Пантера
Автор: А. Чеглок
Не надеясь на свой слух, я несколько раз отворял дверь комнаты, чтобы поглядеть, не принес ли Аиса молока? Но пустая вчерашняя бутылка по-прежнему сиротливо стояла в углу крыльца и не заменялась другой.
Уже десять часов! Я ничего еще не пил. Почему Аиса до сих пор не принес? Нужно ему сделать хороший нагоняй, чтобы он был поаккуратнее! Голодный человек всегда сердится, и я чувствовал, что и у меня подымается против добродушного араба враждебное чувство. Пойду к Дювалям, решил я, и узнаю: принес ли им Аша молоко? Но, не доходя до их домика, я встретился с Дювалем.
– Принес вам Аиса сегодня молока? – спросил он меня.
– С этим же вопросом и я к вам шел! – ответил я ему.
– Удивительное дело!
– Нужно ему дать хороший нагоняй. Так опаздывать невозможно!
– Да, у меня уже живот подводит!
– Пойдемте, спросим Леблан. Они живут ближе к нему. Может быть, Леблан что-нибудь знают! – предложил мне Дюваль.
Мы пошли, но и там сидели без молока. Обошли еще нескольких знакомых, которым Аиса носил молоко. Никто из них не получал молока и никто не видел Аисы сегодня. Многие, не надеясь на получение молока, пили черный кофе. Пошел и я к Дювалю за этим.
После кофе мы вышли на площадку, где под тенью громадных платанов можно было спрятаться от жгучих лучей африканского солнца. Там всегда собиралось несколько человек приезжих, которые, изнемогая в долинах от гнетущей жары, переселялись на летние месяцы в Бюжо. Здесь, на высоте одной версты от уровня моря, французы восстановляли свои силы.
Счастливое местоположение делало из Бюжо летнюю дачу. Больше, чем мужчин, было женщин, а еще больше детей. Но дети находили, что в лесу приятнее играть и спасаться от жары, чем на площади. А все склоны горы были покрыты к их услугам роскошным, сплошным лесом из пробкового дуба. Так само собою вышло, что на площадке собрались одни взрослые.
Когда мы с Дювалем подошли к собравшимся, то разговор шел о том же самом непонятном поступке Аисы, который оставил всех без молока. Этот случай обсуждался со свойственною французам горячностью и на головы Аисы и всех арабов вообще сыпались всевозможные обвинения. Возбуждение росло. Но оно усилилось еще больше, когда мы увидели, что к нам приближается Аиса.
Араб Аиса жил в гурби (шалаш) недалеко от Бюжо, среди леса. Его благополучие было тесно связано с приезжающими. Он доставлял нам каждое утро молоко, иногда яйца, цыплят, привозил снизу из города фрукты, его дети собирали белые грибы. Иногда Аису брали в качестве проводника на прогулку в горы... Все были довольны услужливым, приветливым арабом... И вдруг сразу мнение о нем изменилось...
– Вон он! Идет! Идет!
– Ну, ну! послушаем, что он скажет?
– Отчего молоко не принес?
– Ты разве не знаешь, что у нас дети есть? – раздались со всех сторон сердитые голоса.
– Нет молока, – запыхавшись произнес Аиса.
– Как нет?
– Почему?
– Ты обязан был принести.
– Пантера корову растерзала.
– Пантера?
– Что ты говоришь?
– Быть не может! – раздались со всех сторон голоса, в которых гнев перешел в ужас.
– Еще вчера! Целую ночь я искал корову,.. сегодня нашел.
– Где?
– В ущелье, около дома.
– Может быть, это не пантера.
– Коров и быков никто больше не трогает, кроме львов и пантер.
– Тогда, может быть, это лев?
– Что вы говорите, разве вы не знаете, что львы давно уничтожены в Алжире!
– Конечно, это дело пантеры! По филиппвильской дороге они есть, в Кале тоже.
– Что мне делать? На чем я заработаю хлеб? Все лето пропало! Как я зиму буду жить? Чем я накормлю детей? – сокрушался Аиса.
И его горе подействовало на нас. Прежнее раздражение сменилось сочувствием к бедному арабу. Со смертью коровы, он лишался главного подспорья для жизни всей своей семьи!
– Что теперь мне делать! Что делать? – спрашивал он нас. Но что мы могли ему сказать на это! Мы были ошеломлены не меньше, чем сам Ааиса.
Около Бюжо никогда не водилось пантер. Все были уверены, что эти леса вполне свободны от всяких крупных хищников... И вдруг оказалось, что пантера живет около самой деревни. Привлеченные громкими разговорами к нам подошли жена Леблана и еще одна мать пятерых детей. Едва только они узнали в чем дело, как с громкими криками бросились бежать.
– Наши дети в лесу, в лесу! Скорее, скорее спасайте их!
Леблан побежал за ними... Еще несколько человек вспомнили, что и их дети в лесу, и побежали отыскивать их.
Около Аисы остались только я и Дюваль.
– Вот что, Аиса, – сказал Дюваль, – сначала нужно убить пантеру, а потом мы придумаем, как твоему горю помочь.
– Как убить, когда у меня ружья нет? – с сокрушением сказал Аиса.
– Сегодня я еду в город. Там я разыщу Поля. Он великолепный охотник за пантерами. Он уже убил 17 пантер. К вечеру я с ним приеду сюда, и ты поведешь его к тому месту, где пантера загрызла корову. Я уверен, что в эту же ночь он убьет ее.
– А вы не можете попросить, чтобы он и меня взял с собою на охоту? – спросил я Дюваля.
– Заранее могу сказать, что нет! На охоту на пантер он никогда никого не берет. Он и Аису отправит, когда тот укажет ему место!
– Но почему? – удивился я. – Разве в такой опасной охоте помощь другого лица излишняя?
– Он уверен в себе, а другой человек может помешать...
– Но чем? чем помешать?
– Движение какое-нибудь сделает неловкое, а раз пантера услышит малейший шум – она уже не явится. Вы еще не знаете. какое это осторожное и хитрое животное.
– Нет, немного знаю. Несколько иной вид пантеры водится и у нас на Кавказе, так называемый барс или паленг. Разница между ним и вашей пантерой только в окраске. Африканская пантера ярче окрашена и чище, чем барс, а в своей жизни и в привычках, я думаю, они вполне одинаковы.
– Я вам хочу только сказать, что мой приятель имеет основание для успеха охоты не брать никого с собою. Пантеры необыкновенно осторожны. А этой осторожности нужно приписать то, что, несмотря на усиленное преследование со стороны людей, пантер еще много. Пантеры не вызывают у людей ужаса, как львы. На них находится больше охотников, чем на львов. И все же львов оказалось легче уничтожать, чем их! А вот и дилижанс отправляется. Пойду садиться, – сказал Дюваль. За ним поднялся и Аиса.
Я остался один и принялся было за чтение книги, но чтение не шло на ум. Мне было очень досадно, что Поль не возьмет меня охотиться на пантеру. Я очень хотел, если не убить пантеру самому, то хоть бы присутствовать на такой охоте.
Я побывал во многих местах Алжира, где водятся пантеры. Лазил по самым ужасным трущобам, чтобы хоть случайно как-нибудь встретиться с пантерой. И все мои усилия пропали даром! Отыскать пантеру в лесу – дело совершенно невозможное! Можно лишь надеяться на такой же случай, как выиграть в лотерейный билет.
Правда, недавно мне пришлось читать в газете, что около Каль араб шел по дороге и увидел на дереве пантеру. У него было ружье. Он выстрелил и ранил ее. Пантера свалилась с дерева, но тотчас в несколько прыжков очутилась возле араба и кинулась на него. Тот не растерялся, а выхватил нож и всадил его пантере в грудь. Отважный охотник отделался лишь незначительными царапинами.
Говорили мне еще о многих случайных встречах с пантерами... Но именно из таких рассказов о случайных встречах я мог вывести только одно – что нужно очень долго жить в таких местах, где водятся пантеры, чтобы рассчитывать на случайную встречу с ними.
Я досадовал на Поля с его обычаем охотиться на пантер в одиночку. Не пойти ли мне сейчас на розыски одному? – пришло мне в голову. Может быть мне удастся наткнуться на пантеру. Ведь другого такого случая трудно ожидать? Но я тотчас же отогнал от себя эти мысли.
Будь пантера менее опасный зверь для людей, я бы не задумался. Но своими розысками я мог потревожить дневной сон осторожного животного и помешать успеху ночной охоты Поля... Можно заранее сказать, что потревоженная днем, она вряд ли явится ночью на труп коровы.
Вместе с отвагой при нападении на самых крупных животных и на человека пантеры соединяют в себе благоразумную осторожность. Будучи открыта на дереве или на добыче, она не задумается сейчас же перейти в нападение. Страх у нее вызывает только один лев. Это – враг, от которого она старается, если возможно, спастись бегством или прыжком на дерево. Она чувствует, что борьба будет неравная. Лев слишком превосходит ее величиной и силой.
Со всеми же другими животными Африки она расправляется очень быстро! Она не боится остро-отточенных кабаньих клыков, громадных зубов павиана и даже крепких челюстей крокодила. Со всеми этими животными она расправляется решительно и быстро.
У нее, как и у всех кошек вообще, имеются страшное оружие и разбойничьи приемы. Тот, кто видел ее бархатные лапы, поймет, что пантера ходит без всякого шума. Когда же пантера крадется к добыче, то легче услышать полет маленькой пичужки, чем ее шаги. Ее крупная величина и тяжесть нисколько не препятствуют такой воровской походке.
Не препятствует ей и то обстоятельство, что в африканских лесах почти круглый год лежит масса сухих листьев, производящих сильный шум, когда по лесу идет человек или собака. Когда пантера крадется, то каждый раз ее лапа нежно и постепенно надавливает почву. Также медленно и осторожно выбрасывается вперед другая лапа, третья, четвертая и чем пантера ближе к добыче, тем осторожнее и медленнее она двигается.
Ее тело опускается совсем вниз, брюхо волочится по земле, передние лопатки горбом вылезают на спину, а задние ноги поджаты под живот и напряжены до самой высокой степени. Еле-еле передвигаются они вслед за передними. Вид добычи заставляет разгораться кровожадным блеском желтые глаза.
Своим взглядом пантера уже пожирает жертву, пьет ее теплую кровь... Мелкая дрожь иногда пробегает по всему ее телу, глаза неотступно следят за каждым движением добычи и, кажется, совсем не обращают внимания ни на что более. Но это только кажется...
Пантера искусно пользуется малейшим камушком, кустиком, впадиной, терпеливо ожидает, останавливается, если жертва обнаруживает какое-либо беспокойство или повернула свою голову в ее сторону. Она сумеет подавить всю свою кровожадность, все свое нетерпение. Она ничем не обнаружит себя, если добыча даже исчезнет раньше, чем она овладеет ею.
Она правильно рассчитает расстояние между собою и добычей, чтобы одним прыжком обрушиться на нее и вонзить сразу громадные когти всех четырех лап. Обезумев от боли и неожиданности, ее жертва успевает лишь издать предсмертный крик ужаса, вслед за которым валится замертво: насколько медленно пантера скрадывает добычу – настолько же в последний момент она действует быстро.
У средней величины животных, как то: баранов, антилоп, ослов, обезьян, диких кабанов, она прокусывает шею, а у крупных, как-то: коров, быков, лошадей она вонзает свои зубы в горло и так же быстро, как и нож мясника, прекращает их жизнь.
Охота создала у пантер ненасытную кровожадность и для удовлетворения этой же самой кровожадности воспитала у пантер чрезвычайное терпение. Терпение, достойное самого хладнокровного человека.
Пантера в течение многих часов может лежать неподвижно на ветви дерева, над звериной тропой, и ожидать прохода какого-либо зверя. Она так же терпеливо будет лежать перед свернувшимся дикобразом, пока тот не высунет морду из-под своих длинных острых игл. Арабы уверяют, что мясо дикобраза пантере так нравится, что при виде его она забывает даже об осторожности. Всем ее вниманием овладевает колючий клубок. В это время охотнику удается очень легко подойти к пантере и убить ее.
До известной степени то же самое можно сказать и про скрадывание другими хищниками. Напряжение внимание в сторону добычи ослабляет внимание по отношению ко всему остальному. Также и люди, сильно занятые чем-нибудь, иногда не слышат, когда их даже громко называют по имени...
Конечно, наблюдать пантеру в то время, когда она крадется в густом кустарнике или сидит, прижавшись к ветке пробкового дуба, дело в высшей степени трудное. Во всяком случае, это труднее, чем наткнуться на пантеру, когда она по целым часам сторожит свернувшегося дикобраза. Поэтому заключение арабов о пристрастии пантеры к мясу дикобраза нужно отнести скорее к ее кровожадности и нежеланию упустить легкую добычу.
Про вкусы же пантеры можно сказать, что она вообще ничем не брезгует и нападает не только на всех животных и птиц, водящихся в Африке, но и на человека. Человек, так же как и звери, беззащитен перед ее неожиданными нападениями. Прежде всего он будет сшиблен с ног стремительным прыжком на него. И дело здесь не в тяжести самой пантеры, а в той скорости, с которой она прыгает. Этим приемом сила удара значительно увеличивается. Даже быки и коровы падают на колени от такого прыжка.
Но нужно сказать, что на людей пантера нападает очень редко. И это происходит оттого, что пантера прежде всего ночной хищник. Днем она почти не охотится, предпочитая отдыхать в густой зелени деревьев или в расщелине скалы. Для своего дневного отдыха она выбирает такие глухие места, что открыть ее убежище чрезвычайно трудно.
Пантер вообще в Африке очень много. Довольно их, в частности, и в Алжире; но узнают об их существовании обыкновенно лишь тогда, когда пантера, не довольствуясь дикими животными, загрызает какое-либо домашнее. Делает это она как днем, нападая на пасущийся в лесу скот, так и ночью, забираясь для этого в арабские деревни и производя целые опустошение на скотных дворах. Пантеры по целым месяцам держат в страхе арабские деревни или дуары.
Охотятся арабы на пантер различными способами чаще всего, – окружая их логовища. Иногда окружают логовище пантеры перед рассветом и ждут ее прихода. Раз у пантеры есть излюбленное место, она постарается проникнуть в него во что бы ни стало. Когда она после ночной охоты подходит к своему жилищу и видит людей, то тихо притаивается где-либо в кустарнике.
Люди тоже стоят молча до тех пор, пока ослепительное африканское солнце не заиграет на каждом листочке. Загонщики, вооруженные длинными шестами, поднимают невероятный шум и крик, начинают протыкать кустарники своим дрекольем. Они знают, что пантера возле них и не выдержит ни шума, ни дневного света.
Обыкновенно кому-либо удается открыть пантеру или же она сама выскакивает и старается проскочить через цепь охотников. Тогда ее преследует целая трескотня ружейных выстрелов. Если выстрелы настолько неудачны, что не причинили ей сильного вреда, и она может пустить в дело когти и зубы, то бешено нападает на одного, другого, третьего... и успевает изувечить несколько человек раньше, чем сама упадет бездыханной.
В Алжире теперь французы охотятся на пантер чаще, чем арабы. Около больших городов, в которых есть охотничьи общества, нахождение логовища пантеры для араба означает его обогащение. Охотники-французы платят ему и целой компанией едут охотиться на красивого и страшного зверя.
Тут в Бюжо были другие условия, нужно было просить Поля, чтобы он избавил эти леса от опасного хищника. В 4 часа вечера с дилижансом вернулся из города Дюваль. Он вернулся один. Поль куда-то уехал и неизвестно, когда вернется. Аиса был в отчаянии...
– Пойдемте тогда вдвоем, – предложил я Дювалю.
– Ни за что! Я не умею стрелять пулями, а какой вы окажетесь стрелок, когда увидите пантеру – этого я не знаю.
– Ну, все же я помогу вам своими двумя выстрелами.
– И этого я не знаю! Я знаю только то, что и не робкие люди не могли ружейную собачку нажать от страха при виде пантеры. Один мой знакомый как-то охотился на диких кабанов и услышал легкий шум в кустарнике. Он выстрелил в него, побежал туда, раздвинул кусты и видит там мертвую пантеру. После этого он недели три в горячке провалялся.
– Ах! Если бы у меня было ружье, я б и один пошел на пантеру. Я не боюсь ее! Я сам теперь хуже пантеры, – сказал Аиса. – У меня сердце так и кипит! Я должен ей отомстить за то, что она меня нищим сделала!
– Да стрелять то ты умеешь? – спросил Дюваль.
– У меня было ружье, только я его продал.
– Идите с ним вдвоем, предложил мне Дюваль, я ему дам ружье.
– Пожалуй, пойдем! Мы убьем ее.
– Пойдем! Если она на нас кинется, я стану вперед. У меня хороший нож есть, – и с этими словами он вытащил длинный арабский нож из-за пазухи.
– Конечно, я очень рад, что мне удастся поохотиться на пантеру, – сказал я.
– Тогда пойдем, Аиса, ко мне, я тебе дам ружье и припасы, – предложил Дюваль. – Времени вам терять нечего.
– А я тоже пойду собираться, – сказал я и мы разошлись.
Минут через пятнадцать Аиса был у меня, и мы отправились в лес, напутствуемые всякими добрыми пожеланиями. Сначала мы зашли на минутку в гурби (шалаш) Аисы, а оттуда уже пошли к тому месту, где пантера загрызла корову.
Аиса шел напрямик, пробираясь сквозь чащи кустарников и колючих растений. Чем ниже мы спускались в ущелье, тем глуше и непроходимее становился лес. Заросли из миртов, лавровишен и других африканских кустарников чередовались с вьющимися растениями. Эти последние всегда присосеживались к деревьям, оплетались вокруг пней и, цепляясь за сучья, ползли к вершине. Громадные пробковые дубы с их причудливой, толстой светло-серой кожей и толстыми, как бы обломанными сучьями, сгущали мрак в этом ущелье.
Каждый день я ходил по такому лесу, каждый раз представлялась возможность встречи с пантерой, но все же не так тогда билось мое сердце, как теперь... Не таким тогда казались мне лес, деревья и обрывы скал.
Вот из этой щели на нас бросится пантера, а вот на этом суку пробкового дерева может поместиться не только пантера, но и целый лев. Я хорошо знал, что пантера не бросится на нас, да и Аиса вел такой дорогой, где вряд ли она могла быть. И все же чувство напряженности или даже страха заставляло меня строить всевозможные предположения... Рука невольно сжимала крепче ружье, а глаза пронизывали все темные уголки расселин и кустарников. Мы шли тихо, стараясь не производить никакого шума, не проронить ни одного слова...
И такими же тихими и молчаливыми мы подошли к растерзанному трупу коровы. Шея и часть ноги были объедены, что говорило о хорошем аппетите или крупных размерах пантеры.
Здесь была небольшая полянка с хорошей густой травой. Очевидно, в это глухое местечко скот заглядывал редко. Трава не была вытоптана, и корма было много. Но за хороший корм корова поплатилась жизнью. Плата слишком дорогая... И трудно было возместить убытки!
Аиса показал мне на куст шагах в двадцати от трупа коровы, и мы спрятались в нем. Сели мы рядом, касаясь плечами друг друга.
Пока еще не наступили сумерки, я принялся внимательно изучать дерево, кусты, камни, чтобы в темноте вместо пантеры не выстрелить в кусты или ствол дерева. Такие случаи часто бывают при ночных охотах, а оплошность на охоте за пантерой не особенно приятна!
Я, как добросовестный ученик, изучал все предметы. Вот с левой стороны каменный пласт. Вероятно, из-за него сделала прыжок пантера на корову. Отсюда же, вероятно, ее нужно ожидать сегодня. Там дальше – лавровый куст. Ближе к корове – инжир или фиговое дерево (дающее плоды, известные под названием винных ягод). Еще дальше – обыкновенный дуб, весь обвитый плюшем и лианами, а там еще несколько маленьких миртовых кустов. Когда темнота стала сгущаться, я начал еще напряженнее вглядываться в изменение окраски предметов, окружавших труп коровы... Мне казалось, что я не ошибусь.
Я не близорукий, глаза у меня нормальные. Правда, они больше привыкли глядеть в книгу, чем разбираться в лесу, но все же на расстоянии двадцати шагов они разглядят такого крупного зверя, как пантера.
В ущелье было необыкновенно тихо. Даже черные дрозды – и те куда-то исчезли и прекратили свое веселое щелканье. Впрочем, я мало обращал внимание на окружающее. Я весь был занят мыслью о пантере. Наконец-то я увижу ее не в железной клетке зверинца, а на свободе!
От моего хладнокровия будет зависеть удачный выстрел... Неужели же у меня задрожат руки? Может быть, и я при виде зверя не смогу спустить курка? Пустяки! Лишь бы только хорошенько увидеть, а на таком расстоянии – могу поручиться, что промаха не сделаю!
А что, если на труп коровы придут две или три пантеры? Нет, этого быть не может! Пантера, как и большинство других хищников, не переносит себе подобных. Для них охота в одиночку выгоднее и удобнее, а силы и ловкости у каждой хватит, чтобы овладеть любым зверем.
Правда, я слышал, будто видели по три, по четыре пантеры сразу; но то были, вероятно, молодые, в сопровождении матери. Дети ходят с матерью долго. Будут ли они ходить полгода или год – это зависит от обилия пищи. Охота матери дает достаточно для пропитания 2, 3, 4 и даже, в редких случаях, – 5 детенышей, и они ходят с ней долго. Добычи станет мало или она измельчает, сведясь на небольших алжирских обезьян, шакалов, птиц – и семейство расходится в разные стороны, чтобы начать каждому охоту в одиночку.
Конечно, встретить такое семейство ночью неособенно приятно, и у храброго поджилки затрясутся. На помощь Аисы я не рассчитывал. Я знал, что он умеет разносить молоко, ходить за ослами и вообще исполнять все домашние обязанности. Что же касается его охотничьих доблестей – то я сильно в них сомневался!
Он говорил, что у него было ружье, что он стрелял куропаток, зайцев, дроздов... Но в каком количестве? Как метко он стреляет? Пулями он никогда не стрелял и поэтому я уговорился с ним, что в случае крайности я возьму его ружье и буду стрелять.
В настоящем случае не было, однако, оснований предполагать, что к нам явится целое семейство. Вероятно, виновница всех бед просто молодая пантера, которая отбилась от матери и забежала в эти леса. Ей должно быть не больше 6–7 месяцев, так как пантеры рождают детей в феврале или марте. С молодой пантерой опасность не велика!
Вот с какими мыслями я сидел, скорчившись в кусте и нетерпеливо ожидая появление пантеры. Я почти не сомневался, что она придет. Не боялся я и того, что она издалека откроет наше присутствие. Сидели мы, не шевелясь ни одним членом, а пантера, как и все вообще звери кошачьей породы, не обладает тонким обонянием. Для ее охоты важны слух и зрение и эти именно чувства развиты у нее в совершенстве.
Но одновременно с уверенностью в приходе пантеры у меня вырастало беспокойство. Благодаря сгустившейся темноте я перестал видеть не только дерево и кустики, которые я так тщательно изучал, но даже и труп коровы! Я взял с собою электрический фонарик; при охоте за другими зверями он мог бы пригодиться; но пантера не стала бы ждать, пока на нее наведут свет и выстрелят.
Дело скверно! Как быть? Я толкнул локтем Аису:
– Видишь корову? – шепнул я ему.
– Вижу, – ответил он мне.
Как же быть теперь? – подумал я. – Как я буду стрелять? Может быть, когда пантера будет двигаться, я увижу ее? Но разве можно тогда сделать выстрел наверняка? А пантере нужно попасть или в глаз или в сердце. Только такие выстрелы могут положить её на месте!
Я теперь понял – почему арабы предпочитают охотиться на пантер днем, а не ночью. Даже днем стремительные прыжки пантеры мешают правильности выстрела и случается, что из целого ряда пуль ни одна не заденет ее! Бешеный зверь успевает раздробить руку одному, вырвать клок мяса у другого, провести глубокие, неизгладимые борозды по всему телу у третьего и благополучно скрыться в чащу.
Как же она с нами разделается, когда я ничего не вижу, а Аиса и стрелять-то толком не умеет? Ведь оба мы – горе-охотники! Но отступать было поздно! Стыд не позволял мне проявить свою трусость. Зато в голову все упорнее стали лезть кровавые рассказы о пантерах, а тишина африканского леса и темнота еще более увеличивала жуткое чувство.
Рука моя уже слабо держала ружье: оно было бесполезно! За то локоть невольно нажимал на ручку моего охотничьего ножа. Его острое лезвие принесет мне теперь, быть может, больше пользы, чем свинцовая пуля...
Не могу вспомнить теперь – услышал ли я шорох или мне передалось волнение Аисы через напряжение его мускулов на руке, но вслед за этим я ясно почувствовал, что он давит меня локтем.
Весь мой страх в ту же минуту куда-то исчез, и я напряженно стал вглядываться в то место, на котором лежала корова. Аиса опять несколько раз подавил меня локтем, но я решительно ничего не видел. Слух мой явственно начал воспринимать шорох и мне казалось, что я даже улавливаю какие-то неясные движения.
Но можно ли было стрелять, если бы даже движение эти и производились пантерой?
Бац! бац! раздались один за другим раскатистые выстрелы Аисы и громким эхом отдались в ущелье.
– Давай ружье, давай скорее, – сказал Аиса и, почти вырвав его у меня из рук, опять выстрелил два раза.
Я выхватил нож, а в левую руку взял фонарик и осветил пространство перед собою. Около коровы лежала пантера и яростно вырывала передними лапами траву и землю, задние же ноги лежали без движения. Аиса поспешил зарядить ружье и, пользуясь моим светом, еще раз выстрелил. Этот выстрел был последний... Пантера сделала несколько попыток поднять свою голову, судорожно вытянула передние ноги и свалилась на бок.
– Ага, теперь не будет коров жрать! – со злорадством сказал Аиса и поднялся, чтобы подойти к ней.
– Погоди немного! – удержал я его. – Может быть она еще жива – она может броситься на тебя. Все кошки живучи...
– Нет, теперь не бросится! Если бы она могла, так после первого выстрела уже сидела бы на нас! – сказал Аиса и пошел к пантере.
В его словах была правда, и я тоже поднялся вместе с ним. Электрический фонарь сослужил нам службу. При помощи его мы начали осматривать зверя. Пантера оказалась не молодая, как я предполагал, а старая и очень крупных размеров.
Все натуралисты сходятся на том, что пантера самый красивый и самый совершенный зверь из всех кошачьих. Она наделена всеми качествами кошек, но у нее всего этого в меру. Ее туловище удивительно пропорционально, сжатое с боков; ноги не такие тонкие, как у льва и не такие длинные и сухие, как у леопарда. Все решительно части ее тела соразмерены с корпусом. Что же касается крупных черных пятен, которыми испещрена вся шкура пантеры, то эта красота оценивается на рынке у меховщиков довольно высокой пеной.
Наша охота увенчалась быстрой удачей потому, что одна из первых пуль Аисы раздробила пантере хребет возле крестца. Этим самым пантера была лишена возможности двигаться и сделать на нас нападение. Если бы этого не случилось, то выстрел в задние ноги пантеры не обошелся бы так счастливо для нас!
– Большой зверь! хорошая шкура! Как ты думаешь, дадут ли 100 франков за нее? – спрашивал меня Аиса, рассматривая пантеру и вытягивая ее ноги.
– Не знаю. Как у вас они ценятся?
– Дорого, дорого. Я слыхал, что и 200 франков дают.
– Что ж, может и тебе дадут столько.
– Нет, мне хоть бы 100 франков дали. Тогда бы я новую корову себе купил! – высказал он свое желание.
Вскоре оно осуществилось. За шкуру пантеры ему дали 130 франков и, кроме того, он получил еще 40 франков премии, которую в Алжире выдают за каждую убитую пантеру.
Через четыре дня Аиса из храброго охотника опять превратился в скромного разносчика молока. А событие с пантерой в Бюжо стало забываться, как забываются и более важные события на белом свете.
