О чем горевали птички
Автор: М.Н. Богданов, 1901 г.
Только что проснулось солнышко на новый год, под старой сиренью, на пушистом снегу, собралась целая толпа птичек. Были тут воробышки – буйные головушки; были тут чечетки – воробышкам тетки; были тут снегурочки – красненькие дурочки; были тут синички – птички мастерички. Собрались толпою, судят, что им делать.
Старый год убрался – новый наступил. Дедушка морозец, думал как бы лучше встретить новый год. Заглянул он в окна; видит все хлопочут, чистят и метут. Догадался старый; созывает, тучи и велит посыпать землю свежим снегом. Тучам то и на руку, чтоб освободиться от снежинок лишних. Всю-то ночь работали; к утру на покой ушли. Как проснулось солнышко, видит все чистенько, бело на земле. Только его деточкам, пташкам и зверушечкам, этот снег беда. Травы позасыпало; на ветвях присесть нельзя. Голодают бедные – нечего поесть.
Собрались пичужечки и ведут совет.
– Чуть-жив, чуть-жив, – говорит воробей.
– Фью, фью, фью, фью, – отвечает снегурочка.
– Можно бы почек поесть, да на ветку нельзя присесть.
– Пинь, пинь, таррарах, кто голоден, тот дурак! – смеется синичка.
– Чего ж поесть, чего ж поесть? – спрашивает чечеточка.
– Подождите, друзья! – говорит овсяночка, – новый снег непрочен. Солнышко за раз его растает, тогда найдем и зернышек.
– Да, – говорит воробей, – жди, кума, если сыта, а нам голод не тетка.
Толковали, толковали, а все ничего не придумали.
– Постойте, – говорит синичка, – я всех вас выручу.
Порхнула она и полетела на окно. Стук, стук в стекло. «Пинь, пинь, таррарах». Белая занавесочка не колыхнется. Подождала она, да опять стук, стук в окошко. «Пинь, пинь, таррарах, таррарах», – громче прежнего закричала синичка.
Вдруг занавесочка колыхнулась, поднялась и хорошенькая, черноглазенькая девочка появилась перед синичкой. Синичка до того испугалась, что скорей порхнула прочь. А птички подняли ее на смех.
– Что, – говорил воробей, – сунулась ворона в барские хоромы, да и бежать скорей.
– Ах ты насмешник, конопляный воришка, – обиделась синичка, – похожа ли я на старую каргу-ворону. Я тебе сейчас покажу, что я не трусиха, – и порхнула на окно. Девочка даже руками захлопала от удовольствия.
– Митя, – кричит, – Николушка, поглядите, какая хорошенькая птичка прилетела ко мне!
– Тише, тише, – говорит Митя, – не то она улетит. – Прибегают оба мальчика и пошли у них толки. Коля говорит: – я поймаю птичку. – Нет, не поймаешь, – дразнит Митя. – Нет, поймаю. – А синичка так и вертится – пинь, пинь, таррарах! Заглянула Леля вниз, там целая толпа птичек. Нахохлились, прищурили глазки, сидят в снегу.
– Ах вы, глупые мальчики, – говорит Леля, – чем спорить вам, давайте накормим птичек. Видите, они голодные озябли.
– Накормим, накормим, – повторили мальчики, – только как это сделать? форточки открывать нам не велено.
– А знаете ли как? – говорит хитрый Митя. – Мы попросим Григория. Он нам все сделает.
Старый повар Григорий устроил живехонько. Перед окном на снегу он поставил ящик вверх дном, насыпал на него песку, а на песок всякого птичьего лакомства: конопляного семечка, проса, овса, хлебных крошек. Дети так и припали к стеклам окна. Прошло несколько минут.
«Пинь, пинь, таррарах!», – кричит синичка. Повертелась на дереве, порхнула на ящик и пуще прежнего закричала от радости. Никогда еще не ела она такого хорошего обеда. Скачет синичка по столику как добрая хозяйка и гостей созывает. «Слетайтесь воробышки – голодные утробушки; слетайтесь чечеточки – веселые трещеточки; слетайтесь снегурочки, овсяночки, просяночки; слетайтесь щеглята – веселые ребята. Слетайтесь синички – милые сестрички!»
И слетались пичужечки на богатый стол, пир пировать, низко кланялись синиченьке. А поевшие собрались, затянули хором песенку, кто во что горазд.
С той поры Григорью-сторожу, баловнику детскому, прибавилась новая заботушка. Как начнется утро, глядь Митя пискун, или Коля крикун бегут к нему с крошками, а Леля черноглазка тащит семечки: «милый Гриша, отнеси завтрак птичкам».
С тех пор не о чем было горевать птичкам на нашем дворе. Каждый день в урочный час слетались они к окну детской и пировали на столике-ящике. С каждым днем на пир слеталось все больше и больше гостей. С каждым днем птичий хор пел лучше и лучше.
– А, ведь хорошо, Леля, что ты придумала кормить птичек, – говаривал Николка, целуя свою маленькую сестренку.
