Приключение из жизни одного медведя в Париже
«Рассказы о зверях», 1901 г.
Перевод О.Н. Бутеневой
Лет шестьдесят или более тому назад в Париже жил один известный живописец по имени Декан, который был дружен со многими писателями, артистами и учеными. Среди них Декан был известен, как большой любитель животных. Он любил рисовать их, и его мастерская представляла маленький зверинец. Медведь, обезьяна, черепаха и лягушка уживались в ней без особых драк и ссор.
Медведя звали Том, обезьяну Жако, лягушка была известна под именем мадемуазель Комарго, а черепаха называлась Газель.
Был вечер вторника на первой неделе великого поста 1832 года. Декан и его звери, в том числе и Том, недавно приехали в Париж. Том был очень милый и забавный зверь: он бегал отпирать дверь, когда раздавался звонок, охотно становился на задние лапы, держа в передних алебарду, и с неописуемой грацией танцевал менуэт. Он провел почти весь этот день за подобными упражнениями к немалому удовольствию посетителей мастерской его хозяина и только что залез в шкаф, служивший ему логовищем, чтобы немного вздремнуть там, как раздался стук в дверь. Слышно было, как Жако стал шумно выражать свою радость, и Декан подумал, что новый посетитель ни кто иной, как г. Фан, любимец животных и главный добровольный наставник обоих зверей. Декан не ошибся. Дверь растворилась, и в комнату влетел г. Фан в костюме клоуна. Жако с шумным восторгом кинулся ему на шею.
– Отлично, отлично, – сказал г. Фан, сажая обезьяну на стол и давая ей в руки палку, – ты действительно премилый зверь, бери ружье, отдавай честь, целься, стреляй! Отлично!
– Я закажу тебе полную форму, и ты будешь отбывать службу за меня. Но сегодня я пришел не для тебя, а для моего приятеля Тома. Где он?
– Я думаю, в своей берлоге, – отвечал Декан.
– Том! Сюда, Том! – крикнул г. Фан, и Том тихо зарычал, чтобы показать, что он отлично знает, о ком идет речь, но вовсе не намерен торопиться.
– Хорошо! – воскликнул г. Фан, – так-то исполняются мои приказания? Том, друг мой, не заставляй меня прибегать к крутым мерам?
Том высунул из-за дверцы свою здоровенную лапу и зарычал жалобно, точно ребенок, которого разбудили против его желания.
– Где метла? – спросил г. Фан угрожающим тоном, и принялся греметь разным старинным оружием, стоявшим в одном из углов мастерской.
– Готово! – крикнул Декан, указывая на Тома, который, услыхав знакомые звуки, вылез из шкафа и подошел к своему наставнику, придав своей физиономии самый невинный вид.
– Том, – сказал г. Фан, – слушайся меня, я приехал нарочно, чтобы взять тебя с собой.
Том в знак согласия помотал головой вверх и вниз.
– Теперь подай руку твоему приятелю. Так, отлично!
– Разве вы хотите взять его с собой? – спросил Декан.
– Да! – сказал г. Фан, – я уверен, что он прекрасно проведет время.
– Куда вы отправляетесь?
– Не более, не менее как на маскированный вечер! Ну, друг мой Том, пойдем. Карета уже ждет нас у подъезда.
Том, словно вполне понимая силу этого довода, двинулся по лестнице вниз, шагая сразу через четыре ступеньки, сопровождаемый своим другом. Кучер открыл дверцу кареты. Том по приказанию г. Фана влез туда, как будто во всю свою жизнь он только и делал, что ездил в экипажах.
– Что это такое? Ведь взбредет же в голову одеться медведем, – удивился кучер. – Да этого барина не отличишь от настоящего медведя. Куда прикажете ехать, барин?
– В театр «Одеон», – крикнул г. Фан.
– Ррррр, – зарычал Том.
– Слушаю-с, – ответил кучер. – Оно не близко, да ничего, приедем вовремя.
Через полчаса карета подкатила к подъезду театра. Г. Фан вышел первый, рассчитался с кучером и высадил Тома из кареты. Затем он купил два билета, разделся и вошел по широкой лестнице в главную залу, не возбудив, особенного внимания публики. Но когда он с Томом вторично прошелся по зале, публика уже толпой следовала за ними. Искусство, с каким вновь прибывший подражал походке и движениям животного, в шкуру которого он был облечен, привело всех в восторг и восхищение. Посетители придвигались все ближе и ближе к нашим приятелям, и некоторые из них, желая узнать, так же ли хорошо мнимый медведь подражает голосу этого зверя, гладили его по шерсти и дергали за уши.
– Ррррр! – зарычал Том.
Ропот одобрения прошелся в толпе, до того искусно ряженый подражал рыканию зверя.
Г. Фан провел Тома в буфет и предложил ему пирожков, которые Том очень любил, и медведь принялся пожирать их с такой естественной жадностью, что присутствующие разразились громким хохотом. Потом ментор предложил Тому большой стакан воды. Том осторожно взял его в обе лапы, как он привык делать, и выхлебал воду в один прием. Восторг публики, жадно следившей за движениями Тома, превзошел всякие границы. Восторг и интерес ко вновь прибывшим ряженым дошел до того, что когда г. Фан пожелал уйти из буфета, он увидел себя окруженным такой густой толпой, что даже испугался, опасаясь как бы Том не вздумал очистить себе дорогу когтями и зубами. Поэтому г. Фан поспешно увел Тома в угол, приказал ему сесть на задние лапы, прислонясь к стене, и ждать в таком виде дальнейших приказаний.
Поза эта была привычная поза Тома, свойственная его ленивой натуре. Он устроился в своем углу очень комфортабельно и даже положил с важностью свою громадную лапу на деревянное ружье, и когда какой-то стоявший возле арлекин надел на него свою шляпу, то картина получилась полная.
– Знаете вы, кому вы одолжили свою шляпу? – спросил г. Фан обязательного арлекина.
– Нет, – ответил он.
– Вы не догадываетесь?
– Нет, не догадываюсь.
– Всмотритесь в него хорошенько. По грации движений, по манере держать голову немного на бок, это совершенный Аполлон и притом такое искусное подражание голосу медведя – не может быть чтобы вы не узнали его?
– Честное слово не узнаю.
– Одри (известный в то время актер)! – таинственно шепнул г. Фан на ухо арлекину, – Одри в костюме из пьесы «Медведь и Паша»!
– Вот как! Но ведь он играет там белого медведя?
– Да, но для того-то он и одел шкуру бурого, чтобы его не узнали.
– Ах вот что! – сказал арлекин.
– Ррррр! – заревел Том.
– Да, теперь, когда вы мне сказали, кто это, я узнаю его голос, удивляюсь, как это я не догадался сразу. Скажите, однако, ему, чтобы он говорил не своим голосом.
– Да, да, – отвечал г. Фан, направляясь к танцевальной зале, – но не надо его раздражать. А пока я уговорю его протанцевать менуэт.
– О, в самом деле?
– Он обещал. Скажите об этом вашим друзьям, но постарайтесь, чтобы его не дразнили.
– Отлично.
Том важно проходил через толпу гостей, а восхищенный арлекин переходил от одной маски к другой, сообщая новость, но прося не разглашать ее; все приняли это известие с радостью.
В эту минуту раздались звуки веселого галопа, и все двинулись в большую залу, чтобы занять места, и только один арлекин успел шепнуть на ухо Тому:
– Я знаю тебя, прекрасная маска!
Том ответил рычанием.
– Да, да, это все очень хорошо, рычи, но ты обещал протанцевать менуэт, старый дружище?
Том помотал головой, как он обыкновенно делал, когда его спрашивали, и арлекин, довольный безмолвным согласием, побежал приглашать для него даму.
Тем временем Том оставался в буфете с лакеями; стоя неподвижно на своем посту, он пожирал глазами пирожки, лежавшие на соблазнительных блюдах. Лакей заметил этот взгляд и, желая угодить посетителю, подал ему блюдо. Том осторожно взял один пирожок, затем другой, и так дальше. Лакей неустанно подносил, а Том продолжал истреблять и истреблять эти вкусные вещи, и к тому времени, как окончился галоп, и танцоры возвратились в буфет, там уже не осталось ничего съестного.
Арлекин завербовал Тому двух дам – коломбину и пастушку, и представил этих двух леди для менуэта. С видом старого знакомого он шепнул несколько слов на ухо Тому, который, будучи в очень хорошем расположении духа, благодаря массе вкусных пирожков, ответил ему самым ласковым рычанием. Арлекин, обратившись к публике, возвестил, что его сиятельство с удовольствием соглашается на общую просьбу, и при громких рукоплесканиях толпы пастушка взяла одну лапу Тома, а коломбина подхватила его под другую. Том, как вежливый кавалер, шел между своими двумя дамами, с удивлением поглядывая поочередно то на ту, то на другую, и скоро они очутились в середине зала. Все заняли свои места, кто в ложе, кто в галерее, и густая толпа окружила наших танцоров.
В менуэте Том всегда производил эффект, и потому с первых же шагов он имел успех, который возрастал все больше и больше, так что при каждой фигуре аплодисменты были неистовые. Тома торжественно подвели к ложе, пастушка сняла с себя венок из роз и надела его ему на шею при громких аплодисментах всех присутствующих, а Том перескочил через барьер ложи со свойственной ему грацией. В эту минуту раздались звуки нового танца, и большинство поспешило заручиться дамами, и только несколько поклонников новой звезды бродили вокруг, надеясь услышать от него приказание сыграть для него танец; однако, на все их приглашения и приставания Том отвечал одним только рычанием.
Мало-помалу такое поведение наскучило поклонникам Тома, и они один за другим отходили в сторону, рассуждая между собой: «Конечно, Одри не имеет себе соперников в тайцах, но беседа с ним совсем не занимательна». Час спустя Том был один. Так изменчиво людское поклонение!
Но вот бал кончился. Зало и ложи опустели; слабые лучи утреннего света начали проникать в зал, когда женщина, пришедшая убирать ложи, проходя мимо одной ложи услышала громкий храп, выходивший оттуда. Она открыла дверь, там на полу лежал Том; утомленный всеми приключениями этой ночи, он крепко спал. Женщина вошла в ложу и вежливо сообщила ему, что уже шесть часов утра, и что пора идти домой.
– Ррррр! – зарычал Том.
– Я слышу, – ответила женщина, – вы заснули, мой милый, но вы лучше уснете в своей кровати дома. Наверное, ваша жена беспокоится за вас. Честное слово, он не слышит ни слова из того, что я говорю. Как крепко он спит! – и она потрясла Тома за плечо.
– Ррррр!
– – Так, так! нечего прикидываться, мы отлично знаем, кто вы такой. Уж везде гасят огни. Прикажете подать вашу карету?
– Ррррр!
– Да отправляйтесь же, мой милый. Театр Одеон не гостиница. Уходите, уходите. Да что же с вами такое. Фи, господин Одри, фи! Я позову людей, инспектор еще не лег спать. А, вы не слушаетесь правил! Вы хотите меня ударить! Вы хотите ударить женщину – вы, артист! Господин Одри, да постыдитесь! В таком случае мы позовем на помощь. Ай! Караул! Полиция! Инспектор! На помощь!
– В чем дело? – спросил пожарный солдат, прибежавший на неистовый крик женщины.
– – На помощь! – кричала женщина, – на помощь!
– В чем дело? – спросил сержант, командующий патрулем, прибежавши туда же
– А это старуха, не знаю, как ее зовут, кричит о помощи в одной из лож.
– Иду! – закричал сержант.
– Сюда, сюда, господин сержант, – кричала женщина.
– Сейчас, моя милая, я тут, но вы-то где?
– Сюда, прямо сюда, он тут в углу. Ах, мошенник, он силен, как турок.
– Ррррр! – рычал Том в темном углу.
– Слышите, разве эти звуки можно назвать христианским наречием?
– Иди, иди, дружище, – сказал сержант, которому, наконец, удалось рассмотреть Тома при слабом утреннем свете. – Мы все знаем, что такое молодость – никто бывало не любил так шуток, как я, но всему есть конец, пора домой. Марш, живо!
– Ррррр!
– Вы очень хорошо подражаете медведю, сударь, но теперь для перемены прошу попробовать что-нибудь другое. Иди, дружище, иди добровольно. А, ты не хочешь? А, ты грубить? Люди, поднимите его.
– Он не встает, сержант.
– Хорошо, ткните его легонько прикладами ваших ружей, два или три тычка не причинят вреда!
– РРРРР!
– А ну же, пошевелите его еще маленько!
– Послушайте, господин сержант, – сказал один из полицейских, – мне кажется, что это настоящий медведь. Я схватил его за шиворот и чувствую, что шкура приросла к телу.
– О, если это настоящий медведь, обращайтесь с ним осторожнее. Его хозяин может пожаловаться на нас. Подите, принесите фонарь.
– Ррррр! – рычал между тем Том.
– Вот фонарь, – сказал человек, освещая пленника. Солдат наклонился.
– Да это настоящее рыло! – объявил сержант.
– Господи Боже мой! – вскричала старуха, взглянув на Тома из-за солдатских спин, – настоящий живой медведь!
– Да, настоящий, живой медведь; посмотрим нет ли на нем адреса, чтобы отправить его домой, Я думаю он заблудился и, в качестве любителя общества, попал на костюмированный бал.
– Ррррр!
– Слышите, он соглашается.
– Ага! – сказал один из солдат.
– В чем дело?
– У него какой-то маленький мешочек на шее.
– Откройте его.
– В нем карточка.
– Прочтите ее.
Солдат взял и прочел:
– «Мое имя Том, я живу по улице Фобур Сент-Оноре, № 109, в моем кошельке 5 франков: два – чтобы заплатить за карету, и три – тому, кто меня доставит домой».
– Верно. Тут пять франков, – сказал сержант. – Теперь вызываю двух волонтеров, чтобы исполнить эту обязанность.
– Здесь, – ответили все хором.
– Не кричите все зараз! Пусть двое из старших попользуются от этой проделки. Вперед, ребята!
Двое здоровых полицейских подошли к Тому и накинули ему на шею веревку, из предосторожности обмотав ее два раза. Том не выражал протеста, и два удара прикладом сделали его покорным, как ягненка. Когда они отошли от театра шагов на пятьдесят, один из солдат сказал:
– Какое чудное утро! Стоит ли нанимать карету, прогулка будет ему полезна.
– К тому же, заметил другой, мы получим каждый по два с половиной франка вместо полутора.
– Правильно!
Через полчаса они уже стояли перед домом № 109. На продолжительный стук выглянула, наконец, заспанная дворничиха.
– Посмотрите-ка, – сказал один из солдат, – не из ваших ли жильцов этот барин. Узнаете вы его?
– Как же, как же, это медведь господина Декана.
В тот же день актеру Одри; прислали из буфета театра счет на семь с половиною франков за съеденные им на бале пирожки.
