По горам и снегам у экватора
Автор: Б. Шеллендорф, 1928 г.
Стадо устало. Оно и без того было неспокойно, а вскоре после ухода в лес его стали тревожить люди из племени Тавета. Не находящие покоя великаны потянулись в самый отдаленный угол девственного леса, где между высокими стволами разрослись почти непроходимые для человека кустарники. Тут негромко, насколько это возможно для слонов, они до самых сумерек ломали ветки. Когда же взошла луна, стадо уже двигалось волнистой степью ниже озера Джала, лежащего у подножья северного склона Килиманджаро, чтобы добраться до более высокой горной области земли Ромбо.
На рассвете слоны находились у болотистой равнины, в зарослях громадного папоротника, и отдыхали стоя.
Если смотреть с большой высоты на заросли папоротника, отдельные кусты которого достигают трех метров и больше, то они похожи на зеленую лужайку, окаймленную густым, высоким лесом, а слоны кажутся чуть ли не крысами или мышами, снующими по лугу. Если же очутиться самому среди папоротника, то слонов не увидишь, а только услышишь их сопение, урчание газов в их внутренностях да хлюпающие, тяжелые шаги.
Кое-где в этой обширной заросли оставались открытые площадки и болотистые места. Тут, наверху, было довольно холодно, и темные тучи вскоре заслонили утреннее солнце. Стало темно, как будто приближалась ночь.
Около двенадцати слонов, большей частью самок различной величины, стояло на открытой болотистой лужайке, поворачивая во все стороны массивные темные головы и озабоченно оглядываясь.
Старый слон-самец стоял одиноко у нижнего входа в папоротниковую заросль, чтобы обеспечить отступление. Остальное стадо рассеялось частью поодиночке, частью небольшими группами. Вдруг пошел снег, сначала небольшой, потом все гуще и гуще.
Слоны стояли неподвижно, точно обсыпанные сахаром. Первые хлопья снега таяли, но на них падали все новые снежинки, образуя плотный покров. Удивительное зрелище представляли собою эти великаны тропических стран, засыпанные снегом, на фоне свежей зелени папоротников и тропического леса.
Мало-помалу все кругом побелело. Зеленые папоротники покрылись снежной пылью. Снег падал около получаса, затем стало светлее, солнце начало золотить вершины деревьев, и почти мгновенно растаял весь снег.
Ожили и слоны. Они отряхнулись, стали очищать хоботами друг у друга спины и головы и озабоченно засновали взад и вперед, трубя в тишине девственного леса. Стадо выстроилось в походном порядке и направилось в горы, вглубь леса. Шествие замыкал старый самец. Он немножко помедлил, потянул хоботом воздух и исчез среди сомкнувшегося за ним папоротника в том же направлении, как и стадо.
Стадо направилось к плоскогорью между двумя вершинами Килиманджаро, покрытым вечными ледниками кратером Кибо и более низким зубчатым Мавенци.
Первую остановку слоны сделали, спустя час, в густом кустарнике. Кустарник дал им любимый корм, а крупными белыми ягодами они могли полакомиться. На следующий день около полудня стадо длинной цепью потянулось через обнаженное плоскогорье, покрытое осколками скал и лавой. Кратер Кибо, казавшийся совсем близким, ослепительно блестел. Через некоторое время к слонам присоединилось подошедшее со стороны стадо оленебыков – голов около 300. Они пошли следом за стадом слонов, как будто бы так и полагалось, так что старый самец, почти все время несколько отстававший, шел окруженный ими. Эти крупные и тяжелые животные казались рядом с ним игрушками.
Наклонив громадную голову, он добродушно потрогал своим морщинистым от старости хоботом спину шедшей впереди него самки-антилопы. Взвившись на дыбы, как лошадь, желающая сбросить седока, она, играя, брыкнула, сделала легкий прыжок вперед и смешалась с другими антилопами. Слон, не смущаясь, продолжал свой путь. Он подвигал своими громадными ушами, испустил глухой звук и попытался возобновить игру с ближайшей антилопой. Но вдруг впереди все остановились. Вокруг вожака образовалось плотное кольцо слонов, остальные бродили по открытой каменистой площадке. Они тревожно нюхали воздух, вытянув поднятые хоботы горизонтально. Антилопы взобрались на длинный, плоский гребень лавы и, повернув носы против ветра, осматривались кругом, а старый самец, выполняя свои обязанности, обернулся назад; и внимательно прислушался.
Ветер дул из степи с юго-запада на северо-восток, следовательно навстречу животным, и донес до них легкий запах человека. Через минуту воздух снова стал чист. Слоны, однако, не успокоились. Они тревожно похлопывали ушами и втягивали воздух. Но антилопа-вожак спустилась с возвышения и, прислушиваясь, медленно пошла прежней тропой, а следом за нею двинулось и все стадо антилоп. Теперь и слоны решились присоединиться к своим спутникам. Вскоре животные были уже по ту сторону перевала и направились по юго-западному склону Килиманджаро к лесам, спускавшимся к местности Кибонгото.
Слоны хотели остаться в лесу, так как тут было вдоволь всего: долина, заросшая высокой осокой, глубокие лужи, вкусные белые ягоды; к тому же тут и днем не было слишком жарко, а ночью не слишком холодно, и в эти места почти не заходили люди.
А оленебыков привлекала горячая степь. Так разошлись пути животных, столь различных, но живущих в мире; они были полезны друг другу, пока были вместе.
Пять самых сильных слонов стояли группой, зорко следя за долиной. В эту жаркую полуденную пору ветра совсем нет, или он ежеминутно меняет направление. Для слонов это самое опасное время.
Туземцы племени Ватшагга из земли Кибонгото, скитавшиеся в поисках меда, случайно натолкнулись на свежепроложенную стадом тропу, неподалеку от лощины, а на расстоянии получаса ходьбы оттуда раскинул свой охотничий лагерь европеец, намеревавшийся поохотиться на буйволов. Четыре ватшагга улеглись у тропы, а пятый поспешил к европейцу сообщить о свежих слоновых следах. И два часа спустя, когда стадо, ничего не предчувствуя, расположилось в долине, европеец с проводником подкрались по тропе на каменистом склоне.
Охотники, выйдя на опушку леса, увидели внизу, в высокой осоке, пять больших слонов. Слоны хлопали ушами, испускали легкое сопение, а слегка согнутые хоботы их беспокойно двигались над осокой. Других слонов не было видно, так как лощина делала крутой поворот.
Людям были видны лишь серые спины, уши да хоботы, и трудно было установить, у которого из слонов самые большие бивни.
Но вот подул легкий ветерок, человеческий запах донесся до слонов.
Старый слон, проникнутый чувством ответственности, обернулся, поднял вверх голову и хобот и показал свои бивни.
В тот же миг он услышал треск, почувствовал колющую боль в правом виске, испустил резкий, тревожный, протяжный звук, пошатнулся и упал на колени, так что концы его бивней вошли в землю; его хобот извивался змеей в предсмертной судороге. Еще один глубокий трубный звук, точно отдаленный гром или подземный удар, – и величавый темный великан лесов застыл словно каменный. Он умер с открытыми глазами и лежал так, как будто прилег отдохнуть.
Остальные четыре слона бросились к стаду, и через несколько минут во всей долине не осталось ни одного слона.
Стадо снова пустилось в путь – на этот раз к горе Лонгидду с ее непроходимыми лесами. Но и тут оно не нашло покоя.
Не случайно слоны живут преимущественно в таких местностях, где редко бывают люди и другие животные. Зрение у них не очень острое, но зато обоняние является главным их средствам самозащиты, и поэтому эти великаны чувствуют себя в большей безопасности в лесу или в густом кустарнике. А так как человек, несмотря на свою зоркость, не может проникнуть взором сквозь густой кустарник, то слоны, живя большей частью в чаще, совершенно не пользуются своим зрением.
Когда стадо приблизилось к выходу из леса, самка-вожак остановилась в темном лесу, пока остальные слоны подходили в беспорядке к опушке, резко отделявшейся от волнистой открытой степи. Затем слониха, а с него старший из оставшихся самцов осторожно вышли в открытую степь и стали осматривать окрестности. Слониха снова пошла вперед, а самец вошел в лес, собрал стадо и последним покинул темное убежище.
Вся широкая равнина у Нгаре-Наеробби – так местные жители называют эти непроходимые болота – усеяна бесчисленными, большими и малыми, совсем голыми холмами.
В это время года небо почти постоянно покрыто сплошной пеленой облаков и туч, так что с трудом можно определить положение солнца. Окрестности были необычайно унылы и мрачны. Это впечатление усиливается благодаря узким полосам темных лесов, которые тянутся грядами вдоль ручьев и речек, лучеобразно стекающих с Килиманджаро. Две из этих речек почти всегда полны водой, холодной, как лед, тогда как остальные пересыхают и наполняются водой лишь в дождливое время года.
Слоны потянулись среди голых холмов, озабоченно, почти неслышно и торопливо, так как их нагонял неприятный ветер. Им не приходилось задумываться о дороге – они шли тропой, в течение столетий вытоптанной слонами.
С обеих сторон длинными рядами стояли гну и встречали толстокожих своим жалобным криком, затем мотали головами и продолжали щипать траву. Попадались стадами зебры.
Миновав последние, все понижающиеся холмы, тропа выбежала к степи и сразу повернула к западу, по направлению к Лонгидду.
Спустя час стадо добралось до местности, заросшей кустарником. Здесь видны были и целые чащи агав. Стаи жирафов бродили среди зарослей. Антилопы – серые с белыми подпалинами или черные со светлыми кольцами на ногах, с пушистыми хвостами и длинными острыми ушами – стояли, рассыпавшись по опушке леса.
Наступил вечер. И когда солнце выглянуло возле самого Лонгидду в узкую щель голубого неба, открывшуюся под темным сводом, и залило всю местность красно-золотистым светом, оно так ослепило слонов, что они заморгали, и слезы побежали у них из глаз. В это время с песчаной площадки сбежали с громким ревом и фырканьем два вспугнутых слонами носорога.
При других обстоятельствах слоны погнались бы за ними: они не любят носорогов. Но сегодня у них не было для этого ни времени, ни охоты.
