Лев
Автор: Надежда Каракаш, 1903 г.
В жаркой стране, в Африке, жил лев со своей львицей и с малыми львятами. Львица и лев очень походили друг на друга, но лев был больше ростом и с длинною гривою, а у львицы гривы не было. Короткая, мягкая шерсть, желтая как песок, покрывала их гибкое тело. Длинный, гладкий хвост оканчивался кисточкой. Большая круглая голова, со строгими светлыми глазами и огромным ртом, с длинными торчащими усами, держалась гордо на короткой, толстой шее. Семейство льва жило в уютном, мягком логовище, в овраге.
Раз ночью лев вышел из своего логовища, взмахнул хвостом, встряхнул гривой и зарычал. Голос его раздавался, как раскаты грома, и все, что было живого, проснулось и со страхом притаилось в своих норах. Рыская по степи, лев наткнулся на высокую колючую ограду, перескочил через нее одним прыжком и очутился во дворе, где жил пастух со своим стадом. Почуяв льва, стадо всполошилось: овцы заметались по двору, козы громко заблеяли, коровы заревели и начали жаться друг к другу; храбрые собаки, которые не боялись выходит на волков и медведей, теперь завыли жалобно и искали защиты у хозяина, а он и сам не знал, что делать и дрожал от страха в своей палатке. Лев осмотрелся, одним ударом своей страшной, толстой лапы свалил на землю бычка, подождал, пока он совсем перестал шевелиться, потом схватил его за шею, вскинул себе на спину, перевалил через высокую изгородь и потащил в свое логовище. Там ждала его львица со львятами. Она лежала на боку; вокруг нее играли два львенка, как котята; третий, уткнувшись мордочкой и перебирая лапками, сосал ее молоко, а она мыла его и приглаживала его шерстку своим шершавым, как щетка, языком. Все они очень обрадовались возвращению льва. Львица уже порядочно проголодалась, а сама на охоту еще не ходила, потому что боялась оставить детей. Львята тоже начали уже привыкать есть сырое мясо: они набросились на бычка и, ворча, стали драть его на кусочки.
После них и сам лев наелся досыта. Наевшись, пошел напиться к ручью. По дороге ему встретилась дикая коза. Она страшно испугалась и бросилась в сторону. Но лев был сыч и даже не взглянул на нее. Напившись свежей воды, он пошел дальше.
Жаркое африканское солнце уже встало и успело накалить землю так, что она больно жгла мягкие львиные лапы. Лев не любил ходить по жаре; он оглядывался и искал, нет ли где тени и прохлады. Вдруг видит: перед ним стоит домик, вокруг растут высокие пальмы; на пороге темно и прохладно; в домике сидит женщина и вяжет чулок, а около нее играют двое детей.
«Ну, этих я не боюсь», – подумал лев, – и спокойно улегся в тени на пороге. Но как дети и мать испугались! Дети с криком и плачем бросились к матери, а у нее работа выпала из рук; от страха ноги ее не слушались, да и нельзя было бежать: лев бросился бы за людьми, если б увидел их страх. Мать крепко обняла детей и тихонько, на ухо, уговаривала их, чтобы они замолчали и криком не тревожили льва. Их отец работал во дворе, за телегой; он увидел хищного зверя, но лев, когда шел, должно быть, его не заметил. Отец хотел было броситься на льва, – в руках у него был нож. Но что сделаешь ножом? Убить – не убьешь, а раненый лев со злости всех загрыз бы до смерти. Вдруг лев раскрыл свою огромную пасть, показал страшные зубы... и громко зевнул; потом потянулся, положил голову на передние лапы, закрыл глаза и спокойно заснул. Все было тихо. Никто не трогался с места. Прошло полчаса. Лев крепко спал. Тогда хозяин поднял камень и изо всей силы бросил во льва. Лев спросонья так испугался, что вскочил и пустился бежать без оглядки домой.
На другой день львица снова попробовала бычка, но от жары мясо уже начало портиться: она понюхала и отвернулась. Попробовал лев, и тоже отошел прочь. К вечеру все они проголодались, и лев отправился за добычей.
На этот раз он зашел довольно далеко от своего логовища, спустился к ручью, чтобы напиться, и вдруг увидал пастуха, который тоже пришел на водопой со стадом коров и овец. Лев смотрел на пастуха, сверкал глазами и жадно облизывался; он, как кошка перед мышью, прилег и готовился прыгнуть. Пастух спрятался в середину стада – он думал, что лев схватит первого попавшего бычка. По льву захотелось полакомиться человеческим мясом: он не обратил внимания на бычка и прямо бросился за пастухом. Пастух затрясся от страха. На его счастье, вблизи стояло ветвистое дерево. Он из последних сил рванулся к дереву и вскарабкался на него. В ту же минуту разъяренный зверь прыгнул за ним. Пастух от страха не мог двинуться с места. Он видел пред собою красную раскрытую пасть льва и страшные зубы, шершавый кошачий язык и косматую рыжую гриву; круглые глаза страшно сверкали; лев уже поднял лапу, чтобы нанести удар. Вдруг раздался треск: ветка не выдержала, обломилась и лев упал наземь. Пастух вмиг вскарабкался на верхушку дерева и спрятался в зелени. Досадно и стыдно стало льву за свою неудачу, так стыдно, что он отвернулся и, не глядя на перепуганного пастуха, пошел прочь. Со злости он бил себя хвостом по бокам, встряхивал гривой и страшно и громко рычал. Понемногу затихло рычанье, все дальше раздавались раскаты. Пастух еще долго сидел на дереве, наконец слез, и, что было духу, пустился домой. Он рассказал своему хозяину, как чуть было не попался голодному льву на обед и как спасался на дереве. Хозяин уже давно был сердит на хищного зверя за то, что он нападал на его стада, и решился убить разбойника-льва.
Он выследил, где живет лев, потом выбрал шесть штук самых лучших собак и пошел к оврагу, где лежал хищник. Собаки скоро отыскали его: было слышно, как они то отскакивали назад, когда лев поднимался на ноги, то снова бросались вперед; лай все время раздавался с одного и того же места: наконец стал ослабевать, и охотник позвал собак назад. Но на все его клики и свистки из шести собак вернулись только две; остальных лев убил своей страшной лапой. Охотник пожалел своих собак и вернулся домой ни с чем.
Ночью он караулил двор, но лев не приходил. На следующий день хозяин с пастухом пошли снова к оврагу. Здесь они влезли на деревья и всю ночь ожидали льва. Но лев был умнее их; он отправился другой дорогой и, пока они сидели на деревьях, вошел во двор, где некому было караулить стадо, утащил самую лучшую лошадь, перескочил с нею через забор и унес в свое логовище. Охотник ужасно рассердился и решил идти на льва один, без собак и без пастуха.
Рано утром он собрался в путь и дошел до оврага. Здесь ему пришлось подвигаться ползком через колючий кустарник. Он полз так тихо, что даже маленькие птички не чуяли его и не слетали с веток. Скоро он догадался, что логовище льва уже близко: между деревьями стали попадаться остатки похищенной лошади. Он прилег, свернувшись под кустом, устроился поудобнее и лежал не шевелясь. Через несколько времени он заметил, что что-то движется недалеко от него. Всмотревшись, он узнал голову льва. Зверь глядел в ту сторону, где лежал охотник. Видно, лев узнал, что кто-то приближается к нему, но еще не знал, где спрятался неприятель. Охотник боялся стрелять, чтобы не промахнуться: ветки и листья мешали ему прицелиться. Лев успокоился и улегся за кустом. Охотник взвел курок своего ружья и потихоньку направил дуло на льва; но лев услыхал и сразу поднялся на ноги; он готов был прыгнуть на охотника, но в эту минуту раздался выстрел: лев упал на спину и через минуту околел. Тогда охотник отправился к его логовищу. Львицы не было, – она ушла к ручейку напиться воды, – и львята оставались одни. Он взял одного львенка, положил в мешок и унес к себе.
Сначала львенок дичился и отказывался от еды, но потом стал привыкать и сделался таким ручным, как собака. Понемногу он вырос, шея обросла густою коричневою гривою; он стал совсем большим львом, но с годами не сделался злее. Он ласкался к своему хозяину, играл с его детьми, – и никто из домашних его не боялся. Когда мели пол, он играл, как котенок со щеткой. Дети могли кататься, сидя верхом на его спине. Он скучал, когда хозяин уходил из дому; едва лев заслышит его шаги, как уже бежит ему на встречу, прыгает вокруг него; кладет ему лапы на плечи, лижет лицо и руки. Случалось иногда, что какой-нибудь гость приходил в дом в то время, когда лев дремал на пороге. Страх нападал на пришельца при виде огромного хищного зверя; он останавливался в раздумье, но из дома уже кричали ему: «Идите, идите, не бойтесь, наш лев никого не трогает». И правда, лева, бывало, только хвост под себя подберет или лапу отодвинет, чтобы пропустить гостя, и никогда даже не взглянет сердито.
Так и прожил ручной лев в дружбе с людьми до самой старости.
