История волчьего семейства
Автор: А. Чеглок
Слышал ли кто из вас, читатели, о таких интересных случаях с волками, какие произошли около нашей Причепиловки?
Хотя около нас и небольшой лес, но волки в нем водятся и много вреда причиняют мужикам. Вот летом в соседних деревнях все жаловались на волков: то у Грицка телку задрали, то у Васыля барана утащили, у Мотри гуска пропала, а там поросенок, – ну, нет житья от волков, да и только! Из нашей же деревни ничего не пропадало. Завидовали нам соседи, что волков у нас нет, да и мы тоже радовались.
А волки-то в нашем лесу и оказались!
Целый выводок был, и никто о нем не знал.
Только осенью пастушонок нашел логово их. Тогда поняли наши мужики, почему около Причепиловки волки ничего не тронули. Подивились они волчьей хитрости и почесали с досады свои затылки. Гнездо было устроено в таком месте, что хоть сто лет кругом ходи, а не увидишь его. Рос у нас среди леса небольшой кустарник, но такой густой, что человеку трудно было добраться до его средины. В этом кустарнике и воспитывала волчиха своих детей. А как трудно было воспитывать! Сколько нужно было ума и хитрости, чтобы избежать всех опасностей! Как тяжело доставать добычу! И не шутка же, в самом деле, тащить на своей спине каждый раз за несколько верст добычу! А волчата не оставались у нее голодными: мать скорее сама не поест, а уж накормит их! И как волчиха умела ловко доставать добычу! То барана жирного притащит, то падали кусок, то зайца словит и еще живого принесет волчатам поиграть с ним. Положим, что эти игры всегда заканчивались смертью зайца; но волчатам доставляло большое удовольствие терзать полумертвого от страха зайчика.
Хорошо было волчатам, хотя воспитывала их одна мать. Отец не хотел даже знать своих детей, а детей было не мало – пять штук.
И беда человеку, если бы он подошел близко к логову с волчатами. Волчиха покидает своих детей только тогда, когда идет за добычей, а остальное время она не отходит от них далеко. Любит она своих волчат очень горячо и скорее сама погибнет, нежели расстанется с ними. Если иногда людям удается похитить ее детей, то плохо приходится тому, кого она встретить!
Родятся волчата в апреле; они так же, как и собаки, первое время бывают слепыми, но растут быстро и в августе могут сами добывать добычу. Однако, наша волчиха не бросила их, а еще пригласила папашу, чтобы вместе научить деток всем волчьим хитростям. Старый волк исходил с ними все окрестности, и детки узнали много новых мест. С папашей было не особенно приятно ходить на охоту, так как он не имел хороших качеств мамаши и при дележе добычи прежде всего заботился о своем желудке. Поднимут они зайца в лесу, – дети за ним, а старому — точно лень: возьмет да и ляжет. Водит, путает косой заяц волков по лесу да на старое место и прибежит. Ну, папаша не прозевает... Но когда детки прибегут — зайчик почти съеден.
Много баранов, свиней и вообще всякого скота было задушено этою семейкой осенью и из нашей Причепиловки. Волки стали грозою для мужиков. Начали ставить капканы; но ни один волк не попался. Раз выкопал Онисим яму для волков. Утром бегут к нему ребятишки и кричат:
— Дядько Онысым, дядько Онысым, в твоей яме волк сидит!
Дядько Онысым за шапку да к яме. Смотрит — там пастух с подпаском веревки приготовляют. Онысым и кричит:
— Не трогай, это мой!
А пастух кулаками ему грозить. Подбежал Онысым к пастуху, хотел уже было вступить в драку с ним; смотрит в яму — а там баран сидит! После вся деревня проходу не давала, все барана вспоминала...
Пробовали класть отравленную падаль; но волки различали ее, и вместо волков оказывались отравленными ни в чем неповинные собаки. Бывало, выбросят падаль около деревни для собак,— ночью волки в лес утащат. В следующий раз отравят падаль и свезут в лес, ни один волк даже близко не подойдет к ней.
Как ни мудрили наши мужики, но охотников хороших между ними не было, и волки легко обнаруживали их хитрости. Но зимой им пришлось очень плохо: скот стоит в теплых хлевах и добраться до него нельзя; падали мало; снегу выпало много, и зайца не так-то легко уже было поймать. Поднимет серый зайца, хочет бежать, а снег под ним проваливается. И вязнет волк по самое брюхо; косой же, знай себе, улепетывает во все лопатки.
Тяжело было волкам бродить по глубокому снегу, но они и тут умудрились. Никому бы я не поверил, если бы не пришлось самому этого видеть. Раз как-то зовет меня садовник и говорить, что нашел в лесу одну «волчью хитрость». Меня это сильно заинтересовало, и мы пошли в лес. В поле он подвел меня к волчьему следу и спросил:
– Чей это след?
– Понятно, волка! — ответил я.
– Ну и пойдемте по этому следу!
Снег был глубокий, и мы с трудом вытаскивали ноги из него. Я сильно устал и готов был уже вернуться, как вдруг, войдя в лес, я увидел «волчью хитрость». Это действительно была хитрость: из следа, по которому мы шли, вдруг разошлось семь следов, и все в разные стороны. Признаться, я остолбенел: не с деревьев же они попадали, наконец! Был все время один след, а теперь сразу семь! Я опять вернулся на старый след и сталь внимательно всматриваться в него: он был больше, и можно было догадаться, что по нем ступал не один волк. Но сколько — этого я не мог определить.
– Вот хитрые-то! — воскликнул я в удивлении: — как долго они шли по одному следу!
– И умные! — добавил садовник: — вот мы сколько времени шли рядом, и обоим тяжело было идти; а у них только вожак прокладываете, дорогу, остальные же идут по проложенному следу.
Вот с каким трудом и осторожностью ходят волки по глубокому снегу, или когда хотят скрыть, сколько их. Но и по глубокому снегу они могут проходить много верст. Например, как-то ночью волки обошли вокруг нашей деревни, а днем их видели верст за двадцать пять.
А все голод заставляет их делать такие длинные переходы по глубокому снегу. Зимой в лесу волк мало находит пищи, а потому голодает больше и чаще, чем летом. От продолжительных голодовок волк делается смелым до дерзости.
Наша знакомая семейка стала врываться в деревни и хватать собак; но для всех волков все же трудно было найти добычу. Вон волчиха, — на что уж хитрая на выдумки, — и та лежит под кустом, и только пощелкивает зубами от голода. Она уж и забыла, когда ела-то, да и вся её семья голодает. Хорошо если бы это было раз; но ведь вся зима проходит так, и что дальше, тем все хуже и хуже... Когда же будет конец этому постоянному голоду? Прекрасно знает волчиха, что в деревнях много скота, но нет к нему хода волкам! Человек, этот самый страшный враг волчий, запер скот в хлевах и даже приставил собак сторожить его. А между тем, всего один баран, или свинья прекратили бы мучения волчихи! Разве пришлось бы волкам голодать, если бы не люди, которые стреляют так много зайцев? Нет, терпеть голод больше нельзя!
Выскочила волчиха из куста, вытянула кверху морду и завыла. Сбежались волки, поняли без слов, что задумала волчиха, и все послушно пошли за ней...
Была наша Горпына как раз в это время в городе.
Купила там себе к праздникам сковороду большую — пироги печь, припасов разных, да и не заметила за покупками, как день прошел. Пришлось домой идти вечером. Вечер был лунный, мороз небольшой, хорошо было идти Горпыне; уж последний лесок остался до Причепиловки. Только что она вошла в него, смотрит — бежит волк, да прямо на нее; за ним другой - третий,— целая стая к ней!
Сильно испугалась Горпына: помощи ждать неоткуда — в один миг разорвут! Однако, она не растерялась. Слышала Горпына часто, что волки боятся звона. Взяла сковороду, да как ударить в нее палкой, как крикнет:
– Отчепысь, нечиста сыла! Отчепысь, нечиста сыла,— и давай колотить в сковороду.
Волки повернулись — да назад, назад!.. Так все и убежали от Горпыны.
Быстро узнали в деревне, что Горпыну чуть не разорвали волки, и повалил к ней народ с расспросами. Был в это время один охотник в Причепиловке. Расспросил он подробно Горпыну, в каком месте на нее напали волки; велел запрячь лошадей и принести ему поросенка; посадил он этого поросенка в мешок, позвал несколько мужиков с ружьями, и поехали они к тому месту, где напали на Горпыну волки.
Опять собрались волки в стаю и легли на снегу. У всех невеселые думы: голод сделался невыносимым и производит страшные мучения в животе... А утолить его нечем. Вдруг раздается отчаянный визг поросенка. В один миг вскочили волки и помчались на него.
Медленно едут по лесу сани с охотниками; у всех ружья наготове, один тискает поросенка, а тот визжит на весь лес, словно его режут. Ничего не соображают бедные звери: совсем отшибло у них ум от голода. Слышат только визг поросенка, но не видят даже ружей, направленных на них.
Не добежали они еще до саней, как пятеро, обливаясь кровью, корчась в предсмертных мучениях, так и покатились по снегу. Осталось только двое молодых, которые не могли поспеть за всеми. Они свернули в лес и скрылись. Вероятно, и они погибли с голода, так как потом никто в эту зиму около нас о волках ничего не слышал.
