Печальная повесть о маленьком зайчике
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
– Ну, теперь у тебя такой же хороший слух, как и у меня, – сказала однажды зайчиха своему зайчику, и, пройдя еще несколько коротких шагов, села на задние лапы, болтая в воздухе передними, и насторожила торчащие вверх уши.
Зайчонок сидел против нее в такой же позе, с такими же поднятыми вверх ушами и висящими передними ножками.
– Слышишь, что я говорю? Я не шучу, – продолжала мать, – у меня скоро уже будут другие малыши, и ты можешь уходить. Ну, чего глядишь? Ступай.
Маленький зайчик понял, что шутки плохи, и мать говорит совершенно серьезно. У него потемнело в глазах от неожиданности, он растерялся и так быстро опустил передние лапки, что ткнулся мордочкой в землю.
Однако он все еще надеялся смягчить свою мать и неуклюжим скачком толкнул ее в бок, как бы приглашая поиграть, но мать по-прежнему оставалась строга и только таращила свои и без того огромные глаза. Зайчик скользнул мимо нее, сделал короткий прыжок и сел на корточки в кустах.
Маленький заячий ум подсказывал ему, что он покинут, и что теперь ему придется терпеть нужду. Он пошел прямо, без всякой цели, беспрестанно оглядываясь, вышел на пастбище, встретил стадо овец, но даже не остановился поглядеть на них. Местность вокруг становилась незнакомой, но он не желал возвращаться. Если его бросили – тем лучше, он уйдет так далеко, так далеко, – как только может.
А вокруг было так хорошо, летний вечер так ласков и тих.
И очнувшись от своих грустных размышлений, зайчик увидел, что он находится на лугу, перед ним забор, немного подальше сарай, и там на возвышении хутор.
Он остановился и прислушался. На хуторе было движенье.
Служанки звали домой корову, и где-то слышался колокольчик. То был знакомый колокольчик, он слышал его каждый день в продолжение всего лета. Вдруг зайчику показалось, что кто-то большой подходит к нему; он перепугался и приготовился уже бежать, когда над самой его головой зазвонил колокольчик, и раздалось мычанье. То была корова – старый, знакомый друг. Страх прошел.
Он расхрабрился, вышел на луг, переполз через канаву, перепрыгнул даже через забор, но сейчас же вернулся обратно на опушку леса, отыскал себе маленькую кудрявую елку и примостился у ее корней отдохнуть. Он крепко уснул, измученный всеми волнениями, и когда пришла ночь, проснулся. Его мучил голод, и он отправился на луг пощипать немного верхушки сочных травок, которые он отлично умел уже выбирать. Луг был еще не скошен, трава высокая, – и, поднявшись на задние лапки, он увидал торчащий у колодца шест во дворе хутора и кровельный конек избы. Зайчик утолил голод, полакал воды из канавы, и прежде еще чем пришло утро, он так освоился со своей новой жизнью, что мысль о матери была для него лишь одним далеким воспоминанием. Мало-помалу он ознакомился с окрестностью и так привык к ней, что все вокруг казалось ему его собственностью. Он проделал себе тропинки, в заборе у него было отверстие, через которое он пролезал на луг, где отыскал себе великолепное место для кормежки. Эти деревья и кусты были его, его был и этот лесок и луг с сараем, его – тот хуторок на пригорке, где днем все было полно движенья и слышался стук молота в кузнице, где ночью становилось все так спокойно, пока не наступал рассвет.
Никто не беспокоил его. Когда дети приходили иногда в лес есть ягоды и проходили совсем близко мимо него, он, помня советы матери, прижимался к земле, не смел шелохнуться, боясь моргнуть глазом, и они уходили, не замечая его.
Когда однажды косарь пришел на луг косить траву, зайчик ужасно испугался, вскочил, побежал и спрятался в другом месте, весь дрожа и сокрушаясь о своей участи, но когда косарь ушел, он успокоился и вернулся назад. Мало-помалу он научился различать всякие звуки, людские голоса, звон колокольчика, стук колес, крики пахаря и ржанье лошадей.
Было лето; он прыгал в душистой траве, жирея и развивая на диво крепкие мускулы ног.
Но вот луг скосили, дни становились короче, ночи длиннее, пришла скучная осень. Лес не переставая скрипел, листья падали с деревьев, и роща была теперь далеко не так гостеприимна, как прежде. В лесной глуши все чаще и чаще раздавались выстрелы, лай собак и тревожный шум. Зайчик не понимал, что это значит, но чувствовал, что это что-то недоброе. Однажды мимо него, нюхая воздух и фыркая, пронесся какой-то зверь и побежал вдоль луга. Зайчик подумал, что пришла беда, и слушал, вытараща глаза и приготовившись бежать, но те кто-то прошли стороной и не вернулись больше. Он прижался к земле и остался на месте.
Однажды он был страшно поражен: он лизнул лапку и не узнал ее цвета: она стала гораздо светлее. Что это значит? Это что за шутки такие?
Вокруг все темнело, а зайчик становился все белей и белей. Он был в отчаянии; ему казалось, что кусты и деревья показывают на него пальцами, и он отыскивал себе самые темные уголки, чтобы спрятаться. А едва он выходил погулять, сороки начинали смеяться над ним, сойки гоготали над его головой, и ему становилось так страшно, что он поспешно прятался и проводил даже теплые ночи голодный в каком-нибудь темном убежище, боясь выйти на открытое место. Но отчаяние его не помогало, он все белел да белел.
Но вот однажды, когда ему захотелось во что бы то ни стало выйти из своей засады, его поразило радостное изумление: вся земля была белая и все вокруг стало неузнаваемо. Он пошел – и от ног его остались следы в снегу. Тогда он начал ходить взад и вперед, и всюду появлялись следы. Бежит направо – следы, налево – опять следы. Снег был всюду, и он с восторгом рыл его лапками и нюхал. Черная пожога была так же бела, как поле и луг, так же бела, как и он сам. Земля стала похожа на него.
Зима разбудила в нем новую бодрость. У него явилось непреодолимое желание скакать, бежать куда-нибудь далеко – все прямо, по снегу. Все нарушители его покоя исчезли. Не слышно было ни лая, ни человеческих голосов на хуторе; только слышался скрип полозьев, да треск журавца над колодцем. Вокруг лишь синицы, да они друзья, и тот дятел, который, сидя на дереве, прилежно долбит его, – тоже друг.
И вот в одну лунную ночь он устроил себе праздник: вкусно поужинал на паровом поле и принялся забавляться.
Его прельщал хуторок, и ему ужасно захотелось пройти через луг к забору. Он пошел. В заборе была щель; он пролез в нее, остановился среди поля и начал раздумывать.
Рискнуть разве и дойти до того теплого овина? Он пошел, втягивая в себя запах мякины. Все шло великолепно, как вдруг зайчик по ошибке наступил на сноп соломы, который так страшно затрещал, что он скакнул поспешно в сторону, опять в снег. На этот раз он не пошел дальше, но на следующую ночь он был храбрее и добрался до овина, стоящего между избой и конюшней. На дворе стояли сани и чан для воды. Он увидел наконец то, что ему так хотелось посмотреть, и довольный вернулся прежней дорогой через поле и луг в елки.
С этих пор он стал отправляться на хутор каждую ночь. Галопом, чтобы согреться, пробегал он расстояние между лесом и двором, весело прыгая по полю и лугу и играя со своей тенью.
Он проделал себе дорогу в сугробах и своими следами исчертил весь двор.
Но вот однажды, когда он, насторожив уши, ходил около конюшни, из черной двери избы вышло высокое белое привидение. Зайчик кинулся бежать что было духу, а сзади слышался крик и хлопанье в ладоши.
Была пороша. В облачке снеговой пыли несся он с горки по старой дороге домой – и вдруг, думая спрятаться, кинулся в снег... упал и умер: его задняя лапка застряла в железной западне. Слабый стон лишь эхом разнесся по опушке.
Разорвалось его хрупкое сердечко.
Смерть пришла так неожиданно, так быстро, что он не успел даже почувствовать весь ужас ее.
Он умер среди чудной, лунной ночи, а на утро маленький мальчик с хутора с торжеством понес его замерзшего домой.
