул еще выше.
Лисичка вздохнула и начала рассказывать. Длинноносый Дятел, который сидел на самой верхушке дерева и деловито долбил носом еловую шишку, прекратил свою работу и тоже стал прислушиваться.
– Не слушай ее, Снегирь! – сказал он. – Это она все выдумывает, чтобы к нашему брату поближе подобраться. Знаю я ее.
Лисичка обиделась и сердито поглядела на Дятла.
– Ну, уж ты молчи, чучело длинноносое! – крикнула она. – Тебя никто не спрашивает, сиди и долби своим глупым носом. Ты, может, думаешь, что и тебя позовут на елку? Напрасно: не видали там этакое пугало!
– А мне очень нужно! – отозвался Дятел насмешливо. – Это тебе делать нечего, вот ты и бегаешь, высунув язык, а мы, Дятлы, народ занятой, нам некогда по гостям летать. Ступай-ка отсюда подобру-поздорову; я ведь все твои штуки знаю! Разинь только рот, ты сейчас схапаешь, и перьев не останется... Уходи!
– Тьфу! – плюнула Лисичка. – Этакий грубиян, мужик! Мне очень жаль, Снегирь, что ты находишься в таком дурном обществе. Ты такой хорошенький, так хорошо воспитан, тебе не пристало водить дружбу с Дятлами. А тебе, длинноносый, я припомню, подожди! – обратилась она к Дятлу.
– Подождем! – отвечал Дятел невозмутимо и, вернувшись к своей шишке, начал снова ее долбить, а Снегирь, проводив Лисичку, полетел сообщать новость Синице, которая жила на соседнем дереве и, несмотря на холод, с утра до вечера распевала свои веселые песенки.
«Экий народ нынче стал хитрый, – размышляла Лисичка, мелкой рысцой труся по твердому снегу. Ведь вот, хотя бы Снегиря взять: всего и умишка-то у него одна капелька, а туда же норовит улизнуть подальше, точно и в самом деле важное кушанье! А я думаю, в нем и есть-то нечего, – один красный жилет, больше ничего. Прежде-то, бывало, вся эта мелочь сама в рот так и лезла и еще за счастье считала, когда на нее обратишь внимание, а теперь к ней и близко не подойдешь. А Волчиха-то, Волчиха-то какова? Еще кумой называется! Постимся, говорит, а я сама, собственным носом чуяла, что у них кониной пахло! Нет, избаловался у нас в лесу народ; про зайчишек я уже и не говорю: эти совсем куда-то попрятались, и не видать их»...
Как раз в эту минуту навстречу Лисичке из-за куста выскочил бедный Зайчик и в испуге остановился.
– Ах, здравствуй, Зайчик! – ласково заговорила Лисичка. – Вот легок на помине, – я только что о тебе думала! Вот, говорю, и где это они все пропадают, а у меня к тебе дело есть!
– Какое дело? – спросил Зайчик и, на всякий случай, приложил к спине уши, чтобы ускакать от Лисички, куда глаза глядят.
– Да ты постой, не беги. Экий ты трусишка! Не бойся, я тебя не обижу! Вот видишь ты что: у дедушки Мороза сегодня будет бал с елкой, и он всех зверей и птиц приглашает к себе в гости. Скажи всем своим, чтобы они тоже приходили.
– Нет уж! – уныло отвечал Зайчик, недоверчиво косясь на Лису. – Куда нам в гости ходить? Мы, Зайцы, пугливые, к большому обществу не привыкли, любим больше дома сидеть, а на балах нам делать нечего. Еще обидит кто-нибудь!
– Никто не обидит! – уверяла его Лисичка, а сама подкрадывалась к нему все ближе и ближе, – Дедушка Мороз – старик строгий, он не позволит обижать.
– Долго ли маленького зверька обидеть? – со вздохом сказал Зайчик. – Вот недавно мой младший братец пошел по лесу погулять, а твоя тетка потихоньку подобралась к нему, да и съела!
– Неужели! – с негодованием воскликнула Лисичка. – Ах, она, злодейка! Ну, уж, поверь мне, миленький, я такой гадости никогда не сделаю: я добрая и вас, Зайчиков, очень люблю...
Говоря это, она уже совсем близко подошла к Зайчику и только что хотела протянуть к нему лапку, как Зайчик скакнул в сторону, и его след простыл.
– Постой, постой, куда ты? – закричала Лисичка. – Глупенький этакий, ведь я тебя по головке хотела погладить...
Над головой Лисички послышался чей-то звонкий смех. Она подняла мордочку и увидела двух Сорок, которые глядели на нее и взапуски смеялись.
– Что, Лисичка, не повезло тебе? – сказала одна из них. – А уж как ты перед Зайчиком рассыпалась, мы все слышали.
– Молодец Зайчик! – сказала другая. – Как он от тебя прыснул, – только пятки засверкали. Ха-ха-ха!
Сороки опять залились смехом.
– Ах, эти Зайцы такие трусы! – сказала Лисичка со смиренным видом, хотя в душе у нее все кипело от досады. – Совсем невоспитанные зверьки и никаких приличий не понимают. Помилуйте, я хотела его приласкать, а он бежит, как сумасшедший... Разве это прилично? Всем известно, что я – Лисичка добрая и никому зла не сделаю.
– Знаем, знаем! – застрекотали Сороки насмешливо. – А кто на днях Белочку скушал? Ведь мы видели!
– Ах, так это не я, а моя тетушка! – возразила Лиса. – Мы с ней удивительно похожи друг на друга, и нас постоянно смешивают. Но прекратим этот неприятный разговор: что за споры в порядочном обществе! Кстати, я очень рада, что вас встретила: есть очень интересная новость...
– Ах, знаем, знаем! – перебила ее одна Сорока. – Елка в лесу...
– И все приглашены! – подхватила другая. – И будет очень весело...
– Двенадцать Сов будут петь хором... – сказала первая.
– И старый Филин приглашен ими управлять... – вторила ей другая.
– И у меня уже разобраны все танцы, – продолжала первая. – Вторую кадриль я буду танцевать со Снегирем...
– А я с Тетеревом! – воскликнула вторая.
– Как, и Тетерев будет? – спросила Лисичка. – Ну, я вас не поздравляю с таким кавалером. Глухой, неповоротливый... да он вам все ноги отдавит и еще уронит вдобавок!.. Ха-ха-ха, нечего сказать, выбрали кавалера... Недоставало еще пригласить Дятла!..
– И Дятел будет. Он тоже получил приглашение.
– И Сойки приглашены! – добавила поспешно вторая Сорока.
– Ну, уж общество! – проговорила Лиса с пренебрежением. – Какие-то Сойки, Дятлы, всякое простонародье... Этак, пожалуй, и не стоит на бал ходить...
Она фыркнула и побежала, раздосадованная, что Сороки уже все знают и даже гораздо больше, чем она, а Сороки вслед ей захохотали и, весело перескакивая с ветки на ветку, отправились приготовляться к балу.
Было уже поздно, когда Лисичка добралась, наконец, до медвежьей берлоги. Она устала, была голодна и сердито ворчала на Медведя. «Этакий косолапый чурбан! Ведь заберется же в такую трущобу, куда нет ни проходу, ни проезду! Лентяй косматый: только бы ему лежать всю зиму на боку, да свою противную лапу сосать. А я тут бегай, хлопочи, старайся удовольствие ему доставить. Хоть бы перекусить что-нибудь дал за труды, да ведь он, лежебок, не запасливый, – у него, наверное, у самого ничего нет!»
Но вот и берлога. Лисичка просунула в нее мордочку и огляделась. Так и есть, лежит косолапый и храпит на всю берлогу.
– Михаил Иванович, а Михаил Иванович! – окликнула его Лиса.
– Кто там? – спросил Медведь сонным голосом и перевернулся на другой бок.
– Это я, я, Михаил Иванович... Можно войти?
– А, это ты, Лиса Патрикеевна? – лениво проговорил Медведь и зевнул. – Входи, входи, давненько я тебя не видал! Все рыщешь?
– Ах, Михаил Иванович, хлопот полон рот! – сказала Лисичка, входя в берлогу. – И все ведь по чужим делам хлопочу, без всякой для себя пользы, а благодарности ни от кого не вижу. Вот и сейчас, встретила Сорок, и они на меня напраслину взвели, будто я Зайчика хотела съесть. Теперь по всему лесу об этом стрекотать будут, а того и не знают, что у меня с утра маковой росинки во рту не было...
– Неужто целый день ничего не ела? – сочувственно проворчал Медведь. – Ну, вот пошарь-ка там в углу, у меня, кажется, коровья лопатка завалилась. Я, ты знаешь, сам-то этой дряни не ем, а так, попалась как-то на дороге, я и притащил домой, – думаю: авось, для гостей пригодится...
Лисичка не заставила себя долго просить, вытащила из угла кость и с аппетитом начала ее глодать. Медведь глядел на гостью и зевал.
– Ох, грехи, грехи наши тяжкие... – ворчал он. – И чего, подумаешь, народ суетится; то ли дело в берлоге лежать, – тихо, тепло, никто тебя не трогает... Охо-хо-хо!
– А ты все лежишь, Михаил Иванович? – спросила Лиса.
– Лежу, матушка, а что же мне делать? Я этой вашей суетни не люблю. Бог с ней, ничего в ней хорошего нет.
– Что же ты делаешь день-деньской-то?
– А что делаю: вот полежу да лапу пососу, пососу лапу, да вздремну, – день-то, он и пройдет незаметно. А вечером уж как следует на боковую, – чем не житье? Медку не хочешь ли, Лиса? Пошарь еще, там никак немного осталось, я, кажется, не весь его съел.
– Спасибо, Михаил Иванович, я и так сыта, – отвечала Лисичка, покончив с костью и аккуратно вытирая мордочку лапкой. – Ну, а теперь я расскажу тебе, какие у нас дела в лесу; ведь ты, небось, сидя в берлоге-то, и не знаешь ничего.
– Что ж, говори, говори, – добродушно согласился Медведь. – А я послушаю: я знаю, ты хорошо умеешь рассказывать...
Польщенная Лисичка уселась около Медведя и начала рассказывать про дедушку Мороза и его елку, про скаредную Волчиху и тщеславную Ворону, но в самый разгар ее повествования в берлоге послышался могучий храп, и Лисичка с негодованием увидела, что Михаил Иванович преспокойно себе спит.
– Ах ты, Господи! – воскликнула Лисичка. – Что же это за соня: спит-спит и день и ночь, и все ему мало. Михаил Иваныч, а Михаил Иваныч! – начала она его расталкивать.
– М-м-м... – проворчал Медведь спросонья.
– Вставай, ведь на елку надо идти! Слышишь, что ли?
– На какую елку?.. Я тебе не Белка, чтобы по деревьям лазить...
– Ну вот он и не слыхал ничего, что я ему рассказывала... – с отчаянием сказала Лисичка. – Слышишь, у дедушки Мороза бал, в гости к Морозу пойдем! Вставай! – пронзительно кричала она в самое ухо Медведю.
– Э, ну тебя! – рассердился, наконец, Медведь. – Покою не даст, что за наказание! Ну, куда идти? Зачем идти? На ночь глядя-то? Холод, темь, а я пойду... Зря только разбудила, – сон было какой хороший привиделся: сижу будто я на полянке и ягоды ем, да такие сладкие, такие крупные...
Он зевнул и хотел было опять лечь, но Лисичка вцепилась ему в шерсть и начала его трясти изо всех сил. Медведь поднялся.
– Уф, измучила ты меня, Лиса! – прорычал он отдуваясь. – Ну, куда я пойду, зачем ты меня тащишь?
– Да ведь я тебе же добра желаю, Михаил Иванович! – сказала Лисичка. – Ну, как же так? Все будут на елке, а ты нет? После сам жалеть будешь!
– Да ну, пойдем, что ли! – согласился Медведь и так почесал себя за ухом, что вся берлога затрещала. – Только как я пойду в гости, – ведь у меня и шуба вся в соломе и не чистился я давно, – стыдно в лес показаться.
– Ничего, Михаил Иванович, я тебя почищу. Все ведь свои будут, никто с тебя не взыщет...
И, разыскав в углу охапку хвороста, Лисичка сделала веник и стала выколачивать из Медведя пыль и сор. Медведь только кряхтел и поворачивался во все стороны, и пыль летела из него столбом.
Между тем, дедушка Мороз не на шутку принялся за дело. Озабоченный, он обошел весь лес и выбрал, наконец, круглую полянку, посреди которой стояла стройная, молодая елочка. Когда Мороз к ней подошел, она вся задрожала от удовольствия, что будет сегодня царицей бала, а старые елки с завистью смотрели на нее и перешептывались: «Ну, уж хорошую елку выбрал Мороз! Худая, тощая, как щепка, и совсем некрасивая! Должно быть, старик совсем ослеп»... Но Мороз, не обращая внимания на их воркотню, начал украшать избранную им елку. Он обвешал ее всю серебряными гирляндами пушистого инея, разбросал по темно-зеленым ветвям белоснежные хлопья, и к каждой веточке прикрепил прозрачные, как хрусталь, ледяные сосульки; потом подул – и рой снежинок завертелся вокруг елки, и кружевным облаком окутал ее с вершины до корней... Мороз весело крякнул, погладил бороду и отошел в сторону, чтобы полюбоваться елкой. Красавица-елка в серебре, кружевах и бриллиантах, точно невеста, стояла среди леса, и даже старые елки примолкли, глядя на ее сказочную красоту.
– Чем не елка? – проговорил довольный Мороз. – Ну-ка, где в городах увидишь такую? Сколько они там ни вешай разноцветной бумаги, золотых орехов и красных яблок – все не то будет... Нет, куда им, этим людишкам тягаться со старым Морозом!..
Прибежала резвая Белочка и, взглянув на елку, ахнула.
– Ах, дедушка! – закричала она в восторге, прыгая вокруг елки. – Да как же ты чудесно убрал елочку! Ее и не узнаешь...
– А, что, плутовка! – сказал Мороз. – Хорошо? Подожди, вот взойдет Месяц да зажжет иллюминацию, – то ли еще будет?
– А я тебе, дедушка, принесла самых отборных орехов для елки, – сказала Белочка. – Я слышала от Ветра, что в городах и орехами елку убирают.
– Ладно, ладно, Белочка, развешай-ка их по веткам, да смотри, не испорти мне дела; ты, ведь, егоза, начнешь прыгать, за тобой и не усмотришь.
– Я, дедушка, потихоньку буду... – и Белочка, проворно взобравшись на елку, стала искусно прикреплять к веткам орехи.
Мороз поглядел на небо, – оно быстро темнело, и первая, голубая звездочка робко выглянула из-за деревьев.
– Ага! – сказал Мороз. – Вон уж одна любопытная явилась! Милости просим ко мне на елку! Скоро и Месяц придет, пора и гостей собирать. Эй, Ветер, скорее ступай, зови всех, да Филину скажи, чтобы он не замешкал там со своими музыкантами. Он, я знаю, любит копаться, – так, чтобы поторопился.
Ветер вспорхнул и зашумел, загудел по лесу, созывая гостей. «Эй, вы, Волки, Зайцы, Лисицы и Медведи и всякое зверье, Сойки, собирайтесь, слетайтесь к дедушке Морозу на праздник. И вы, ясные Звездочки, сияйте ярче, – великая ночь сегодня, великий на земле праздник – Христос родился!»...
Несмотря на поздний час, в лесу никто не ложился спать, и даже молодые Воронята, которым строгая маменька крепко-накрепко приказала сидеть дома и не выглядывать из гнезда, – и те не спали и потихоньку сговаривались лететь на елку. Сама Ворона просто с ног сбилась, наряжаясь и прихорашиваясь, и уже несколько раз успела побраниться с Вороном, который сидел, пригорюнившись, и думал, как бы хорошо было теперь поужинать и лечь спать. По Ворона объявила ему, что если он не пойдет на елку, то она оставит его завтра без обеда, и бедный Ворон покорился своей участи. Снегирь давно уже был готов и, в обществе веселых сестричек – Синичек, с нетерпением ждал приглашения. Везде, по лесу, шли торопливые приготовления к балу: Волчиха чистила и мыла своих Волчат; Волк, отложив заботы о завтрашнем обеде, приводил в порядок свою пушистую шубу, и даже смиренные Зайчики суетились и копошились, бегая взад и вперед по лесу и скликая своих многочисленных родственников.
– Ну, вы смотрите у меня, озорники! – говорила Волчиха, вылизывая детей так усердно, что они морщились и визжали от боли. – Не шалите, не скальте зубов и, Боже сохрани, не щиплите Зайцев. Вы знаете, какой это народ: сейчас крик подымут, а дедушка Мороз сердитый, сейчас накажет. Слышите?
– Хорошо, мамаша, не будем! – хором пищали Волчата
– А что, тетенька, – спрашивал Зайчик Сороку, – не слыхала ты, как там будет насчет зайцев? Обижать-то нас не будут?
– Ничего, идите смело! – отвечала Сорока. – Я слыхала, что дедушка Мороз строго запретил всем зверям и птицам обижать друг друга.
А в это время Филин, забравшись с Совами в самую глушь, чтобы никто не мешал, экзаменовал своих певиц и немилосердно колотил их клювом, когда они фальшивили.
И вдруг, над лесом пронесся приветный клич Ветра, и все засуетилось, зашептало, защебетало, закаркало, «на елку, на елку!» Мчались Зайцы вереницей, не отставая друг от друга; спешили проворные Белки, перепрыгивая с дерева на дерево, пролетел Снегирь с Синичкой; за ними протащился, неуклюже махая крыльями, тяжеловесный Тетерев, потом пошли Сойки, Дятлы, Сороки и даже, откуда ни возьмись, в толпу лесных птиц затесался какой-то любознательный Воробей и, вертя своим продувным носиком, всех спрашивал: «что такое? что такое?»
– Ах, Боже мой! – закричала Ворона, прислушиваясь к лесному шуму и гаму. – Кажется, уж началось, а я еще не готова... Вон и Снегирь летит! Снегирь, Снегирь, подожди меня!
Но Снегирь не слышал и несся мимо. Притаившиеся Воронята вдруг тоже закопошились и высунули носы из гнезда.
– Мамаша, и мы пойдем на елку! – запищали они.
– Это что такое? Куда? Сидите дома! – прикрикнула на них Ворона.
Но Воронята мигом выскочили из гнезда, расправили свои крылышки и были таковы. Ворона опустила крылья и накинулась на Ворона.
– Ну вот, хороши детки? Все ты виноват, старый, избаловал, распустил, ничего делать не хочешь, – все я, все я одна хлопочи, а он только сидит, нос повесив, да думает, а о чем думает, и сам не знает... Тьфу!
А на полянке в это время шла веселая суматоха. Первые прилетели Сороки и поспешили запять самые удобные места, чтобы все лучше видеть и слышать; потом явились Сойки, Дятлы, Снегири и Синицы и, после некоторой толкотни, разместились по деревьям. За порядком наблюдал сам дедушка Мороз, который величаво восседал на снеговом сугробе и строго следил, чтобы не было ссор и чтобы большие не обижали маленьких. Многочисленное семейство Зайцев разместилось у его ног; над головою его, в ветвях старого дуба, расселись Белки, поодаль расположилась Волчиха с Волчатами, которых она то и дело дергала за уши, чтобы они вели себя прилично и не скалили зубов; наконец прибежала и запоздавшая Лисичка, а за нею плелся запыхавшийся Медведь.
– Ох, уморила ты меня совсем, Лиса! – сказал он, еле переводя дух от усталости. – Ведь говорил – не опоздаем; нет, летит себе, сломя голову, и слышать ничего не хочет!
– Что же это Филина нет? – проговорил Мороз сердито. – Все уже собрались, и Месяц сейчас взойдет, а он пропал. Ну-ка, Ветер, слетай, разыщи его!
– Ну, уж нашел дедушка Мороз музыканта, – насмешливо шепнула Снегирю Синичка, обиженная тем, что ее не пригласили участвовать в хоре. – Слепой, глухой, никуда не годится, а эти Совы все до одной охрипли. Воображаю, что это будет за музыка!
– Летит, летит, Филин летит! – закричали вдруг Сороки, радостно хлопая крыльями.
– Ну, вы, трещотки, потише там! – остановил их Мороз. – Не то языки к небу приморожу! Сидите смирно...
Сороки притихли. По лесу зашумел Ветер, и на поляну вылетел Филин, в сопровождении двенадцати Сов. Это был очень почтенный Филин, но от старости он был немножко рассеян и постоянно терял свои очки, без которых не мог обходиться. Вот и теперь из-за них опоздали; запропастились куда-то, как на зло, – уж искали-искали, насилу нашли...
– Ну, садитесь скорее по местам! – сказал Мороз озабоченно. – А то нехорошо будет: Месяц взойдет, а у нас ничего не готово. Эй, вы, Сороки-белобоки, посторонитесь там, дайте Совам места! Так смотри же, Филин, поаккуратней: как только Месяц покажется, так ты и начинай...
– У-гу! – отвечал Филин и сделал Совам знак, чтобы они садились. Сам он сел в середине, а Совы полукругом, по шести в ряд, уселись по обе его стороны и, разинув рты, приготовились петь.
Наступила тишина; все смолкло, притаилось в торжественном ожидании, только Тетерев все толкался и шуршал крыльями, не находя себе места, да Воробей перешептывался с Сороками. Но Мороз на них погрозил посохом, и они присмирели... И вдруг, по небу разлился голубой свет... Красавица-елочка вся задрожала и выпрямилась... и из-за леса величественно выплыл Месяц... Совы еще шире разинули рты и во все глаза смотрели на Филина... он молчал. Мороз замахал на него посохом.
– Начинайте, начинайте же... – проговорил он сердито.
Филин растерянно шарил около себя.
– Фу, ты, Господи! – ворчал он. – Вот ведь оказия-то, – опять очки куда-то девались... Совушки, поищите-ка, милые...
Совы заметались, произошел беспорядок. Мороз бранился. А Месяц поднимался все выше и выше, приближаясь к полянке...
– Да они у тебя на носу, Филин! – крикнул кто-то.
– Слава тебе, Господи! – с облегчением вздохнул Филин, схватив себя за нос и поспешно надевая очки. – Ну, теперь начинаем! Раз, два, три!..
Он приосанился, взмахнул палочкой, и лес огласился хотя немножко диким и нестройным, но зато непритворно-радостным гимном в честь восходящего Месяца. Синичка-певунья не вытерпела и тоже залилась трелями; к ней присоединился Снегирь, Сороки подхватили, и пошла музыка! Даже Волк разошелся и, приняв мечтательный вид, начал подвывать общему хору. Месяц с благосклонною улыбкой слушал пение и, выплыв на самую середину неба, заглянул на полянку. И сразу все приняло волшебный вид, все засверкало, заискрилось, утопая в голубом сиянии. Елочка стояла, как царица, вся в серебре и бриллиантах; Месяц зажег на ней каждую снежинку, осыпал ее красными, синими и зелеными огоньками, а его спутница, золотая звездочка, словно короной, увенчала ее вершину.
– Браво, браво, браво!.. – вне себя от восторга запищали Зайцы и захлопали лапками.
Поднялся невообразимый шум. Птицы хлопали крыльями и кричали, Волк и Волчиха с Волчатами выли, Медведь ревел басом, Лисичка визжала, а Филин так махал своей палочкой, что у него опять свалились очки, но услужливый Воробей вовремя это заметил и помог Филину разыскать пропажу. Вдруг, в самый разгар этих шумных восторгов, на полянке появилась Ворона, таща за собою Ворона, и закаркала:
– Ах, Боже мой, опоздали, опоздали! Ведь я говорила тебе, Ворон, что опоздаем, вот так и вышло! Все ты виноват!
Ворон хотел было возразить, но только грустно покачал головой и смирненько уселся в самом темпом уголку.
Между тем Филин укрепил хорошенько очки и махнул палочкой. Совы запели на новый лад, и начались танцы. Впереди попарно поскакали Зайцы, за ними следовали юркие Белочки, Волк пригласил Лисичку, Дятлы танцевали с Сороками, Воробей подхватил Синичку, и все это закружилось, и понеслось вокруг елки. Даже Воронята, отложив до завтра мамашину головомойку, пустились в пляс, хотя совсем не умели танцевать и страшно всем мешали. Одна Ворона осталась без кавалера и втихомолку вымещала свою досаду на бедном Вороне, да Тетерев, как сумасшедший, метался по полянке и кричал: «Господа, где моя дама? Я свою даму потерял»... Услышав его отчаянные вопли, Ворона протянула Тетереву лапку, и они присоединились к общему хороводу. Не вытерпел и дедушка Мороз: смотрел-смотрел он на веселье, да как вскочит, – подхватил Медведя и пошел выделывать коленца!
Всю ночь напролет танцевали до-упаду, всю ночь в лесу шло веселье, – уже и Месяц давно ушел, и огни на елке погасли, а никто и не думал возвращаться домой. Наконец Совы совсем охрипли, и Филин объявил, что больше не может петь.
Тогда только все опомнились и поглядели на небо. Боже мой, что же это такое? Куда девались Месяц и звезды? Где волшебное голубое сияние, где красные и зеленые огни, алмазы и брильянты? Над лесом повис холодный, серый туман, деревья стояли сумрачные, нарядная елочка печально опустила свои ветви, и все так темно и скучно кругом... Праздник кончился, и наступили будни.
– Ну, детки, – сказал Мороз, – повеселились, теперь пора и по домам. А если будете себя хорошо вести, на будущий год опять я вам елку устрою.
Филин махнул палочкой, и Совы троекратно прокричали хором «ура», какой-то смелый Зайчик вскочил на пенек и хотел было произнести Морозу благодарственную речь, но испугался, сконфузился и бросился бежать, сопровождаемый общим смехом. Гости стали расходиться.
Лисичка вполголоса рассказывала Волчихе свои впечатления и потихоньку признавалась, что хотя и было весело, но жаль, что Мороз не догадался угостить их ужином; Волчиха поддакивала, а Волк угрюмо добавил, что Мороз – известный скаред и что нога его больше не будет у него на елке. Медведь кряхтел и зевал во все горло.
– Ты что это охаешь, Михаил Иваныч? – спросила Лисичка.
– Ох, матушка, как же не охать, – устал до смерти, не чаю, как до берлоги добраться. Шутка ли, на старости лет всю ночь проплясал... теперь разломило всего, в боку колотье, хоть ложись да умирай.
– Растереться надо! – посоветовала Волчиха. – Намедни моего Волка мужичишка так колом угостил – пришел домой еле живехонек! Растерла я его, и как рукой все сняло.
– Надо попробовать, – согласился Медведь. – Ну, ты, Лиса, хочешь не хочешь, а иди меня растирать. Сама на бал притащила, сама теперь и разделывайся за это.
Лисичка согласилась, и они ушли. За ними улетели Сойки и Дятлы; Снегирь полетел провожать Синичек; Ворона, насилу растолкав своего Ворона, который все время сладко спал в кустах, потащила его домой, а Воробей помчался в город, сгорая от нетерпения похвастаться перед товарищами, что он был на елке в лесу и превесело провел время.
В лесу все затихло, все заснуло... Только с Тетеревом произошла пренеприятная история. Он как-то от всех отстал, заблудился в тумане, совался туда и сюда и, наконец, попал в чье-то чужое гнездо, где и просидел всю ночь, дрожа от страха.
