Глухарь
Автор: М.Н. Богданов, 1901 г.
Перед нами на рисунке одна из живых картинок весны. Картинка редкая, которая не всякому доступна. Чтоб увидать ее, нужно подняться задолго до рассвета; одеться так, чтоб было и легко, и тепло. Нужно забраться в глушь старого леса, подвязать к ногам лыжи и отправиться в чащу. Затем слушайте внимательно. Чуть забрезжится зорька, и начнут пробуждаться лесные жители, где-нибудь справа, слева, спереди – все равно – вдруг послышится глухой шум, как будто взлетела тяжелая, большая птица. На несколько минут снова воцарилась в лесу тишина. Но, чу, – раздается какой-то глухой звук. Стойте смирно. С минуты на минуту звук начинает повторяться чаще и чаще. Отрывочные звуки начинают сливаться в какое-то глухое бормотанье. Время от времени, бормотанье прекращается, сменяясь тишиной, затем раздается с новой силой. Это первая песенка весны. А певец ее, глухарь или глухой тетерев, представлен вам на рисунке. Если вы неопытны, неосторожны, не надейтесь на его глухоту и не пытайтесь лучше увидать его. Послушаем и поедем домой.
Теперь, когда вы смотрите на эту картинку, приходит конец зиме, конец суровой мачехе всего живого. Солнечный луч, с каждым часом, ускоряет ее гибель. От теплоты этого луча снег в полях и лесах начинает таять и превращаться в воду. Вода растаявших верхних снежинок просачивается вниз все дальше и глубже, до самой земли. Наступит ночь, скроет солнечный луч, мороз скует растаявший снег, и образуется сверху ледяная корочка, которую называют «настом». На утро, как только взойдет солнышко, лучи его быстро растопят эту ледяную кору, и пойдет опять то же превращение снега в воду. Кое-где, наконец, оголяется земля, и появляются первые проталинки. Однако, надо заметить, что таяние снега в одной и той же местности идет далеко неравномерно. Прежде всего первые признаки весны можно заметить в деревнях и городах. Начинает капать с крыш, обнажаются навозные кучи, темнеет и рыхлеет снег по дорогам. В средней России это время совпадает с началом марта. Народ свои наблюдения над разными явлениями природы, повторяющимися из года в год, любит выражать в поговорках, приурочивая в то же время последние к именам святых, которые празднуются в эти дни. Так, напр., 4-го марта чтится память Герасима Грачевника, потому что в этот день ждут прилета грачей. 9-го марта, в день сорока мучеников, пекут фигурки птиц, напоминающие жаворонков, так как в этот день ожидают прилета этих птичек.
Все это, конечно, условно, особенно на огромном пространстве русской равнины. На юге уж, глядишь, весна в полном разгаре, зеленеют травы, там и сям появляются ранние цветы, сеют и пашут; а где-нибудь в Вологодской области стоит суровая зима, без малейших признаков весны. В одной и той же местности весна наступает не одновременно и идет неровно. Но каков бы ни был ход весны, признак ее и порядок явлений неизменны. Песни оседлых птичек становятся громче; перышки их с каждым днем блестящее, движения живее. Мало-помалу, покидают они зимние приюты, переселяясь кто в ближайший лес, кто в кусты. Зимние стайки рассыпаются и исподволь образуются парочки, у которых явилась какая-то новая забота. Вон, полюбуйтесь на крышу, все галки разместились парочками и что-то переговариваются друг с другом. Роясь в навозе или на дороге, они ищут, кроме пищи, еще чего-то, вовсе не съедобного: прутики, тряпки, шерсть, обрывки котомки – все это подбирается и сносится куда-нибудь под крышу, как материал для будущего гнезда.
Зимние гости постепенно начинают исчезать. Первыми скрываются подорожники. А куда торопятся, зачем летят? Тут ли им на широких степях и полях не прокормиться, когда явятся проталинки! Нет, стая за стаей стремятся они на далекую тундру. За подорожниками собираются в путь снегири и чечетки, в далекие леса севера. Да и мало ли еще – свиристели, щуры, клесты – все цыган-народ – тоже исчезли. За ними, пролетая с дальнего юга, летят несметные стада вьюрков – и все туда же, на дальний север. Солнышко греет сильнее с каждым днем, с каждым часом. Побурели дороги, проваливается в намокший снег нога лошади. Там и сям на улице появились лужи. Наступил купальный сезон для воробьев и голубей. Полощутся они в лужах, рядом с домашними утками и гусями.
Ба! настоящий посол весны – грач, в новом блестящем мундире черного цвета, который так и отливается на солнце фиолетовым и зеленоватым оттенками. Лицо бело и чисто, осанка военная. Осмотрелся кругом, видит – все старые знакомцы; а за прудом, на высоких ветлах, чернеют гнезда его общины. Поискал в навозе, пошарил по дороге, отдохнул и исчез, куда и зачем – это мы в другой раз узнаем. Прошло еще несколько дней, побежали по земле ручейки, или разрослись проталины, и вот взвился к небу с одной из них жаворонок; но до песни ему еще далеко. В половине марта дороги портятся совсем, грачей давно полна улица. Явились еще новые гости – веселые шуты-скворцы. Летят стада жаворонков, овсянок. Покрикивают по опушкам уже зяблики, но крепится еще снег в лесу.
Трудно пробраться в чаще солнечному лучу до его поверхности. Однако, и лес пробуждается. Раздаются звонкие трели синиц, курлыкают сойки, с азартом стучат по деревьям дятлы, взамен песни, которой природа обделила их.
Вот в это-то время в лесу начинается бормотанье глухаря. Он встречает им весну, токует, как говорят охотники. Оставим весну идти своим чередом, и займется этой птицей. Она интересна во многих отношениях. Во-первых, это дичь, уважаемая охотниками по трудности охоты на нее; во-вторых, глухарь, особенно молодой, зажаренный хорошим поваром, составляет вкусное блюдо; в третьих, добыча глухаря для продажи его в большие города составляет часть дохода северного жителя и кормит многие сотни тысяч семейств; в-четвертых, самая жизнь глухаря и его двоюродного братца – тетерева-косача, представляет много интересного. Но прежде чем говорить о привычках и нравах птицы, надо познакомиться с ней самой.
Глухарь одна из самых крупных птиц у нас. Ростом он с годовалого индюка. Курочка-глухарка на одну треть меньше, но все же с добрую курицу. По наружности они вовсе не похожи друг на друга. У самца голова и шея темно-серого цвета, спина коричнево-серая и все перья на этих частях исчерчены тонкими черными черточками. Зоб одет черными перьями с ярким зеленым металлическим отливом. Хвост черный с белыми и серыми пятнами к корню. Под крыльями и бока туловища одеты перьями с серыми и белыми пятнами. Ноги до самых пальцев оперены коричневыми, похожими на стриженый пух, перьями. Но главная особенность глухаря это – красная и морщинистая кожа, окружающая глаз. К весне верхний край этой кожи надувается от прилива крови и выдается кверху, словно бровь. В таком наряде мы видим глухаря на току. Впрочем, при линянии, он не изменяет его, а только все цвета, с каждым годом, становятся ярче. Зато подруга его одета в скромный наряд, в котором, по рыжему фону, рассеяны в известном порядке черные и белые пятнышки. Глухарь водится у нас во всех северных и средних губерниях и распространен по всей лесной полосе Сибири, до Енисея и Лены, где его сменяет другой вид – каменный глухарь. Главное условие для жизни глухаря – это вообще старые хвойные леса с моховинами, болотинами, со светлыми полянками. Необходимо, чтобы эти полянки и моховины изобиловали ягодами, каковы, напр., брусника, черника, куманика, земляника, клубника, которые составляют летом главную пищу глухаря. Глухарь, впрочем, водится не в исключительно чистых борах, он даже предпочитает, особенно в летнее время, смешанные леса, т. е. такие, где сосны, ели и пихты растут вперемешку с березами, осинами, липами, дубами и проч. Но все-таки предел хвойного леса есть настоящий предел этой птицы, потому что зимой главную пищу глухаря составляют мягкие, смолистые концы хвойных веток, с зачатками будущих побегов.
Но вернемся к токующему глухарю. Начинают токовать раньше всего самые старые, сильные глухари. Им принадлежит и право выбора токовища, потому что токованье идет не зря, где попало, а в известных местах леса. Обыкновенно токовищем бывает какая-нибудь полянка или гарь, на возвышенном месте, среди густого леса. Облюбовав такое местечко, старый токовик начинает вылетать по зарям, и, поместившись на какой-нибудь развесистой сосне, он принимается за свою бормотню. Сначала бормочет вяло, изредка; высматривает и выслушивает, что делается кругом. Но с каждым днем токовик все больше и больше входит в свою роль, бормотанье становится громче, продолжительнее, антракты короче. Далеко кругом разносятся эти звуки, и вот постепенно появляются другие глухари на токовище, рассаживаются по соснам и начинают токовать все разом. Глухари токуют с таким азартом, что не слышат приближающейся опасности, а она тут как тут. Ловкий, опытный охотник давно уже крадется по насту. Когда они токуют, он смело бежит вперед и останавливается в ту же минуту, как они замолчат.
Таким образом он подкрадывается на самое близкое расстояние. Теперь его дело – стрелять на выбор; но он медлит, медлит потому, что надо узнать, который токовик. Если убить токовика, то охота испорчена. Остальные глухари разлетятся и уже более не вернутся на это токовище. Поэтому стреляют тех, которые явились на состязание. Их можно перебить всех, а токовик останется верным своему токовищу.
Глухариные тока продолжаются весь апрель, до первой половины мая. Много глухарных голов ляжет за это время под выстрелами охотников, не мало пойдет на обед кумушкам-лисицам, но от этого глухариное население не погибнет. Как только растает совсем снег в лесу, появится зеленая травка, глухарка шнырит по знакомым местам, тщательно осматривает их. Ей нужно, во-первых, найти укромное местечко, какую-нибудь ямку, в густой траве; нужно, чтобы эта трава скрывала ее в ямке от врагов, которых у нее очень много. Она натаскает в яму сухих травинок, и одно за другим снесет туда 5–12 яиц. Кроме безопасности гнезда, глухарка старается устроить его в таком месте, где много ягодников, без которых ей не вырастить своих цыпляток. Наконец, гнездо полно яиц, и глухарка садится высиживать их, как наша курица. Только в теплый полдень сходит она с гнезда, чтобы наскоро поесть травки и, вообще, что попадется на глаза, и снова садится на яйца, а в холодные, дождливые дни бедняга не сходит с гнезда дня по два, томится голодом, ради того, чтобы не погибли в яйцах зародыши ее деток. Три недели продолжается высиживание; наконец счастливая мать слышит первые стуки цыплят, старающихся пробить скорлупу. Один за другим выходят они из яичек, мокрые, слабые, как цыплята нашей курицы. Глухарка прижимается еще плотнее к земле, чтобы обсушить своих деток. Еще день, и она поднимается на ноги, шатаясь от слабости. Теперь ей новая забота. Ей нужно в первые дни ловить насекомых, муравьев, доставать их яйца и учить глухаряток как надо есть их.
В тот же день она выводит их из гнезда в другое укромное местечко, которое заприметила раньше, из опасения врагов. С этого момента начинается для глухарки жизнь, полная труда и самопожертвования. Ягоды еще не поспели, да и цыплятки малы, поэтому она водит их по лесу, разыскивая, где больше насекомых, личинок и муравейников. Разбросав ногами верхний слой муравейника, она обнажает те галереи, где находятся муравьиные яйца или, правильнее, муравьиные куколки в их оболочках. Глухарята с жадностью набрасываются на них, наедаются вволю, тогда глухарка ведет свой сытый выводок в густую траву, и там счастливая семья располагается на отдых до вечера, когда снова пойдет на кормежку. Глухарята растут чрезвычайно быстро. Через несколько дней после выхода из яйца у них вырастают уже крыловые перья, и они начинают перепархивать. Пройдет еще несколько дней, и они способны уже летать и садиться на деревья. Вскоре также они принимаются пощипывать травку, цветочные почки, а когда появятся ранние ягоды, тут уже выводкам полное раздолье. Правильно, два раза в день, на утренней и вечерней заре, матка выводит их то на тот, то на другой ягодник, на кормежку. В это время ее клохтанье чрезвычайно характерно, и каждый звук имеет особое значение, что отлично понимают глухарята. Чу, послышался в лесу топот шагов – глухарка вытянула свою шею кверху и слушает. Да, она не ошиблась: шаги приближаются. Глухарка кокнула тихонько, глухарят как не бывало. Они распластались тут же на земле и лежат, не шевелясь. Но опытная мать знает, что ей делать. Она быстро бежит на встречу выскочившей из чащи собаке и залегает ей на пути. Красавец сеттер на полном скаку, шагов за сто, почуяв добычу, остановился, как вкопанный. Он окаменел в одно мгновение; это не животное, а статуя. Только легкая дрожь пробегает по телу, да глаза горят таким блеском, который ни с чем не сравнится. Выходит охотник и посылает своего любимца вперед. Послушный пес идет тихо, крадучись, направив все свое внимание на одно местечко. Чем ближе подходит он к нему, тем более как-то оседает на ногах, припадает к земле, словно хочет уйти в нее, и вот, не доходя до заветного местечка, умный пес снова останавливается. Еще ярче горят его глаза, сильнее треплет его лихорадка. Наконец, послушный воле господина, он бросается вперед. Но, увы, заветное место пусто; собака смутилась; однако, не надолго. Дивное чутье раскрыло ей проделку глухарки. Самоотверженная мать вступила с врагом в опасную для себя игру. Пользуясь стойкой собаки, она вскочила и быстро побежала в сторону, противоположную от своего выводка, напутала своих следов, чтобы сбить с толку собаку. Последняя, напав на след, быстро помчалась по нему, выследила беглянку и встала так близко, что уже той повторить свою проделку не было возможности. Тут идет последняя ставка. Глухарка с шумом взлетает кверху. Горячий, глупый охотник второпях выпускает два выстрела без всякого толку. Глухарка, тем не менее, прикидывается раненой, летит, ковыляя, над самой землей, по временам даже падает. Разгоряченная собака бежит, чтобы схватить раненую птицу; но та снова поднимается чуть не из-под самого носа собаки, летит дальше, ковыляя; обманутый пес за ней. Дальше да дальше. Ни крики, ни свистки не в состоянии вернуть разгоряченного сеттера. За версту, за две уведет его умная птица, собьет с толку, а сама затем, окольными путями, облетит кругом, посмотрит, где охотник, и тихо, с торжеством победы, порхнет к своим детям. Тотчас же весь выводок поднимается на ноги, без шума, без крика, что есть мочи бежит за своей матерью. Добравшись до чащи, запутав следы, глухарка перепорхнет несколько десятков сажен, а за нею тоже сделают и глухарята и залягут все в такой трущобе, где их и не добудешь. Победа на этот раз на ее стороне. Раздосадованный охотник выместить свою неудачу на оплошавшем псе и уйдет домой. Не всегда удается отделаться глухарке так счастливо. Хороший охотник ее не тронет, а отзовет собаку, пойдет в противоположную сторону и переберет одного за другим глупых глухарят.
Кроме человека, много найдется в лесу охотников попробовать глухариного мясца. Но лето подходит к осени, глухарята растут, и добыть их становится труднее. Что же делал за это время старый болтун глухарь? Неужели он не позаботится никогда о своей семье? Да, видно так. Кончилось токованье, забрался он в самую чащу леса, роется в муравьиных кучах, отъедается молодыми побегами, ягодами и начинает линять. Он линяет, т. е. меняет перья, копается в гнилушках деревьев, в песке, стараясь освободиться от старых перьев, взамен которых растут новые. Осенью он не прочь познакомиться со своим семейством и полетать некоторое время, сбившись в большие стаи, с другими глухарями и глухарками, в ближайшие поля, где еще остался несвезенным овес, или ометы гречневой соломы, а не то и на озимях, чтоб попировать насчет человека.
Зимой редко живет он в стаях; больше в одиночку. Грызет почки деревьев, молодые побеги сосен и ели, да поджидает весны, чтобы снова встретить ее своими громкими песнями.
