Гениальный вальдшнеп
Автор: Вильям Лонг
Я хочу рассказать о вальдшнепе Витувике, удивительную вещь, в которой можно усмотреть привычку, обычай, или постоянную черту его характера; скорей всего это изобретение каких-нибудь отдельных особей его породы, более оригинальных и выдающихся, нежели прочие их товарищи. Подобно гагарам, медведю и бобру, вальдшнеп Витувик иногда применяет некоторые хирургические приемы для перевязывания ран. Двадцать лет тому назад мне как-то пришлось сидеть у ручья на лесной опушке в Бриджватере, как вдруг из лесу вылетел вальдшнеп и направился к другой части берега, и я мог ясно разглядеть на нем светлую полосу клейкой грязи и глины с того места, где сидел. Это было в начале охотничьего сезона, так что ружейные охотники уже разбрелись по окрестностям; и я первым делом подумал, что это раненая птица, сделавшая длинный перелет после того, как в нее выстрелили, а теперь прилетевшая к ручью напиться или промыть свою рану. Так ли это было или нет – осталось неразгаданным; но поведение птицы среди белого дня показалось мне странным, и я подполз поближе, так что мог ясно ее видеть по ту сторону ручья, хотя она все еще находилась слишком далеко от меня, чтобы я безошибочно мог судить обо всех ее действиях. Сначала вальдшнеп набрал в клюв мягкой глины с берега и, по-видимому, стал смазывать ею одну ногу у колена. Затем перескочил на одной ноге подальше, и, как мне казалось, стал выдергивать маленькие корешки и стебельки, накладывая их на глину, которою только что обмазал ногу. Потом, взяв еще глины, он налепил ее поверх стеблей, накладывая слой за слоем, так что я ясно мог различить образовавшееся на ноге утолщение; он работал со странным молчаливым напряжением в продолжение целых пятнадцати минут, пока я смотрел и дивился, не веря своим глазам. Затем он в течение целого часа простоял совершенно неподвижно под нависшей над водой глыбой земли, где глаз с трудом различал его, при чем его единственным движением было потирание время от времени и разглаживание глиняной повязки клювом; наконец, по его мнению, она достаточно затвердела, он поднялся с берега ручья и скрылся в лесной чаще.
Я объяснил себе этот невероятный поступок тем, что у вальдшнепа была сломана нога, и он сознательно положил ее в глиняный бинт, чтобы сломанные кости не сдвинулись и могли правильно срастись; но, разумеется, я оставил свои предположения при себе, хорошо зная, что никто не поверит моей теории. Несколько лет подряд я подробно расспрашивал охотников и, наконец, напал на двоих, которые мне сказали, что им приходилось убивать вальдшнепов с видимо переломленными, но впоследствии, сросшимися ногами. Насколько они могли припомнить, сломанная нога, во всех случаях, оказывалась сросшеюся совершенно прямо, вместо того, чтобы быть искривленной, как это бывает со сломанной лапкой цыпленка, если ей дать самостоятельно срастись. Я рассматривал сотни вальдшнепов на рынках в разных местностях, и нашел одного, у которого ножка была когда-то перебита выстрелом и совершенно правильно срослась. На мест перелома были ясно видны следы грязи, но такая же грязь виднелась и на другой ноге близ ступни, так что это лишь показывало, что птица кормилась в местностях с вязкой почвой. Посторонним же это обстоятельство ничего не говорило, и я молчал о том, что мне пришлось видеть, вплоть до прошлой зимы, когда, двадцать лет спустя, мои предположения неожиданно подтвердились. Мне пришлось говорить о животных в Бриджпортском современном клубе, когда ко мне подошел один господин, известный адвокат в нашем штате, и стал с удивлением рассказывать мне о любопытной находке, сделанной им прошлой осенью. Он как-то пошел на охоту с приятелем и застрелил вальдшнепа, у которого, когда его принесла собака, оказался как бы приставший к ноге комок твердой глины. Пожелав узнать, что это значит, он соскоблил глину перочинным ножиком, и нашел перелом кости, которая почти окончательно срослась и была совершенно прямая. Еще несколько недель, и птица, если бы осталась в живых, несомненно сама бы сняла повязку, и от нее не осталось бы никаких следов.
Таким образом, я теперь, наконец, решаюсь поделиться своими наблюдениями, доказательства которых у меня на лицо, не за тем, чтобы отметить новую или старую черту из жизни вальдшнепа Витувика, потому что никто не может сказать, насколько эти странные медицинские приемы распространены среди вальдшнепов и других диких птиц – но просто, чтобы показать, как мало мы знакомы с внутренней жизнью этого отшельника, да и, вообще диких птиц; и сколько нам еще предстоит сделать интересных открытий, когда мы отложим в сторону ружье, возьмемся за бинокль и постараемся вникнуть в полную чудес жизнь, невидимо трепещущую вокруг нас.
