Черепаха Газель
«Рассказы о зверях», 1901 г.
Перевод О.Н. Бутеневой
Александр Дюма проходил однажды мимо большой рыбной лавки. Заглянув в окно, он увидал, что в лавке стоит какой-то англичанин и вертит в руках черепаху. Дюма, догадался, что англичанин хочет купить черепаху, чтобы сварить из нее суп. Тронутый покорным видом жертвы, он вошел в лавку и, сделав знак хозяйке, спросил, принесла ли она для него черепаху, о которой он ей говорил. Хозяйка (которая знала Дюма уже много лет) поняла его с полслова и, осторожно взяв черепаху из рук англичанина, передала ее Дюма и сказала: «Извините милорд, черепаха эта продана этому господину сегодня утром».
Англичанин, казалось, был очень удивлен, но, не сделав никаких замечаний, ушел, а Дюма ничего не оставалось, как заплатить деньги за черепаху и взять ее домой. Когда он принес свою покупку в свою комнату на третий этаж, он подумал, зачем он купил ее, и что делать с ней, раз она приобретена. Конечно это была замечательная черепаха, ибо как только он спустил ее на пол в своей спальне, она направилась к камину такой легкой походкой, что невольно завоевала себе имя Газель.
Подойдя к огню, Газель устроилась в самом теплом уголке и заснула.
Дюма надо было снова уйти из дому, и он боялся, как бы с его новой покупкой не случилось чего-нибудь неприятного. Он позвал слугу и сказал ему: – «Жозеф, пока меня не будет дома, ты должен смотреть за этим животным».
Жозеф подошел и посмотрел с любопытством на гостью. «А, – сказал он, – это черепаха, это животное может выдержать даже карету, если та переедет по ее спине».
– Да, да, конечно, но я прошу тебя не делать никаких таких опытов.
– О, это ей не повредит, – уверял Жозеф, радуясь, что может выказать свои познания. – Лионский дилижанс может проехать по ней, не сделав ей ни малейшего вреда.
– Хорошо, – ответил его господин, – я думаю, что большие морские черепахи могут вынести подобную тяжесть, но я сомневаюсь, чтобы эта маленькая...
– О, это ничего не значит, – прервал Жозеф, – она сильна, как лошадь, хоть она и мала, но телега, нагруженная камнями, может проехать...
– Очень хорошо, очень хорошо, но не думай теперь об этом. Купи латука и улиток.
– Улиток! разве ее скорлупа так слаба, что...
– Нет, зачем ты спрашиваешь подобные вещи?
– Да мой последний хозяин употреблял настойку из улиток для...
Дюма вышел из комнаты, не дождавшись конца этой болтовни. Сойдя до половины лестницы, он вспомнил, что забыл носовой платок и, вернувшись, увидел, что Жозеф очень грациозно стоит на спине Газели на одной ноге, другую он вытянул назад, так что вся тяжесть его тела, лежит на бедном создании.
– Дурак, что ты делаешь?
– Видите, сударь, разве я вам не говорил? – возразил Жозеф с гордостью,
– Видите, видите... подай мне носовой платок и не смей больше трогать это животное.
– Вот платок, сударь, – отвечал неугомонный Жозеф, подавая платок. – Напрасно вы беспокоитесь, вагон может переехать через нее...
Дюма ушел.
Он вернулся поздно ночью и едва вошел в комнату, как услыхал у себя под ногами какой-то треск. Он сделал шаг в другую сторону, но результат был тот же. Дюма казалось, будто он ступает по яйцам. Приблизив к полу свечу, он увидел, что весь ковер усеян улитками.
Жозеф исполнил его приказание буквально. Он купил латук и улиток, положил все это в корзинку, сверху посадил Газель и поставил корзинку в спальне своего господина. Через десять минут улитки, возбужденные теплотой камина, оживились, и целый караван их пустился в странствие по комнате, оставляя после себя серебристые следы на ковре и на мебели.
Газель спокойно отдыхала на дне корзинки. Несколько улиток осталось в корзине. Раковины их скоро опустели, а это ясно доказывало, что не все они были достаточно проворны, чтобы избежать гибели в челюстях Газели.
Дюма, который вовсе не желал, чтобы по его кровати путешествовали улитки, подобрал их штуку за штукой, сложил всех бродяг в корзину и закрыл крышкой. Но через пять минут он убедился, что ему не заснуть: улитки производили такой шум, точно целая дюжина мышей забралась в мешок с орехами. Он решил отнести корзину в кухню. Но по дороге туда ему пришло в голову, что если Газель примется есть их, то к утру наверно подохнет от несварения желудка. Дюма вспомнил, что у хозяина ресторана в нижнем этаже был на заднем дворе чан, в котором он держал рыбу, пока она не была нужна, и решил, что этот чан самое подходящее место для его черепахи. Он тотчас же привел в исполнение свой план, вернулся назад, лег в постель и заснул до утра.
Жозеф разбудил его что-то слишком рано.
– О, сударь, какая штука случилась у нас, – воскликнул он, стоя у его кровати.
– Какая штука?
– Что наделала ваша черепаха!
– Что ты хочешь сказать?
– Можете ли вы поверить, сударь, она ушла из вашей комнаты, Бог знает как, – спустилась по лестнице и прямо в чан.
– Ах, осел! ты мог бы понять, что я сам снес ее туда.
– Неужели это вы, сударь? Наделали же вы им хлопот!
– Как так?
– Черепаха загрызла линя, прекрасного линя, который весит три фунта, хозяин ресторана опустил его только вчера вечером. Слуги только что рассказали мне это.
– Иди сейчас и принеси мне Газель и весы.
Пока Жозеф ходил, Дюма взял том сочинений Бюффона, чтобы посоветоваться с этой знаменитостью относительно черепах. Без сомнения это было так.
По сведениям знаменитого натуралиста эти животные нападают на рыбу, если к тому представляется случай.
«О, Господи, – подумал Дюма, – и Бюффон на стороне хозяина ресторана». В эту минуту явился Жозеф, держа в одной руке обвиняемую, а в другой весы.
– Видите, – продолжал неугомонный лакей, – животные этого сорта едят очень много. Им это необходимо, чтобы поддерживать свою спину, а рыбы ведь очень питательны. Посмотрите, какие сильные матросы, а они едят исключительно рыбу.
Господин остановил его болтовню.
– Сколько, говорите вы, весом линь?
– Три фунта; слуга спрашивает за него девять франков.
– И Газель съела его всего?
– Кроме головы, спинной кости и внутренностей.
– Совершенно верно. Бюффон говорит тоже самое. Но все-таки три фунта это много.
Он положил Газель на весы, в ней было ровно два фунта с половиной.
Вывод был ясен. Или Газель обвиняли напрасно, или рыба была меньше, чем говорили; в виду этого слуга удовлетворился пятью франками.
Различные приключения Газели надоели ее хозяину, и он пытался найти ей другое помещение. Следующую ночь она провела у него в комнате, и благодаря отсутствию улиток, все шло хорошо. Когда Жозеф на следующее утро вошел в комнату, первое, что он сделал по своему обыкновению, это свернул коврик от кровати, открыл окно и начал вытрясать его. Вдруг он вскрикнул и высунулся из окна.
– В чем дело, Жозеф, – спросил его господин, еще не совсем очнувшись от сна.
– О, сударь, это ваша черепаха, она лежала на ковре, а я не заметил и…
– Ну, и что?
– Уверяю вас, я не заметил и вытряхнул ее за окно.
– Глупец, – сказал Дюма, вскакивая с кровати.
– О, – ответил Жозеф, вздыхая с облегчением, – она уже ест на дворе капусту.
Действительно, это было так; падение было ослаблено тем, что она упала на груду мусора, и когда через несколько секунд пришла в себя и высунула голову, то увидела остатки капусты и сейчас же принялась завтракать.
– Разве я не был прав сударь? – продолжал Жозеф, – ничто не вредит этим животным. Теперь, когда она ест капусту, карета в четыре лошади может переехать через нее и...
– Не болтай, поди и принеси ее сейчас.
Жозеф повиновался, и только его господин оделся, как велел нанять извозчика, взял Газель и поехал с ней в предместье Сен-Дени № 109. Там он поднялся в пятый этаж и вошел прямо в мастерскую своего приятеля-художника, который усердно писал хорошенькую картинку, изображавшую представление собак. Он был окружен своими любимцами: медведь, лежа на спине, играл с чурбаном; обезьяна занималась тем, что расщипывала в клочки рисовальную кисть; лягушка в стеклянной банке карабкалась по лестнице. Неудивительно, почему Дюма решил, что самое лучшее для Газели это вступить в члены зверинца его приятеля.
