Паук в мифологии
Автор: А.В. Зеленин, 1903 г.
I. Предания и сказания о пауках; важная роль их в экономии природы
II. Птицеед, скорпион, тарантул
I. Предания и сказания о пауках; важная роль их в экономии природы
В древнегреческой мифологии паук упоминается очень редко и вообще не играет там важной роли. Наиболее известно предание о происхождении паука. Предание это гласит, что молодая и прекрасная лидиянка Арахна достигла необыкновенного искусства в тканье прекрасных узорчатых тканей и так возгордилась, что решилась однажды вызвать на состязание богиню Минерву, которую и превзошла в ткацком искусстве. Разгневанная богиня наказала дерзкую красавицу ударом ткацкого челнока, и тогда Арахна в отчаянии повесилась и превратилась в паука.
Древняя история также редко упоминает о пауке. Сохранился, впрочем, следующий легендарного свойства рассказ: римскому императору Гелиогабалу пришла какая-то странная фантазия – собрать в одно место всю паутину, накопившуюся в Риме. По приказанию императора, целый отряд людей должен был собирать паутину по всем закоулкам «столицы мира». На второй день посланные вернулись с требуемым, и когда всю паутину сложили в одно место перед царем, то получился целый холмик.
Благочестивые мусульмане относятся с большим почтением к паукам, так как, по преданию, паук спас жизнь их великому пророку: однажды Магомет спрятался от врагов, следовавших за ним по пятам, в пещеру. Преследователи заметили эту пещеру и уже намеревались тщательно ее осмотреть, когда заметили, что вход в нее был затянут большой паутиной; посоветовавшись между собою, они решили, что Магомет не мог скрыться внутри пещеры, так как в нее нельзя было войти, не повредив паутины. Таким образом, только благодаря паутине, великий пророк всего мусульманского Востока спасся от своих преследователей.
На всех языках названия, присвоенные пауку, указывают в нем прядильщика и ткача. Тонкие сети, распускаемые пауком, воображение германских народов уподобляло пряже и тканям, и в этих прозрачных тканях находило близкое подобие рукоделию крохотных цвергов – мифических горбатых карликов.
На Руси рассказывается о работе паука: «проявился мизгирь (паук), стал ножками трясти, да мережки (мережи – сети) плести». Летающую на исходе лета и осенью паутину принимают в Германии за нити, выпряденные эльфами; в эту пору многочисленные толпы эльбин (эльфы в германской мифологии соответствуют нашим лешим; эльбины – русалкам), возвращаясь в небесные обители, несутся по воздуху под предводительством Гольды и во время полета прядут «белые осенние нити».
Скандинавская сага упоминает о чудесном плаще, сотканном эльбинами; на вершинах гор, обитаемых эльфами, прядут по ночам незримые духи, и далеко слышится как жужжат колеса из самопрялок.
Паук признавался воплощением эльфа и, соответственно добрым и злым свойствам эльфических духов, – связанные с ними приметы и поверья имели двойственный характер. С одной стороны, увидать прядущего паука – вползает ли он по утру на чье-нибудь платье, или спустится на человека – принимается за хороший знак, за предвестие счастья, прибыли, получения денег; особенным уважением у некоторых народов пользуется крестовый паук (крестовик). В отдаленной древности крестовик был эмблемою громового молота; убить крестовика, изорвать его сети – немцы и чехи считают великим грехом: за это поражает небесная молния.
С другой стороны, паукам приписывают неурожаи. По рассказам белорусов, мизгири (пауки) собирают хлебные крошки и несут к Богу; на пути в небесное царство каждая крошка вырастает в каравай. «Боже! – говорят пауки, – не давай людям хлеба, видишь, как они его раскидывают!» – и последствием этой жалобы бывают голодные годы.
У литовцев существует такое предание. Однажды человек уронил крошку хлеба; паук подхватил ее, раздул пузырем, принес к Богу и сказал: «посмотри, как люди пренебрегают Твоим даром; вот какие большие куски бросают наземь!» Господь узнал клевету и на вечные времена осудил паука таскать раздутый пузырь; с тех пор паук сделался безобразным горбуном.
В некоторых народных легендах черт рисуется в образе паука. У германских народов эльфы имеют связь с болезнями, а потому, если по стене, у которой лежит больной, или по его постели пробежит крестовый паук, то, по их поверьям, нечего ожидать выздоровления.
По поверьям некоторых народов, паук может служить для избавления страждущего от его болезни. Так, чехи употребляют от лихорадки следующее средство: ловят трех пауков, зашивают их в мешочек и привешивают на шею больного; через два дня больной идет к реке или источнику, бросает мешочек в воду и бежит домой без оглядки.
На Руси сажают паука в грецкий орех и носят на шее: как иссыхает заключенный в орехе паук, говорят крестьяне, так должен иссохнуть и мучительный демон болезни. Кто убьет паука или змею, тому, по мнению наших крестьян, прощается сорок грехов. В этом отношении поверье русского народа противоположно воззрению немцев, у которых убить паука крестовика именно считается большим грехом.
Пауки не пользуются симпатиями у большинства людей, вызывая к себе с их стороны чувство отвращения. Нервные дамы нередко падают даже в обморок, если вблизи случайно пробежит большой паук или всползет на платье, хотя все пауки, которые водятся у нас в Средней России – совершенно для человека безопасны.
Действительно, пауки, прячущиеся в укромных углах в пыльной паутине, усыпанной трупами их жертв, под корой дерева, в расщелинах бревен, в завитках листьев, или с необыкновенной быстротой бегающие на своих длинных ногах по земле, производят неприятное и жуткое впечатление.
Отвращению, внушаемому в человеке пауками, немало способствует и способ добывания ими пищи посредством коварно расставленных сетей, хотя далеко не все пауки ткут тенета, и есть много таких пауков, которые ведут бродячий образ жизни и добывают себе пищу путем благородной охоты, открыто нападая на жертву.
«Я часто мысленно представлял себе, – говорит известный ученый Вильям Маршал, – ужасное положение мухи, попавшей в коварные сети паука, и от всей души сочувствую страданиям несчастной жертвы. Для меня пауки – в высшей степени отвратительные создания. Правда, я отдаю полную дань уважения их трудолюбию, горячей любви к детям и прочим доблестям, – а все же с большой неохотой решусь взять паука в руки».
Паутина уже издавна употребляется нашим простонародьем для различных лекарственных целой. «Если обрежешь палец, то приложи к ране паутину», – говорится в одном старинном немецком лечебнике.
Но пауки являются в общей экономии природы весьма полезными животными, которые препятствуют чрезмерному размножению насекомых. Профессор Зандер в своей книге: «О Благости и премудрости Божией в природе» рассказывает поучительную историю про одного нерасчетливого хозяина, который уничтожил всех пауков в своем винограднике, и в этот год весь его виноградник не принес ни одной хорошей грозди. На следующий год он снова заметил в винограднике насекомых и пауков, но на этот раз предоставил этим последним полную свободу действий; пауки раскинули свои тенета, все насекомые, собиравшиеся перепортить ягоды, были переловлены, и к осени гроздья достигли полной зрелости.
Известный венгерский ученый, Отто Герман, прекрасно иллюстрирует роль пауков в природе, как истребителей насекомых в Мостонских болотах в Венгрии. Эти обширные болота поросли высоким камышом, а вода их наполнена разлагающимися веществами, что представляет благоприятные условия для развития всевозможных низших животных. Значение пауков, как регуляторов чрезмерного размножения насекомых, выступает здесь с полной отчетливостью. Несметные полчища самых разнообразных насекомых во всех стадиях развития населяют эти стоячие воды. Если бы размножение их не встречало никаких естественных преград, то вскоре бы вся местность сделалась совершенно невозможна для жизни человека, но этому препятствуют пауки.
От самой вершины камышевых метелок до поверхности воды и даже на значительной глубине под водою расположилось бесчисленное множество всевозможных пауков. Они раскидывают свои сети, сообразно обстоятельствам, в самых разнообразных направлениях и вылавливают в них громадное количество подымающихся от воды насекомых. Под водою водянка болотная не менее свирепствует над личинками насекомых; пауки-волки и пауки-прыгунчики поддерживают работу товарищей.
Однако и размножению пауков природа поставила границы. Герман насчитал в окрестностях своего жилища 67 крестовиков и вычислил, что число отложенных ими яичек должно быть не менее 33,500. Однако, когда он на следующий год счел количество этих животных, то в наличности оказалось всего 59 самок; все остальные, очевидно, погибли, не достигши взрослого возраста.
В конце XVIII столетия вышла очень интересная книга: «Арахнология, или Естественная история Пауков по новейшим, до сих пор неизвестным открытиям в отношении пользования пауками, как предсказателями атмосферических перемен». Автор ее, Катремер Дисьонваль, генерал Батавской республики, принадлежит к самым горячим защитникам пауков и доказывает, что они являются самыми надежными указателями всех явлений, совершающихся в атмосфере. В книге его есть главы: «пауки, как барометры», «пауки, как термометры», «пауки, как гигрометры», и проч. Дисьонваль изучил эти свойства пауков во время своего продолжительного заключения в тюрьме.
Весьма интересно, что, именно благодаря своим наблюдениям над пауками, Дисьонваль был освобожден из темницы. Вот как это произошло. В 1794 году для борьбы с партией принца Оранского в Голландию послана была французская армия под начальством маршала Пишегрю; он очень удачно повел кампанию, но в начале декабря наступила отвратительная дождливая погода; все дороги сделались совершенно непроходимыми, и Пишегрю оставалось только отступить, не довершив покорения страны. Вот в это-то критическое время Катремер прислал маршалу извещение, что пауки предсказывают ему близкое наступление зимы, что сделает Пишегрю полным хозяином не только всех дорог, но и всех рек и каналов в Голландии. Пишегрю доверился этому известию, и действительно, уже 29 декабря льды сковали все текучие воды, так что армия свободно могла совершать свои передвижения. Однако, 7-го января снова наступила оттепель. 13 января Катремер, который страдал от сильного приступа лихорадки, собрался с силами и написал письмо некоему Оливье с уверением, что не пройдет и 3-х дней, как наступят новые сильные морозы. Письмо было отправлено к Оливье во вторник 13-го числа, а уже в среду 14-го поднялся ветер, 15-го ударил мороз, а в пятницу 16-го числа французское войско победоносно вступило в Утрехт и освободило счастливого предсказателя из темницы.
Издавна известны многие факты, доказывающие любовь пауков к музыке. Французский художник Рабиго держал в своей квартире двух огромных пауков, из которых один, по его словам, оказался «гастрономом», а другой – «страстным любителем музыки». «Первый, – черный и мохнатый, напоминавший плотного брюнета, расположился в щели потолка моей столовой, – сообщает Рабиго. – По окончании обеда или ужина паук этот спускался по паутине на скатерть и тщательно исследовал объедки, оставшиеся на тарелках. Удовлетворив свой аппетит, он уходил восвояси. Другой паук, напоминавший тщедушного блондина, предпочитал обжорству своего смуглого собрата чистые эстетические наслаждения. Как только кто-нибудь садился за фортепиано, и раздавался первый аккорд – паук-меломан был тут как тут. Он спускался с потолка на крышку инструмента и не уходил до окончания музыки».
Помимо того, известно множество вполне достоверных фактов, доказывающих, что пауки – по крайней мере, некоторые виды – приближаются к звучащему музыкальному инструменту, в особенности, если звуки нежны и не особенно громки. Обыкновенно они подходят как можно ближе, нередко спускаются по паутине с потолка комнаты и висят над инструментом. Профессор Реклен видел во время одного концерта в Лейпциге, как с одного из канделябров спустился паук, когда скрипка заиграла соло, но как только заиграл оркестр, паук быстро убежал.
Бойс дал в высшей степени правдоподобное объяснение всем таким фактам, объяснение, избавляющее натуралистов от необходимости приписывать какие бы то ни было зачатки эстетических вкусов животным, стоящим на такой низкой ступени животного царства. Следующие опыты с камертоном привели Бойса к его объяснению.
Когда он ударял камертоном и слегка прикасался им к одному из листьев, поддерживавших паутину, то паук, сидевший в центре своего жилища, начинал вертеться, ощупывая передними ногами радиальные нити паутины, чтобы узнать, какая из них колеблется и каким образом определить направление звука. Определив это направление, он бежал вдоль нити, пока не достигал камертона. Последний производил на животное то же действие, какое произвела бы муха; паук бросала на камертон, обхватывал его ногами, бегал по нем всякий раз, как Бойс заставлял его звучать; опыт ни разу не помог ему догадаться, что жужжать может не одна только его естественная пища, но и другие предметы.
Итак, «любовь пауков к музыке» объясняется очень просто: нежные, не особенно громкие звуки вводят их в заблуждение: хищники приближаются к ним, воображая найти жужжащую муху, запутавшуюся в паутине.
Помимо искусства строить свою паутину, некоторые виды пауков оказываются настоящими инженерами, практически знакомыми с механикою. Интересным представителем может служить водяной паук, обладающий замечательным инстинктом: он строит гнезда под водою, применяя к их постройке принцип водолазного колокола. Для постройки гнезда животное выбирает обыкновенно стоячую воду; гнездо имеет форму продолговатого углубления, выстилается паутиною и с помощью множества идущих по всем направлениям нитей прикрепляется к окружающим растениям. Из этого продолговатого колокола, открытого снизу, паук подстерегает добычу, на зиму закрывает отверстие и таким образом проводит всю зиму. Воздух, необходимый для дыхания, он приносит с поверхности воды. Для этого он поднимается наверх, лежа на спине, чтобы воздушный пузырек мог пристать к волосистой поверхности его брюха. С этим пузырьком он спускается до самого входа в свое гнездо; здесь он выпускает пузырек и возвращается за новым.
Менее идиллическими наклонностями отличается паук-волк, который не ткет паутины, но охотится за своими жертвами, подобно хищному зверю. Если водяного паука можно назвать изобретателем водолазного колокола, то на паука-охотника можно смотреть, как на изобретателя и первого строителя плавучего плота. Паук этот не довольствуется охотой за насекомыми на суше, но преследует их и на воде. Для этого ему нужно помещение, в котором бы он мог отдыхать; такое помещение он устраивает себе, скатывая вместе по нескольку сухих листьев и связывая их в одно прочное целое своими шелковистыми нитями. Усевшись на такой плот, он плывет на нем по воле волн и ветра, и случись какому-нибудь злополучному насекомому выйти на поверхность, чтобы глотнуть воздуха, паук бросается на него с быстротою молнии и уносит его на свой плот, где и пожирает на свободе.
II. Птицеед, скорпион, тарантул
Самые большие пауки, известные под именем птицеедов, живут только в жарких странах обоих полушарий и пользуются дурною славой; многие писатели обвинили их в умерщвлении и пожирании маленьких птиц, как, например, колибри. Другие наблюдатели сомневаются в этом факте. Бэтс заметил однажды, что над глубокою трещиной толстого ствола была натянута плотная белая паутина, в разорванной части которой висели две маленьких птички. Одна из них была уже мертва, другая, лежавшая непосредственно у самого дупла, под телом паука-птицееда, была тоже близка к смерти. Бэтс тут же заметил, что умершая вскоре в его руках птичка была покрыта грязноватой жидкостью, которую «выделяет из себя чудовище».
Птицееды, действительно, очень страшные хищники, опасные даже для таких крупных животных, как лягушка. Пауки эти очень мало исследованы на свободе, но вот что рассказывает Менге, наблюдавший этих животных в неволе.
«В 1862 году был найден на одном корабле с углом живой птицеед, которого Менге сохранял у себя целый год. Его кормили сначала пауками, мухами, мокрицами и другими мелкими животными; но однажды в стеклянную банку, к которой жил птицеед, бросили лягушку. Через несколько мгновений паук вонзил ей в начале спины свои челюсти и когти, так что голова бедного животного печально высовывалась из-под брюшка паука. С 9 час. утра до 9 час. вечера паук жевал и высасывал свою жертву, но все-таки не мог ее съесть всю. Маленькая серая жаба, брошенная к нему, которая вначале весело ползала в банке и с видимым удовольствием поместилась в чашечке с водою, найдена была через несколько дней полумертвой, с поджатыми ногами и телом, плотно прижатым к кусочку коры. Когда ее вынули, то оказалось, что она плотно окутана паутиной и, вследствие нескольких укусов, близка к смерти. Когда не оказалось больше лягушек, то паук съел несколько брошенных ему голубиных сердец». Укушение птицееда хотя и не опасно для человека, но причиняет сильное страдание. Очевидно, однако, что птицы не составляют обычной пищи пауков, так как большинство из них живет не на деревьях и вообще не над землею, где именно находится стихия воздушных пернатых созданий, а чаще в расщелинах скал, норах, в домах и т. д.
Но особенно замечательны наблюдения, доказывающие «практическое знакомство пауков с законами механики», как выражается Роменс в своем известном сочинении «Ум животных». Вот пример, приведенный Вудом.
«Один мой знакомой, – говорит Вуд, – приютил у себя на веранде несколько пауков и наблюдал их нравы. Однажды разразилась буря; ветер так бушевал, что повредил паутину, хотя она и была защищена навесом веранды. Главные нити паутины были оборваны, и паутину трепало ветром, как спущенный парус в бурю. Паук не стал исправлять паутины, но помог беде другим способом. Спустившись по нитке на землю, он прополз к тому месту, где лежали щепки от деревянной ограды, сломанной бурей, прикрепил нитку к одной из щепок, вернулся с нею назад и подвесил ее к краю своего гнезда в 4 футах от земли. Приспособление оказалось очень остроумным: щепка была достаточно тяжела, чтобы придавать гнезду некоторую устойчивость, но и настолько легка, что уступала ветру, предохраняя тем самым паутину от дальнейших повреждений. На другой день служанка нечаянно задела о щепку головой, и она упала на пол. Но через несколько часов паук нашел ее и укрепил на прежнем месте. Когда буря прекратилась, он починил паутину и перегрыз нитку, поддерживавшую щепку, так что последняя упала...
Ни про одного паука нет столько преданий и всевозможных рассказов, как про скорпиона. В мифологии древних египтян животное это принималось олицетворением лукавства и злобы, воплощением злого бога Тифона. По мнению некоторых греческих философов, скорпионы происходят из гниющих крокодилов; Плиний думал, что они родятся от зарытых в землю морских раков, в то именно время, когда солнце проходит через знак Рака; по учению Парацельса, они возрождаются из гниющих скорпионов же, потому что эти последние сами себя убивают. Существовало предание, будто окруженный горячими угольями скорпион, чувствуя неминуемую гибель от жара, скорее предпочитает заколоть себя жалом, чем подвергнуться действию огня. Сделанные в новейшее время в разных местах наблюдения подтверждают справедливость этого рассказа. Подвергнутые сильному жару или другим мучениям скорпионы покушаются на самоубийство, и смерть следует весьма близко за уколом. Подобные воззрения и то обстоятельство, что скорпиона поместили среди знаков зодиака, доказывают тот огромный интерес, который он всегда возбуждал в людях; но люди никогда его не любили и всегда питали к нему страх, значительно преувеличенный. Загнутый шип на задней оконечности тела скорпиона заключает смертоносное ядовитое оружие против подобных ему существ, но большим животным и человеку укол скорпиона может только в исключительных случаях причинить сильный вред или даже смерть. В южной Франции водятся два вида скорпиона: маленький домовой скорпион, который часто жалит людей без вредных последствий, и рана быстро излечивается, и полевой скорпион, который гораздо больше и опаснее. Когда последнему один исследователь дал укусить собаку, то она, час спустя, сильно распухла, стала шататься на ногах, у нее сделалась обильная рвота. Наконец, ее стали дергать судороги, она ползала на передних лапах, кусала землю и околела через 5 часов после отравления. Между тем другая собака была укушена этим же скорпионом шесть раз, она долго взвизгивала, но, в конце концов, осталась невредима. Четыре часа спустя, ее укусили десять раз несколько скорпионов, но она все-таки оставалась здоровой и принимала пищу. Врач наблюдал однажды род болезни человека, которого скорпион укусил за 18 часов до прибытия врача. Рука его так же сильно распухла, как и нога, на которой находилась ранка, кожа покраснела и воспалилась, сильные судороги мучили несчастного, его рвало, он бредил и падал беспрестанно в обморок. Через пять дней ему стало лучше, но прошло много времени, пока он выздоровел окончательно. Однако, немало фактов смерти больных животных и человека через 12 часов после укушения. Скорпионы живут под камнями, в гнилом дереве, в щелях стен и тому подобных темных убежищах; но так как они очень любят теплоту, то часто проникают в человеческие жилища, заползают в постели, в платье и обувь, где только могут. Когда путешественники, расположившись на ночлег под открытым небом, разложат костер, то появляются, вместе с другими пресмыкающимися тварями, и скорпионы, от которых приходится так или иначе защищаться. При таких обстоятельствах или во время занятий в поле, человек может, не заметив, слишком близко подойти к скорпиону, и укол тогда неизбежен, потому что животное думает, что должно защищаться. Европейские скорпионы но так ядовиты, как африканские и азиатские, которые большей величины. Прежде для излечения от укушения натирали раны так называемым скорпионовым маслом, т. е. прованским маслом, в котором утопили несколько скорпионов. Но гораздо более действительным средством оказываются нашатырный спирт, табачный пепел, алкоголь и др., которые скорее всего уничтожают боль и уменьшают опухоль. Обычную добычу скорпионов составляют различные насекомые, в особенности пауки, которых они встречают во время ночных походов за добычей. Они при этом бегают очень быстро и ловко, иногда боком или задом, приподняв хвост и загнув его над спиною вперед, чтобы постоянно иметь оружие наготове; схваченную добычу скорпион защемляет своими клешнями, приподнимает вверх, несмотря на ее сопротивление, осматривается глазами и наносит удар в грудь. Несколько судорожных подергиваний – и жертва уже мертва; скорпион ее подносит ко рту, высасывает, а при случае раздробляет на мелкие куски и пожирает целиком.
Почти столь же дурною славою, как скорпион, пользуется тарантул, о ядовитости укушения которого так много кричали и о котором распространяли так много нелепых сказок. Днем тарантул не легко покидает свое жилище и только после заката солнца становится на стороне у входа в гнездо, а с наступлением ночи рыщет за добычей по ближайшим окрестностям; когда ему удастся добыть насекомое, он тащит его в свою нору, где пожирает его на свободе, выбрасывая негодные в пищу частицы, которые поэтому часто окружают вход в нору. Многие писатели рассказывают, будто этого тарантула можно и днем приманить, если дуть в нору из тростника, подражая жужжанию пчелы, что апулийские крестьяне делают весьма искусно. С октября до весны жилища тарантула бывают закупорены комьями различных сухих растений, соединенных между собою паутинными нитями.
