От добра добра не ищут
Автор: М. В. Шевляков
На дальнем Севере, в тундре у самого Ледовитого океана жила однажды маленькая Пеструшка со своими братьями и сестрами. Всего было у нее вдоволь; жила она припеваючи, не задумываясь о завтрашнем дне. И долго бы так жила когда бы не втемяшилась ей в голову мысль искать еще лучших мест для жительства. Стала она удаляться от общества, чтобы на свободе думать и мечтать о том, что волновало ее непоседливую голову. Никто не знал, откуда набралась Пеструшка таких странных мыслей. Жила она с родичами в первобытной простоте, книг не читала, во-первых, потому что и достать их было неоткуда, а, во-вторых, о грамоте Пеструшка никакого понятия не имела.
Сидела однажды наша мечтательница на камушке на берегу Океана и глядела, как валы один за другим набегали на берег и обдавали брызгами и кудрявой пеной прибрежные утесы.
– Что то там, за этим морем? – спрашивала саму себя Пеструшка и не находила ответа.
Кто знает, что там за зеленовато-серыми сердитыми волнами?! Там, где в бесконечные полярные ночи вспыхивают огненные сполохи, куда уходят по весне причудливые ледяные горы... Может быть и там, далеко – далеко, есть такая же земля, такой же пустынный берег с гранитными скалами и недоступными утесами. Может быть и там на выступе каменной скалы сидит такая же маленькая Пеструшка и томясь неопределенной тоской вглядывается во мглу сереющей дали...
– О чем задумалась, сестрица?
Пеструшка подняла голову и увидела недалеко от себя Лебедя, который стряхивал с себя воду.
– Это ты спрашивал?
– Я... Ты так замечталась, что ничего не видишь и не слышишь. О чем же ты задумалась?
– О чужих краях, – ответила Пеструшка, вздыхая, – о том, есть ли еще такая же земля там далеко за Океаном? Живет ли там кто-нибудь и кто именно?
– Ишь ты о чем задумалась, – засмеялся Лебедь – будь ты нашим братом – птицей, тебе и удержу не было бы. Ха-ха-ха! Откуда у тебя такие мысли?
– Не знаю...
– Выбрось ты их из головы, сестрица, – посоветовал Лебедь, – коли здесь живется хорошо – нечего о лучшем думать. От добра добра не ищут.
С этими словами Лебедь взмахнул крыльями и исчез в синем небе...
– Если б ты была птицей – тебе и удержу бы не было... – повторила Пеструшка слова Лебедя... – А поди много видал он на своем веку? Каждую осень улетает куда-то… Как я глупо поступила, что не расспросила его.
Начинало вечереть. Пеструшка видела как багрово-алое солнце скатилось к Океану. Океан затих, перестал бросать на утесы широкие волны. Только буруны не хотели успокоиться и кипели шумливо, грозя гибелью неосторожному пловцу.
На Севере летом ночи нет. Чуть скроется солнце, смотришь – опять засветилось. Зато зимой его совсем не видно.
Долго засиделась Пеструшка на берегу Океана. Надо было идти домой в норку, закусить, да и на боковую на теплый мох. Она поднялась на задние лапки еще раз взглянуть в туманную, оранжевой пылью закрытую даль... Посмотрела направо, посмотрела налево. Вон что-то темное медленно приближается к берегу. Пеструшка знает, что это кит, потому что только кит выбрасывает такие фонтаны. Она выждала, когда гигант подплыл ближе и крикнула.
– Здравствуй, Кит.
Кит вежливо ответил на приветствие и полюбопытствовал, что делает так поздно на морском берегу маленькая Пеструшка.
– Я думала, – ответила последняя.
– Ду-ма-ла? Вот новость. О чем же думала ты?
– Думала о том, есть ли конец этому морю? Есть ли по ту сторону его земля и живут ли на ней какие-нибудь существа?
– Вот ты о чем думала, – протянул Кит, – гм... а что тебе за дело до всего этого?
– Так... интересно... хотелось бы самой там побывать...
– Ну, милая, это ты задумала ерундовое дело. Конечно, если бы ты была нашим братом – Китом, или хоть рыбой какой-нибудь – другое дело... А так нечего и голову ломать... Мир велик, так велик, что и нам Китам нет возможности обплавать вокруг него... Где же тебе, маленькой слабой Пеструшке, его обойти? Разве тебе плохо живется на родине?
– Нет, хорошо. У меня все есть. Гнездышко мое теплое, корму достаточно, соседи и родные меня любят.
– Чего же тебе надо? Эх ты, фантазерка! Знай, что от добра добра не ищут.
Кит фыркнул, ударил по воде хвостом и, нырнув, исчез из глаз. Пеструшка посмотрела ему в след и медленно отправилась домой.
Прошло около недели. Каждый день выходила Пеструшка к морю, садилась на скалу и глядела вдаль, думая свою думу. Она похудела, глаза ее ввалились. Товарки замечали, как она не редко горько рыдала. Почему? Никто не знал.
Однажды, вскоре после захода солнца, Пеструшка исчезла. Кое-кто видел, как она проходила по тропинке, направляясь вдоль берега. Одна старуха даже окликнула ее, но ответа не получила. Скоро о Пеструшке забыли совершенно и вспомнили только тогда, когда она сама в один из пасмурных дней вернулась на старое пепелище.
– Боже мой! ты ли это, Пеструшка?! – вскричала одна из ее подруг, первая встретившая путешественницу.
– Я, – печальным и слабым голосом ответила она.
– Но, что с тобой? – всплеснула лапками подруга, – ведь ты как скелет худа, ты вон еле на ногах держишься.
Пеструшка вдруг горько разрыдалась и сквозь, рыдание прошептала.
– Ах, я так голодна...
– Голодна?... Помилуй, чего же плакать! Погоди, вот я сейчас принесу тебе закусить.
Добрая подруга побежала поскорее домой, собрала кое-чего съедобного и вернулась к обессиленной приступом голода и тоски Пеструшке. С ней вместе собралась большая толпа соседей. Каждому хотелось взглянуть на путешественницу и послушать ее рассказа.
Подкрепив себя принесенной пищей, успокоившись и отдохнув, Пеструшка охотно согласилась поведать о своих странствованиях и приключениях.
– Долго противилась я желанию отправиться по свету, покинув родную тундру, – так начала она свое повествование, – но страсть к приключениям или может быть жажда повидать другие страны пересилили, наконец, голос рассудка. Я отправилась в путь не захватив с собой ровно ничего про запас. Я была счастлива, что намерение мое исполняется, но радость моя не была продолжительной. Я долго шла все дальше и дальше вдоль берега Океана, в ту сторону, где заходит солнце. Я переходила пригорки, переплывала ручьи, питалась я тем же чем и дома: кореньями, семенами, древесной корой и листьями. Птиц было много, но это только первые три дня. В конце третьих суток я забрела в совершенно пустынную равнину, где не было ни травки, ни зеленого листка. Стояли поломанные и обглоданные кустарники, слишком красноречиво свидетельствуя о недавнем нашествии чьих-то полчищ. Однако я продолжала свою дорогу, питая надежду, что это печальное место скоро окончится. Утомившись, я прилегла как-то возле обглоданного кустика и хотела уснуть. Вдруг я почувствовала неприятный запах трупа и тотчас же заметила и самый труп. Представьте себе, это был труп несчастной Пеструшки. Содрогаясь от ужаса, я бросилась в сторону и наткнулась на новый труп. Как безумная, совершенно потеряв голову, я бросилась вперед... Но, чем дальше я подвигалась по страшной равнине, тем чаще встречала трупы наших сестер Пеструшек...
Рассказчица тяжело вздохнула, стряхнув лапкой набежавшую слезу.
– Однажды, – продолжала она, – на шестой день своего пути, я заметила далеко впереди себя огромную черную полосу, которая волновалась, надвигаясь вперед, над полосой этой кружились стаи хищных птиц, а следом бежали толпы волков, лисиц и песцов. Пробираясь сторонкой я вскоре на столько приблизилась к двигавшейся полосе, что без труда могла ее разглядеть. Полоса состояла из миллиардов пеструшек, неудержимым потоком стремившихся неведомо куда. Тысячи несчастных попадали на зубы волков и лисиц, тысячи уносились орлами, белыми совами и воронами, тысячи гибли от болезней и голода. Страшное зрелище представляла дорога, усеянная павшими, уже умершими и умирающими.
– Ах, это ужас до чего страшно! – воскликнула одна из слушательниц, молоденькая и хорошенькая Пеструшечка.
– Куда же бежали эти горемыки? – полюбопытствовала другая Пеструшка более пожилого возраста.
– А, видите ли, в их стране оказался голод, они поели решительно все, что было... Старики составили совет и порешили переселиться...Это мне рассказала одна отставшая Пеструшка, к главной массе я приблизиться не решалась, боясь хищников.
– Что же они едят на дороге? Как переправляются через реки? Воображаю сколько их бедных гибнет во время переправ! – сказал кто-то в толпе.
– И не говорите, – продолжала рассказчица. – Вы не можете представить, что происходит если дорогу преграждает широкая река. Обезумевшие от голода, они очертя голову бросаются в воду и плывут, плывут изо всех сил. Опять гибнут новые тысячи. Одни тонут, не имея сил бороться с волнами, других схватывают чайки, третьих увлекают в глубину рыбы... Ряды переселенцев редеют с каждой минутой, а все кажется, что конца краю нет их потоку. Печальную картину представляет местность после прохода голодных полчищ. Все, что возможно, съедается в одну минуту. Если встретится стог сена – его уничтожают в мгновение ока...
Рассказчица замолчала и поникла головой. Из толпы слушателей выдвинулась старая, старая Пеструшка, уже седая и беззубая, много видевшая на своем веку. Она подошла к искательнице приключений и заговорила, положив ей на плечо сморщенную лапку:
– То, что ты рассказала, было давно-давно и в нашей стране. Голод и холод погнал нас – я тогда была очень молодой – искать убежища и пищи в чужих странах. И с нами было все то, что ты рассказываешь о встреченных тобой. Мало кто достиг земли обетованной. Все мои братья и сестры погибли. Но благодарение Господу такие бедствия не часто постигают землю, а народ наш так размножается, что в самое короткое время погибшие ряды заменяются новыми. К переселению, как я уже сказала, принуждает нашего брата голод и холод, и если таковых нет, не для чего и покидать насиженные места. Так-то. Пусть же перенесенные тобой страдание послужат для тебя уроком и не для тебя одной, а всем, у кого пылкая, молодая головка порождает неопределенные фантазии и мечты. Не следует забывать мудрого правила: от добра добра не ищут.
