Два карибу
Автор: Чарльс Робертс
Солнце склонялось на запад. Уединенное озеро, ровное и прозрачное как зеркало, переливалось розовыми, янтарными и золотыми оттенками в своих плоских пустынных берегах. Только на одном берегу к озеру почти вплотную подходили темные густые чащи елового леса; деревья доходили почти до самой воды, резко обрисовываясь на фоне неба своими острыми, копьевидными вершинами. С этого берега длинная песчаная коса врезалась прямо в озеро.
На краю этой косы стоял гигантский олень-самец, неподвижный, точно бронзовое изваяние. Его могучий корпус и высоко поднятая вытянутая вперед голова выделялись резким черным силуэтом на светящемся оранжевом небе. Красивые ветвистые рога оленя откинулись назад через плечи.
Далеко, на берегу озера, одинокий охотник лежал у угасающего костра, любуясь величественным силуэтом зверя. Он лежал, совершенно скрытый темным фоном деревьев и кустов. Но вскоре человек вспомнил, что он – охотник, а чудесный олень – его дичь, которую он не должен упустить. Прошло всего несколько мгновений, и охотник потянулся за своей винтовкой и за свернутой в трубку березовой корой, лежавшей поблизости. Бесшумно, точно змея, пополз он под прикрытие чащи молодых елей. Здесь он поднялся на ноги и проскользнул в лес.
В это же самое мгновение олень, словно почуяв близость невидимого врага, повернулся и беззвучно углубился в лес.
Вскоре от крошечного костра осталось лишь немного белого пепла, и настал полумрак безоблачной ночи – тихой, холодной и слабо пахнущей влажным, крепким ароматом хвои, лавровых ягод и папоротников. До восхода луны оставался еще почти час. Ночной лес, казавшийся таким пустынным и неподвижным, наполнился вдруг невидимой жизнью. Но нигде не слышалось ни звука, лишь время от времени слышался необъяснимый шелест сухого листочка или журчание воды где-то в тени у берега.
Пробираясь бесшумно по лесу, охотник забрался, наконец, в самую чащу молодых елей, из-под нависших веток которых он мог отчетливо рассмотреть вдававшуюся в озеро песчаную косу. Он немного огорчился, но ничуть не удивился, заметив, что большой олень исчез. Усевшись и прислонившись спиной к стволу толстого дерева, с ружьем и берестяным рожком поперек колен, он приготовился ждать с неистощимым терпением, с той чуткой и неподвижной бдительностью, которая приобретается труднее всех остальных качеств, необходимых для охотника.
Над плоским черным горизонтом за нижним концом озера засиял первый бледный отблеск восходящей луны. При виде его охотник поднес к губам рожок из березовой коры и издал низкий, блеющий призыв, странный и дикий, но полный невыразимой мольбы. Два раза он протрубил этот странный призыв. Затем замер в напряженном ожидании.
Он знал, что, когда призываешь оленя, никогда нельзя знать, кто может прийти.
Конечно, мог прийти ожидаемый самец, с выдающейся над темной стеной кустов красивой рогатой головой и ярко горящими глазами, но он тут же мог смутно почувствовать, что является обманутым, и снова беззвучно вернуться во мрак.
Но на лживый призыв самки мог выйти совсем не олень-самец. Могла выскочить неуклюжая самка лося, мог появиться и более опасный зверь, например, медведь, могучий старый самец, научившийся неожиданно набрасываться на самку лося и ломать ей шею одним ударом лапы, вооруженной железными когтями. На случай появления медведя охотник всегда держал свою винтовку наготове.
Но иногда может не быть и никакого ответа за всю длинную, холодную, посеребренную лукой ночь, как бы искусно ни призывал оленя берестовый рожок.
И охотник предполагал, что именно таким и будет результат его призыва. Если бы он случайно взглянул через плечо, то вероятно, решил бы иначе. Он мог бы увидеть, как тени приняли форму, и сгустились в гигантское плотное тело, как раз за тем деревом, о которое он опирался спиною. Он мог бы увидеть широкие ветвистые рога, длинную угрюмую голову, обвислые губы, влажные глаза, которые, заметив человека в засаде, вспыхнули, но сейчас же померкли от страха и чувства самосохранения. Гигантская фигура снова быстро расплылась в тень, а охотник и не заподозрил, что его подстерег тот же олень, за которым он сюда пришел.
После продолжительного молчания рожок из березовой коры снова послал вдаль свой призыв. Он звал долго и громко, затем издал несколько ласковых манящих и нетерпеливых ноток.
Когда звуки умолкли, из густого мрака у самой песчаной косы донесся легкий треск сухих веток, шелест листвы, который, казалось, двигался к открытому месту. Охотник пришел в недоумение: олень, идущий на призыв, или выскочил бы стремительно и вызывающе, производя гораздо больше шума, или вынырнул бы из мрака крадучись и совершенно беззвучно. С бьющимся сердцем человек склонился вперед, чтобы посмотреть, кто появится на песчаной косе.
К его удивлению, это был не самец, а небольшая серая самка карибу, казавшаяся почти белой в горизонтальных лучах теперь уже наполовину показавшейся из-за горизонта луны. За нею следовала вторая самка, более темная, а затем крупный, великолепный самец карибу.
Тихо и вкрадчиво снова протрубил свой призыв охотник, но ни один из карибу не обратил на него ни малейшего внимания. Самцу карибу было совершенно безразлично, что какая-то одинокая самка бросила свой хриплый призыв, – у него уже было собственное стадо.
По своему росту и сложению это был прекрасный экземпляр карибу, со светло-серой головой, шеей и плечами, казавшимися белыми по сравнению с матово-коричневым, цветом остальной шерсти. Но рога, его, хотя и большие, были непропорциональны и так некрасивы, что охотник, нуждавшийся в рогах, а не в мясе и шкурах оленей, решил не убивать животное. Он предпочел подождать более подходящего случая.
Несколько минут простоял карибу, глядя на противоположный берег озера, точно раздумывая, переплыть ли ему туда, или нет, и две его спутницы наблюдали за ним с покорным вниманием. Но, каково бы ни было намерение карибу, осуществить он его не успел, – внезапно раздался новый, гораздо более стремительный треск среди кустов, и глаза маленького стада обратились в ту сторону, где слышался шум, чтобы посмотреть, кто к ним приближается.
Через мгновение второй самец-карибу, приблизительно такого же роста, как первый, но гораздо темнее цветом, быстро выскочил из кустов. Он пробежал приблизительно полдороги до песчаной косы и остановился с вызывающим храпом и ревом.
У вновь пришедшего была великолепная пара рогов, но охотник тtперь позабыл о своей винтовке.
Белый карибу, пораженный нежданным вызовом, остановился на мгновение, шевеля большими ушами. Затем горячая кровь бросилась ему в голову. Оттолкнув в сторону обеих самок, стоявших у него на дороге, он с яростным ревом бросился навстречу дерзкому врагу, желавшему отнять у него его стадо.
С низко опущенными головами, с носами, упертыми в колени, и направленными вперед рогами карибу бросились друг на друга, порывисто храпя. Твердые рога ударились друг о друга, издав сухой треск. Будучи одинакового роста, они оба выдержали удар. Правда, каждый слегка пошатнулся, но сейчас же, придя в себя, олени стали толкать друг друга со всей силой своих напряженных, мускулистых тел, глубоко погрузив в песок острые копыта.
Затем внезапно, точно в их разгоряченных головах сразу мелькнула одна и та же мысль, карибу разошлись и отскочили назад, точно ловкие фехтовальщики.
Несколько жутких секунд они простояли, смотря друг на друга с опущенными вниз рогами; большеглазые самки слегка пряли ушами, спокойно глядя на борющихся, а луна, теперь уже выплывшая из-за деревьев, заливала всю картину своим ярким светом.
Внезапно вновь пришедший темный самец, словно желая перехитрить своего противника, сделав выпад вправо, стремительно бросился вперед. Но белый карибу был слишком опытен, чтобы его можно было поймать такой уловкой. Он встретил атаку лицом к лицу. Снова сшиблись рога. Снова громкий храп и свирепое ворчанье нарушили тишину ночи, и равные друг другу противники стали толкать и теснить друг друга, неуклюже расставив задние ноги и взрывая копытами песок.
Случайно одна из задних ног белого карибу попала в яму. Ослабив на минуту свой напор, он был оттеснен почти к самой воде. Но он снова укрепился на ногах и даже благодаря мгновенной рассеянности противника, опять достиг прежнего положения. Оба остановились. Пока бой шел с совершенно одинаковыми шансами.
Судя по рогам, белый самец был старше и благодаря этому имел больше опыта в боях. Теперь, может быть, он решил, что против врага, почти равного ему по силе, ему выгоднее прибегнуть к хитрости. Он сделал внезапное движение, чтобы высвободить рога и отпрянуть в сторону.
Опытному глазу охотника, наблюдавшего из чащи, намерение его было вполне ясно, но выполнить его карибу не пришлось, благодаря странной случайности.
В тот самый момент, когда он пытался высвободиться, темный самец стремительно бросился вперед. Не встретив ожидаемого сопротивления, он потерял равновесие и упал на колени. Белый карибу использовал удобный момент, сразу изменил свой план и быстро устремился вперед. На мгновение показалось, будто темный карибу не сможет уже больше подняться; могучие плечи противника высоко вздымались над ним.
Это был для белого карибу самый благоприятный момент. Ему оставалось только окончательно повернуть противника на землю и, высвободив рота, распороть бок несчастного темного карибу и втоптать его в песок. Но белый карибу этого не сделал. При падении противника он и сам подался вперед. Затем он потянулся назад, но слишком медленно. Эта медлительность помогла врагу встать на ноги.
И снова оба оленя стояли друг против друга, напрягая все силы, тяжело дыша и храпя, но ни один из них не двинулся ни на шаг.
– Опять сомкнулись, – тихо прошептал охотник.
Действительно, две пары рогов опять зацепились друг за друга. Теперь было ясно, что мало-помалу белый карибу одерживал верх в этом единоборстве, так как, наконец, снова завоевав свое первоначальное положение, он стал упорно, хотя и медленно оттеснять противника в лес. Затем вдруг во время минутного перерыва для отдыха оба одновременно поняли опасное положение, в которое они попали. Сцепившись рогами, они теперь никак не могли расцепиться. Оба в одно и то же мгновение попытались отступить назад. В следующее мгновение они безумно забились, чтобы как-нибудь разойтись.
Но сколько они ни бились и ни метались, все их усилия оставались напрасными. Животные, наконец, остановились, безнадежно сцепившись, в мучительной позе, не имея возможности даже выпрямить согнутых шей.
В этом состоянии, напоминавшем игру «кто кого перетянет», белый карибу все-таки одерживал верх. Преимущество дал ему его вес. Он протащил своего храпящего противница вдоль песчаной косы так, что самки, почти сдвинутые в воду, пронеслись мимо них с негодующим храпом и исчезли на берегу.
Еще несколько мгновений, – и белый карибу, продолжая тащиться, сошел с песка и попал в воду. Испуг, вызванный погружением в воду, казалось, усилил ярость белого карибу. Все силы точно ожили в нем, он опять бросился в атаку и отшвырнул темного карибу назад с такой бурной силой, что тот едва удержался на ногах.
Но задние ноги темного карибу запутались в поросли, и он опустился на колени. Обезумев от страха, он пытался бить и колоть своими попавшими в тиски рогами и в этой тщетной борьбе перевернулся на бок. Белый карибу опустился на землю вместе с ним, и оба лежали с высоко вздымающимися боками, громко дыша.
Охотник отложил свой рожок из березовой коры и уже собрался выйти из своей засады, чтобы покончить дело при помощи ножа. Но произошла внезапная помеха. Оказалось, что не он один был свидетелем странного боя.
Из чащи, подходившей к нижнему краю косы, показался огромный черный медведь. Подняв огромную лапу, он напал на измученных борцов. Один удар переломил шею белого карибу. Повернувшись ко второму, уставившемуся на него безнадежными, полными ужаса глазами, он принялся кусать его с медленной жестокостью.
В это мгновенье из чащи раздался выстрел. Медведь с простреленным разрывной пулей позвоночником упал неуклюжей тушей на согнутые передние ноги своей жертвы. Выйдя на лунный свет охотник спокойно перерезал раненому карибу глотку.
Выпрямившись, он несколько мгновений смотрел на три безжизненные тела, валявшиеся на песке. Затем он обвел взглядом зеркальные воды и ровные пустынные берега озера. Какими странными казались и эта внезапная тишина, и немой белый свет луны после только что затихшей кровавой борьбы.
Отойдя подальше, охотник сел на бревно, выкинутое на берег, спиною к месту недавнего боя, и стал задумчиво набивать свою трубку.
Комментарии ()