Голубь в мифологии
Автор: А.В. Зеленин, 1903 г.
I. Голубь в мифологии и исторических преданиях
II. Странствующий голубь, клинтух, сизяк
III. Почтовый голубь
I. Голубь в мифологии и исторических преданиях
У многих индоевропейских народов есть верование, что душа человека после смерти его принимает образ белого голубя. Так, например, в Малороссии существует поверье, что душа покойника в течение 40 ночей после смерти является в свой дом в виде белой голубки; родственники ставят в святом углу сосуд с водой, в которой прилетевшая голубка будто бы купается.
У наших раскольников сохранилось предание, имеющее в подкладке то же самое верование. Рассказывают, что когда диакон Феодор и трое его товарищей расколо-учителей были в 1681 г. сожжены, то из пламени взвились четыре белых голубя – это праведные души мучеников полетели на небо.
Одна народная легенда повествует, как однажды путник, проходя мимо одной бедной хижины, увидел на кровле трех голубей, собирающихся порхнуть к небесам.
Когда же путник вошел в хижину, то узнал, что бедная мать, не имевшая средств прокормить трех своих маленьких детей, умертвила их. Три голубя, сидевшие на кровле, поясняет легенда, были души невинных младенцев, которые собирались отправиться в рай.
По другому же варианту легенды, это были три ангела, посланные Богом за душами умерщвленных младенцев.
Во многих местах на древних гробницах находят изображение голубя, как символа отлетевшей от тела души.
Лангобарды, по свидетельству историков III–IV вв., в память родственников, умерших на чужбине или павших на поле битвы, ставили в церковных оградах и на кладбищах высокие шесты с деревянным изображением голубя, чтобы таким образом водворить в надлежащем месте вечного успокоения если не прах умершего, то символ его души.
Интересно одно польское предание, по которому каждая первородная дочь одной княжеской фамилии, если умирала до брака, то превращалась в белую голубку, если же после брака – то в сову!
В одной поэтической легенде повествуется, как разбойник Мадей, терзаемый ужасом грядущего наказания на том свете, за содеянные им бесчисленные злодеяния, обрек себя на покаяние.
Он воткнул в землю свою боевую палицу и преклонил колена с обетом не сходить с места до тех пор, пока не появится каким-нибудь знамением милосердие Божие к нему.
И много лет прошло с того времени, а Мадей, согласно обету, все оплакивал свои злодеяния. Колени его вросли в землю, а палица разрослась в огромное дерево, на ветвях которого висели бесчисленные яблоки.
Однажды мимо кающегося страдальца проезжал епископ. Мадей стал умолять святителя вознести за него свои молитвы к Богу и начал каяться. По мере того, как он исповедовал епископу свои тяжкие грехи, и небо, по молитве святителя, разрешало их, яблоки, висевшие на дереве, чудесным образом превращались одно за другим в белых голубей и улетали на небо; голуби эти были души людей, убитых разбойником.
Вскоре на дереве осталось только одно яблоко – то была душа Мадеева отца, которого он замучил страшным образом. Наконец, и оно, после горячей мольбы и исповеди разбойника, превратилось в сизого голубя, который вслед за другими исчез в облаках.
В немецкой редакции этой легенды говорится, что когда разбойник получил разрешение от своих тяжких грехов, то он умер, и его душа также взлетела на небо в виде белого голубя.
Вообще птицы, благодаря своим крыльям, одаренные способностью свободно носиться в недоступной для человека воздушной стихии, в представлении первобытного человека являются олицетворением высших сил божества, и эти последние часто принимают образ той или другой птицы.
Это относится к голубю более, чем к большинству других птиц: голубь издавна, в верованиях многих народов, принимался за одно из воплощений бога грозы (огня), дождя и ветров.
Укажем, для примера, на индийское сказание, в котором говорится, что бог огня Агни явился к царю Узинару в виде голубя.
В греческой мифологии голуби являются в роли питателей Зевса, так как именно они приносят ему на Олимп амброзию.
Но еще чаще голубь является в мифологических сказаниях и преданиях различных народов в качестве служителя божества, исполняющего его волю, на которого возлагаются различные поручения, преимущественно передача какой-нибудь вести.
Греки верили, что Зевс иногда передает людям свою волю через голубей. Так, например, некоторые из древних греческих писателей рассказывают, что из египетского города Фив однажды прилетел в Додону (Эпир, в Греции) черный голубь, сел на дуб и заговорил человеческим голосом, объявив волю державного Зевса, чтобы на этом месте построили храм, где Зевс будет устами жрецов давать свои ответы на вопросы людей. После этого чудесного случая, город Додона прославился своим оракулом, где жрецы истолковывали волю Громовержца по шелесту листьев священного дуба, того самого, с которого некогда голубь возвестил волю Зевса.
В роли вестника голубь является и в русских народных произведениях. Так, в одной старинной былине голубь с голубкой приносят богатырю Добрыне весть, что жена его выходит замуж за другого.
Наконец, упомянем, что и в христианском вероучении голубю дается почетная роль священного символа Святого Духа, и несомненно, что суеверный народ, когда пало язычество, смешал свои древние верования с христианским символом, так что в народе и теперь голубь считается до некоторой степени священной птицей.
В связи с этим находится поверье, что в том доме, где водятся голуби, будет счастье и во всем удача.
Характерно еще и то, что обитание голубей гарантирует дом от пожара. Даже более того: если загорится какое-нибудь строение, то нужно бросить в пламя белого голубя, и пожар немедленно прекратится.
В этом поверье, очевидно, сказываются остатки древнего языческого воззрения на голубя, как на олицетворение бога огня (Агни у индусов, Перун у славян и др.).
Обратимся еще к семитическим народам. У древних финикийцев, а также в Сирии, на острове Кипре, голубь почитался символом богини Астарты, культ которой перенесен был и в греко-романский мир под именем Афродиты (у греков) и Венеры (у римлян). В храмах Афродиты голубей содержали в огромном количестве и им воздавали даже божеские почести.
По весьма древнему мифу, некогда с неба упало в Евфрат огромной величины яйцо; рыбы прикатили его к берегу и вытолкнули из воды на сушу, а голуби, собравшись в громадном количестве, высиживали его; из этого-то яйца и появилась на свет Астарта.
Точно также и у греков, и римлян голубь считался птицей, посвященной Афродите, или Венере.
У ассирийцев ость сказание о происхождении знаменитой царицы Семирамиды, основательницы Вавилона. Она была дочерью богини Деркото.
Покинутая еще в младенческом возрасте, она была вскормлена голубями своей матери (у ассирийцев голуби были посвящены богине Деркето), которые приносили ей молоко в своих клювах, согревали и охраняли своими крыльями.
Вскормленную таким образом девочку находят пастухи, которые ее воспитывают; впоследствии она делается женою одного вельможи, а затем и супругою знаменитого владыки Нина, по смерти которого провозглашается царицею и счастливо продолжает завоевания своего предшественника.
Смерти Семирамиды легенда не указывает: она улетела со стаей голубей на небо, где и была принята в число бессмертных богов.
Голубь фигурирует и в мифическом сказании о походе Аргонавтов. При помощи голубя они узнали волю богов: суждено ли им проплыть между Симплегадскими скалами.
По совету прозорливого старца Финея, подъезжая к скалам, один из путников улучил минуту, когда скалы разошлись, и пустил голубя. Птица на своих крыльях благополучно пролетела между скалами, которые, сомкнувшись снова, успели оторвать у голубя только несколько перьев с хвоста. Приняв это за благоприятное предзнаменование, Аргонавты смело устремились между скалами, лишь только те снова разошлись, и, действительно, благополучно миновали опасный проход: только часть корабельного кормила была оторвана сомкнувшимися скалами.
Обращаясь к русской истории, мы и здесь встречаем голубя, фигурирующего в повествованиях. По сказанию летописи, княгиня Ольга, после трагической смерти своего мужа Игоря (по летописи, казнь совершена была таким образом, что древляне нагнули два рядом стоящих дерева, привязали к верхушке каждого из них по одной ноге несчастного князя и пустили их, при чем тело Игоря разорвалось на две части), зверским образом убитого возмутившимися древлянами, собрала дружину и подступила к главному городу древлян, Искоростеню.
Не будучи в силах оказать сопротивление и ожидая жестокой кары, древляне старались умилостивить княгиню и обещали исполнить всякое ее требование.
Но Ольга Премудрая обошлась с ними, по-видимому, очень милостиво и потребовала от древлян очень небольшую дань: она велела взять с каждого двора по три голубя и по три воробья. Искоростеньцы тотчас же исполнили такое легкое требование, радуясь, что так дешево отделались.
Но княгиня, тогда еще не христианка, готовила им жестокое мщение. Получив требуемую дань, она раздала птиц ратным людям и велела к хвосту каждого голубя и воробья привязать горючую серу с трутом, обернувши все это в лоскут и обвязавши ниткой.
В сумерки каждый из дружинников поджег трут остроумного снаряда, и все птицы разом были выпущены на свободу. Голуби полетели в свои голубятни, а воробьи забились под застрехи, и через несколько времени город загорелся разом со всех концов.
Великое смятение поднялось в Искоростене; о борьбе с пожаром нечего было и думать, а в то же время воины Ольги устремились в город со всех концов и беспощадно избили всех, кто уцелел от пламени.
Весьма интересно, что рассказанный летописцем способ уничтожения города посредством птиц не единственный в истории. Оказывается, что поджог города при посредстве домашних птиц практиковался и на «черном континенте».
Путешественник Клаппертон, посетивший среднюю Африку, рассказывает, что когда он, в 1826 г., посетил город Альжи, принадлежащий султану Шама, небольшого фелатского государства, платящего дань племени Борну, то ему показывали недалеко от города скалу и рассказали печальную историю своего порабощения.
В прошлом 1825 г. к Альжи подступили враги, но не будучи в состоянии овладеть городом открытою силою, употребили хитрость, совершенно сходную с только что описанным способом мести Ольги Премудрой. Фелаты привязали к хвостам голубей, пойманных около осажденного города, горючие вещества, с наступлением вечера зажгли их и с этой самой скалы пустили птиц на свободу. Голуби полетели в город, уселись на соломенные крыши домов, и через несколько минут город объят был пламенем, а фелаты сделали приступ и овладели им.
II. Странствующий голубь, клинтух, сизяк
Во все времена и, кажется, у всех народов голуби пользовались особенными симпатиями, и у многих название этой птицы употребляется, как ласкательное имя. Действительно, нрав голубей кажется настолько привлекательным, что их еще в глубокой древности считали эмблемою кротости (в России и во многих других странах существует народное поверье, что у голубя нет желчи, почему он неспособен сердиться, раздражаться, помнить зло и т. п.) и невинности, причина чего, без сомнения, кроется, прежде всего, в том, что птицы эти живут исключительно растительной пищей и составляют резкую противоположность разбойничьим инстинктам всех пернатых хищников.
Голуби обыкновенно робки и осторожны, но их подкупающее добродушие часто сильно преувеличивается. Конечно, кротости и добродушия их никто не станет оспаривать, и каждое чувствительное сердце, без сомнения, будет весьма тронуто нежным воркованием и обоюдной сентиментальностью голубиной парочки, взаимное клевание которых в голову так напоминает наши поцелуи.
Однако многие наблюдатели не без основания сильно сомневаются в столь прославленной нежности отношений, безупречной супружеской верности голубей и самоотверженной привязанности их к детям и друг к другу. Остаются ли пары верными друг другу на всю жизнь, а не на один только сезон вывода детенышей, еще подвержено сомнению. А между тем, бессердечие некоторых пород голубей по отношению к своему потомству беспристрастному наблюдателю кажется поистине отвратительным. Они покидают не только яйца, но даже и едва вылупившихся птенцов, как только их потревожат, и если только в них возбуждено подозрение в собственной безопасности.
Что касается отношения голубей к человеку, то они безусловно уступают в дружелюбии весьма многим другим птицам. Приручить голубей настоящим образом, как это легко удается, например, с попугаями, канарейками, аистами, даже с сойками, дроздами и многими другими птицами, – очень трудно, главным образом потому, что сообразительность их, вообще говоря, очень слаба.
Семейство голубей весьма обширно; до сих пор в науке описано до 400 различных видов этих птиц, которые являются обитателями всего земного шара, в полном смысле этого слова. Они живут во всех частях света и во всех поясах, на высотах и в низменных местностях, но преимущественно в лесистых областях. Близость воды также составляет важное условие для обитания голубей в той или другой области, тогда как обширных безводных пространств они избегают, хотя и нельзя сказать, что безводные пустыни лишены голубей, так как могучие крылья дают им возможность ежедневно перелетать на огромные расстояния для водопоя.
Больше всего голубей водится на островах океана, и вообще голуби сравнительно более населяют острова, чем материки.
Зондские, Филиппинские и Моллукские о-ва чрезвычайно богаты различными породами голубей, довольно много их также в Австралии и особенно на Новой Гвинее; едва ли меньше их в Индии и в южном Китае; что касается Африки, то здесь нет большого разнообразия голубиных пород, но за то некоторые из них являются, особенно в центральной лесистой области, в поразительно большом количестве.
В Южной Америке, преимущественно в девственных бразильских лесах, а еще более в центральной островной части Америки голубиное население необыкновенно обильно и, кроме того, очень разнообразно: здесь обитают около 1/3 всех известных в науке видов.
Все голуби могут считаться полезными птицами. Весьма добросовестные и тщательные исследования Снэля показывают, что хотя некоторые виды и срывают зерна хлебных злаков (они преимущественно подбирают упавшие зерна), но в общем они гораздо больше, а многие виды почти исключительно, питаются семенами различных сорных трав, вредных в сельском хозяйстве.
В зобу убитого домашнего голубя Снэль нашел 3582 зерна мышиного горошка и вычислил, что один голубь с одним находящимся на его попечении детенышем ежегодно уничтожает до 800,000 этих зерен.
Самыми многочисленными из семейства голубиных являются странствующие голуби, называемые также американскими, или канадскими, по месту своего обитания.
Голуби эти могут быть названы кочующими, так как они постоянно перелетают огромными массами из одной местности в другую в поисках пищи и подходящих условий для кладки яиц и вывода детенышей.
Необыкновенная сила их крыльев дает им возможность совершать удивительные перелеты. В окрестностях Нью-Йорка случалось убивать голубей, зобы которых оказывались наполненными рисом, между тем как последний растет только на полях Георгии и Каролины. Принимая во внимание, что пищеварение у голубей совершается очень быстро, ученые исследователи заключают, что птицы эти, в течение не более 6 часов, пролетели громадное расстояние в 300-400 миль, т. е. по одной миле в минуту!). С такою скоростью голубь мог бы перелететь через Атлантический океан в 3 дня!
Но что Особенно важно, так это невероятно большие стаи, которыми голуби совершают свои путешествия.
« По дороге в форт Франк, – рассказывает Вильсон – я проходил лесом. Около часу пополудни появились голуби, пролетавшие в юго-восточном направлении такими огромными стаями, что я не мог вспомнить, чтобы когда-либо видел такую массу птиц.
Просека вблизи бухты Берзоэ дала мне возможность наблюдать за ними, и то, что я здесь увидел, привело меня в совершенное изумление.
На высоте ружейного выстрела, быстро и непрерывно неслись надо мною голуби в несколько слоев, так близко прижимаясь друг к другу, что одним выстрелом можно было бы убить их множество. Направо и налево, сколько хватало зрения, тянулась эта необозримая стая в ширину и в длину, и везде казалась одинаково-густою и сплошною.
Желая исследовать, как долго продлится это зрелище, я посмотрел на часы и сел на землю, чтобы наблюдать за пролетающими стаями. Было четверть первого; я просидел с того времени больше часа и все-таки не заметил, чтобы количество летящих голубей уменьшалось; казалось, напротив того, оно еще все росло; вместе с тем увеличивалась и быстрота их полета. Между тем я принужден был продолжать свой путь, чтобы дойти во время до форта. Около 4 часов пополудни я пересек реку Кентукки у форта, но живой поток над моею головою казался все таким же многочисленным и широким, как и прежде. Гораздо позже заметил я еще отдельные большие стаи голубей, которым требовалось 6-8 минут, чтобы пролететь над моею головою; за ними следовали опять другие стаи, летевшие все по тому же направлению. Так продолжалось до 6 часов вечера...»
«Осенью 1813 г., – рассказывает другой наблюдатель, – Одюбон, на берегу р. Огио, недалеко от Гарденсбурга я заметил стаю странствующих голубей, которая неслась на юго-запад.
Так как количество голубей показалось мне необыкновенно большим, то мне пришло на ум сосчитать стаи, пролетевшия перед моими глазами в течение одного часа. Я сошел с лошади, сел на пригорке и при каждой пролетающей стае делал карандашом значок в записной книжке. Но я вскоре увидел, что предприятие мое неисполнимо, так как птицы появлялись неисчислимыми массами. Сосчитавши сделанные значки, я нашел, что в течение 21 минуты я сделал их 163.
Я продолжал путь и заметил, что число голубей все прибавлялось. Воздух был положительно наполнен голубями, и полуденное солнце было ими совсем затемнено, точно при затмении. Помет их падал массой, будто снежные хлопья, а шум их крыльев действовал на меня усыпляющим образом.
Пока, в ожидании обеда, я сидел в гостинице Юнга при слиянии Сольтривера с Огио, я видел бесчисленные легионы голубей, которые тянулись от самой реки Огио до виднеющихся вдали лесов.
Все население взялось за оружие. У берегов Огио толпились мужчины и мальчики и безостановочно стреляли в птиц, которые здесь, для пролета через реку, опустились ниже. Целые массы их были убиты, и все население в продолжение недели питалось одним голубиным мясом, и все разговоры вертелись все около того же сюжета.»
Заметивши во время полета кормное место, голуби начинают всею стаей кружиться, то спускаясь почти до земли, то вдруг всею массою взвиваясь опять на большую высоту.
Во время этих воздушных эволюций, густая масса птиц представляет поразительно красивое зрелище: смотря по тому, описывает Одюбон, как они наменяют направление и поворачиваются к наблюдателю нижней или верхней стороной – они кажутся то голубыми, то ярко-красными; то они низко летят над лесом, исчезая по временам в зелени, то опять поднимаются...
Голод заставляет их, наконец, опуститься на землю; здесь они немедленно же начинают разрывать ногами сухие листья, отыскивая лежащие под ними желуди (главная пища их) и орехи. Беспрестанно отдельные стаи подымаются на воздух, пролетают низко над главной массой и снова опускаются, но все это происходит с такою последовательностью и быстротою, что наблюдателю кажется, что вся стая находится в беспрестанном движении.
В американских лесах количество пищи, пригодной для голубей, чрезвычайно велико, и она подбирается ими так тщательно, что после их пролета не остается ничего. Во время еды они очень прожорливы и, проглатывая торопливо орехи или желуди, задыхаются, точно давятся ими.
В короткое время огромная площадь леса оказывается дочиста выеденною, и голуби, обыкновенно около полудня, насытившись, садятся на деревья, чтобы отдохнуть, а когда принятая пища немного уляжется в зобах, начинают резвиться и весело порхать по ветвям.
После заката наступает время обратного отлета на облюбованное заранее место ночлега. Вот как описывает тот же Одюбон одно из таких мест ночлега голубей в Кентукки, на берегу Зеленой реки:
«Оно находилось в высоком лесу, в котором мало было кустарников. Когда я первый раз посетил этот лес, то мне сообщили, что голуби ужо 14 дней ночуют здесь и захватили его в свое владение.
Прибыв туда часа за два до заката, я увидел, что на опушке расположилось множество людей с лошадьми и повозками, с целым арсеналом ружей, с косами, дубинами и т. п. орудиями, а также с бочками и всякими снарядами, назначение которых мне тотчас же стало ясно, так как все, стар и млад, заняты были солением голубиного мяса и приготовлением консервов.
Повсюду целыми кучами лежали убитые голуби. Два фермера пригнали сюда большое стадо свиней (300 голов), чтобы откормить их голубями. Падающий сверху, как хлопья снега, помет покрывал уже землю сплошным слоем в несколько сантиметров.
Многие деревья, стволы которых имели более половины метра в поперечнике, сломились, и целые кучи обломленных сучьев и веток лежали на земле, как будто здесь свирепствовал ужасный ураган. По всем этим признакам видно было, что число располагающихся здесь птиц превосходило всякое понятие.
Когда подошло время появления голубей, поджидающие их враги стали почти боязливо приготовляться к их встрече. Многие, люди появились с горшками, содержащими серу, другие со смоляными факелами, третьи с луками, стрелами, дубинами... остальные с огнестрельным оружием. Солнце уже зашло за горизонт, мы все еще не видели ни одного голубя.
Вдруг раздался общий крик: «они летят!» И они, действительно, летели, хотя еще в отдалении, но шум, производимый их крыльями, напоминал завывание бури в снастях корабля. Когда они, наконец, появились, и стая неслась над моею головой, я почувствовал сильное движение воздуха.
Тысячи голубей были мгновенно убиты длинными жердями, но их места немедленно же занимали новые. Тогда зажглись огни, и нашим глазам представилось великолепное и чудное, но, вместе с тем, отвратительное и потрясающее зрелище.
Голуби, прилетевшие тысячами, садились всюду, пока вокруг сучьев и ветвей не образовались плотные массы. По временам под их тяжестью с шумом подламывались ветки, убивая целые сотни сидящих под ними птиц, которые массами падали на землю. Тогда началось всеобщее смешение и замешательство. Совершенно бесполезно была говорить или даже кричать стоящему бок о бок соседу; даже ружейные выстрелы замечались только по вспыхиванию заряда на конце ствола.
Никто не отваживался ступить на место побоища. Свиньи загнаны были за особый плетень, так как их дело, т. е. подбирание мертвых и раненых голубей, – должно было начаться лишь с утра. Настала уже полночь, а голуби все еще прибывали неисчислимыми массами – суматоха продолжалась всю ночь».
Желая узнать, как далеко слышен шум побоища, Одюбон послал человека с поручением идти от опушки до тех пор, пока шум будет слышен. Посланный вернулся не скоро и объявил, что он отошел более чем на три мили и все еще ясно различал шум.
Чуть свет голуби начали отлетать, и к восходу солнца исчезли уже все; на месте остались только убитые и раненые, пострадавшие в ночной суматохе. Тут послышалось завывание волков, лисиц, ров медведей, кугуаров, полоскунов, двуутробок и прочих хищников, бродивших вокруг побоища, между тем, как со всех сторон стали слетаться стаи орлов, ястребов и коршунов и оспаривать у них легкую добычу.
Но теперь уже и люди принялись подбирать убитых, умирающих и раненых голубей. Их было такое множество, что в короткое время каждый набрал себе в кучу, сколько ему нужно, а затем припустили свиней.
Картину, подобную ночлегам, представляют и места гнездования голубей.
«Лес, бывший долгое время во владении голубей, – рассказывает Вильсон, – представляет очень замечательное зрелище. Почва покрыта толстым слоем помета, вся трава и кусты уничтожены, множество ветвей кучами лежат на земле, а самые деревья совершенно обнажены не только от ветвей (исключая самых толстых сучьев), но и от коры, как будто бы их очистили топором. Следы такого разрушения остаются заметными целые годы, а попадаются места, где долгое время отсутствует всякая растительность».
Для индейцев такие места гнездования голубей представляют главнейший источник благосостояния и наживы. Как только птенцы совершенно оперились, жители с громадного района съезжаются туда с повозками, палатками и утварью, иногда даже со всею семьей. Шум и крик в лесу бывают до того ужасны, что даже лошади пугаются, и никакой разговор невозможен, разве только кричать прямо в ухо соседа. Вся земля покрыта обломанными сучьями, упавшими яйцами и птенцами, и целые стада свиней бродят, пожирая их. Ястребы, соколы и орлы кружатся в высоте над лесом стаями и хватают любого птенца из гнезда. Наблюдатель видит только безостановочно движущуюся, толпящуюся и беспорядочно летающую массу голубей; шум их крыльев напоминает раскаты грома, и среди всего этого по временам слышится треск падающих деревьев, так как дровосеки срубают те из них, которые наиболее густо унизаны гнездами.
Несмотря на такие массовые истребления, голуби плодятся и поразительно быстро размножаются во всех тех местах, где находят для себя достаточно пищи.
Что касается самой способности голубей к размножению, то она весьма велика: каждая пара, при благоприятных условиях, может в год вывести птенцов от трех до пяти раз.
Упомянем кстати, что некоторые голуби до крайности нечистоплотны. Так, например, у клинтуха, по словам Наумана, гнезда, в которых растут птенцы, обращаются «в вонючую подстилку из нечистот». Птенцы сидят на собственном помете, которым, испачканы перья на брюшке и хвосте, и только через долгое время по вылете из гнезда очищаются от него.
Полевой голубь, или сизяк, который держится обыкновенно около поселений человека, везде встречает покровительство этого последнего в большей или меньшей степени. Человек устраивает голубятни не только для домашних голубей, но и для полудиких и совсем диких, и они охотно селятся там.
Наиболее дружелюбно относятся к полудиким полевым голубям в Индии и в Египте. В Индии сизяк населяет все старые постройки, городские стены, верхние этажи и башни пагод и т. п. зданий, а также живет в специально для него выстроенных башенках.
В верхнем Египте есть много зданий, построенных, по-видимому, скорее для голубей, чем для человека. Нередко крестьянин живет только в нижнем этаже своего пирамидального дома с плоской крышей; верхний этаж, выкрашенный белою краскою и на вид гораздо более изящный, предназначен для поселения голубей.
Здесь также строят высокие, куполообразные башни для этих птиц. Стенки этих зданий сооружаются не из кирпича, а из больших яйцевидных горшков с толстыми стенками. Каждый из таких горшков предназначен для устройства в нем гнезда и имеет два отверстия: одно небольшое, с наружной стороны, для прохождения света и воздуха, а другое побольше, с внутренней стороны, служит входом. У входа в такие башни-голубятни прикрепляются большие связки хвороста, на которых птицы усаживаются, как на жердочках. Такие сооружения всегда бывают переполнены голубиными семействами.
III. Почтовый голубь
Некоторые породы, голубей с давних времен люди приучали к быстрому перелету на большие расстояния в определенные пункты и пользовались такими голубями для пересылки писем.
Уже у древних египтян и евреев, у греков и римлян, а позднее у галлов и германцев, голуби употреблялись для передачи известий с военными и коммерческими целями, о чем свидетельствуют многочисленные, дошедшие до нас, известия. Так, например, из гимнов Ряг-Веды видно, что древние индусы пользовались голубями для передачи известий.
По свидетельству римских историков, пересылка писем через голубей довольно широко практиковалась у римлян. В 44 г. до Р. X., когда Деций Брут осажден был Марком Антонием в Мутине, консул Гиртий, пришедший ему на помощь, обменивался известиями с осажденными при помощи голубой.
Интересный случай рассказывает Торквато Тассо в своей поэме «Освобожденный Иерусалим». Однажды, когда крестоносцы шли по пустыне, изнемогая от жары и жажды, над ними в небесной выси показался голубь, преследуемый ястребом. Но как ни изловчался хищник, голубь удачно увертывался от его когтей, пока, наконец, совершенно обессилев, он упал мертвым среди крестоносного ополчения. Когда труп подобрали, то оказалось, что это почтовый голубь, так как на нем найдена была записка. Из нее крестоносцы узнали, какие козни готовили им мусульмане, и были в состоянии предупредить их.
Особенное развитие получила голубиная почта в средние века на мусульманском востоке. При Халифе Нуреддине (1146-1173 гг.) за пару хороших голубей платили по 1000 динариев, а в исторических хрониках того времени очень часто встречаются указания на пользование почтовыми голубями. В более близкую к нам эпоху роль почтовых голубей еще более увеличивается. В 70-х годах XVI столетия, во время борьбы нидерландских провинций за независимость, голуби неоднократно оказывали большие услуги жителям городов, осаждаемых жестоким испанским полководцем Альбою. В новейшее время почтовые голуби принесли много пользы парижанам, когда город их был осажден союзной армией. В течение нескольких месяцев тогда было передано голубями множество официальных и частных депеш.
Почтовому голубю приписывают начало колоссального развития богатств Ротшильдов, так как известие об исходе сражения при Ватерлоо получено было этим банкирским домом на двое суток ранее, чем этот факт сделался общеизвестным, что дало возможность Ротшильду произвести очень удачные биржевые операции с французскими бумагами.
Скорость полета и память голубей поразительны. Средняя их быстрота около 50-55 километров в час, но нередко она доходит до 80 и даже 100 километров. Уже издавна известны случаи полета голубей из Рима через Альпы в Брюссель. Но известны случаи еще более отдаленного перелета голубей, как, например, из Мадрида в Люттих (расстояние 1,600 километров); в 1886 году в Лондоне производен был опыт с почтовыми голубями, привезенными из Америки. Один из 9-ти выпущенных в Лондоне почтовых голубей вернулся в свою голубятню в Бостон, 2-й достиг Нью-Йорка, третий прилетел в Пенсильванию.
Высота полета голубей при неблагоприятной погоде бывает около 100-180 метров над землей, а при хорошей погоде увеличивается до 250-300 метров и гораздо больше, так как голуби могут перелетать через Карпаты, Альпы и Пиренеи.
Воспитание и обучение почтовых голубей очень сложно; в голубятню сажают молодых экземпляров 30-35 дневного возраста, так как более старые, при первом же полете из голубятни, могут не вернуться. Голубей предварительно клеймят и заносят в книгу, помечая каждого под особым №. Клеймо накладывается на 3 первые пера правого крыла, а № – сбоку клейма.
Обучение голубей начинается с того, что их приучают летать в разные стороны от голубятни, постепенно увеличивая расстояние. Так продолжается недель шесть, а затем приступают ужо к настоящей дрессировке, которая заключается в том, что голубей увозят на некоторые расстояния от гнезда и приучают их возвращаться домой.
В первый же год дрессируют голубей на расстояние далее 300 километров. Для сношения между двумя пунктами в каждом имеется по голубиной станции. Чтобы завязать сношения между двумя станциями, голубей, приученных к одной станции, заблаговременно перевозят на другую, и затем выпущенный голубь летит к первой станции, к которой он привык. Депеши пишутся на кусочках тонкой бумаги. На наших военных станциях депешу свертывают в трубку, вкладывают ее в обрезок гусиного или голубиного пера, прошивают с обеих сторон навощенными шелковинками и привязывают к одному или двум хвостовым перьям. Более простой способ: на одно из перьев хвоста надевается обрезок гусиного пора, длиною в 40 или 50 мм., а затем свернутую в трубочку депешу вгоняют, на подобие клина, между стенками обрезка и бородкою пера и затыкают маленьким колышком.
Прием депеш совершается так.
Прилетевший домой голубь попадает в летик и приводит в действие электрический звонок; тогда его берут из летика и приносят к начальнику, который снимает депешу. Для верности, чтобы дошла депеша по назначению, ею снабжают трех голубей.
Почтовые голуби не представляют какой-либо особой породы, и способности их вырабатываются, главным образом, тщательным уходом, умелой дрессировкой и подбором родичей, обладающих соответственными физическими качествами. Таким путем образовались многие разновидности почтовых голубей. Самым лучшим почтовым голубем считается английский карьер, который отличается значительной величиной и сильным телосложением. Столь же значительной величины достигает фландрский, или брюссельский почтовый голубь. К числу лучших принадлежит также антверпенский голубь, отличающийся длинным и узким клювом, и люттихский, наименьший по своей величине из всех бельгийских голубей. Есть еще спалистый голубь, считающийся редким в Европе; голландский тюмлор и много других, пригодных для целей сообщения, но все они уступают по качествам упомянутым выше видам голубей.
Все породы почтовых голубей отличаются сильно развитыми длинными крыльями, полет их прямой, при чем шею большинство вытягивает; оперение, по большей части, сизое, клюв почти у всех толстый, нередко с большими наростами (английский карьер).
