Полосатый лорд джунглей
Рассказ из жизни индийских лесов.
Автор: А. Хублон
Кэстон натянул повод и, склонив голову набок, стал прислушиваться. Он ехал шагом и задремал, но вкруг сквозь дрёму ухо его уловило знакомый звук – звук, покрывающий все неясные шорохи лесной жизни. Он насторожился. Звук повторился, и он его узнал. То был тревожный свисток: его звали. Пришпорив коня, он рысью поехал вперед. Через десять минут он уже остановил своего коня рядом с лошадью солдата-кавалериста – совара, как их зовут в Индии.
Посреди дороги стояли две телеги, запряженные буйволами; погонщики с угрюмым, испуганным видом сидели на краю дороги, и никакие угрозы и крики совара, – тоже туземца, как и они, – не могли вывести их из состояния полного бездействия и апатии.
– Джафир-Хан, в чем дело? Разве они не знают, что буйволы впряжены не для того, чтобы стоять на дороге, а чтобы тащить телеги?!
Кэстон получил отпуск на два месяца и ехал к своему приятелю лесничему. Весь свой багаж он на двух телегах выслал заранее вперед и думал, что в данное время багаж уже на месте, как вдруг он настигает его на полпути.
Совар выпрямился и отдал честь Кэстону.
– Саиб, – ответил он, – саиб, хорошо, если бы саиб лесничий лишил на год этих бездельников права на лесные пастбища. Они не желают двинуться с места, потому что какой-то дурак из джунглей сказал им, будто там, впереди огромный тигр-людоед. И эти трусы боятся, хотя с ними я, и у меня ружье.
– Ну, и пусть бы съел их тигр! Да и то, по-моему, сильно должен проголодаться тигр, чтобы приняться за такое блюдо, – рассердился Кэстон. – Эй, вы, слушайте! Марш вперед! И чтобы к закату солнца были у дома саиба лесничего. Но ради ваших жен и детей я сам поеду с вами и буду защищать вас в пути.
– О... – жалобно застонал один из погонщиков. – Если у саиба нет ружья, даже саиб не остановит тигра.
– Безумцы! У Джафир-Хана есть ружье, и он, как хороший солдат, умеет стрелять. Да и у меня есть вот это маленькое ружье, – и Кэстон показал им свой револьвер. – Этого больше чем достаточно для старой драной кошки джунглей. Ну, вперед!
С причитаниями и стонами люди двинулись с места, и через час езды показался впереди домик лесничего, расположенный на пригорке, милях в двух от них.
Кэстон был страстный охотник. Встретив однажды Хепберна, помощника лесного инспектора, к которому он теперь направлялся, Кэстон с ним разговорился и очень подружился. Поэтому, когда тот его пригласил к себе в лес, он охотно принял предложение.
Дом Хэпберна стоял среди холмов Центральной Индии, в двух днях верховой езды от конечной почтовой станции, лежавшей в сорока милях от железной дороги. Глушь была здесь страшная, никто кроме лесничих так далеко в лес не забирался, и дичи, по словам Хэпберна, было очень много.
– Ну, а теперь я поеду вперед, – сказал Кэстон. – Теперь вы можете дотащиться и без меня. Вы сами понимаете, что обратно вам теперь ехать невыгодно, ибо назад дальше, чем до дома саиба лесничего, и тигру больше времени вас подстеречь. С вами останется Джафир-Хан.
Доводы Кэстона оказались столь очевидными, что были сразу поняты погонщиками. Они кричали, дергали за хвост своих несчастных буйволов, погоняя их, и вообще приложили все старания к тому, чтобы поскорее добраться до цели путешествия.
Минут через пятнадцать Кэстон подъехал к воротам изгороди, окружавшей усадьбу и контору Хэпберна. Его поразили тишина и полное безлюдье, царившее во дворе. Окна дома были закрыты наглухо ставнями, хотя уже вечерело и жар спал; да и никогда здесь, в лесу не бывает так жарко, даже в самое теплое время года, чтобы нужно было прятаться за ставни.
Кэстон подумал, что Хэпберн был куда-нибудь вызван по делам службы, а в его отсутствии слуги его, очевидно, лентяйничали. Он решил захватить их врасплох. Но его ждал большой сюрприз. Дорога вела вокруг дома, и когда он обогнул его угол, то сразу понял, почему вся усадьба как бы вымерла.
На веранде, прислонившись к стене дома, сидел огромный великолепный тигр.
Лошадь Кэстона остановилась, как вкопанная, а рука его инстинктивно сжала рукоятку револьвера. И человек и лошадь не спускали глаз с полосатого хищника, спокойно сидевшего в каких-нибудь пяти шагах от них.
Тигр повернул голову, оскалил зубы, зарычал, но не двинулся с места и, казалось, глядел мимо всадника, куда-то в глушь леса. Но едва уловимая игра мускулов под его гладкой шерстью показывала, что незаметно он тоже приготовился к действию на случай нужды. Кэстон видел, что в любой момент тигр может прыгнуть на него, и тут он возблагодарил судьбу за то, что в свое время настолько натренировался в стрельбе из револьвера, что мог соперничать в быстроте и верности стрельбы с настоящими ковбоями. Он не шевелился, боясь рассердить зверя, и только думал о том, будет ли он в состоянии так быстро выхватить из кобуры револьвер, чтобы выстрелить в тигра в момент прыжка.
Но ему не пришлось испытать свою ловкость.
Зверь, видимо, колебался. Перед ним были сытая лошадка и человек, главное – человек, которого ему так хотелось, потому что он был людоедом. Но человек этот был саиб, а из опыта своего он уже знал, что с белыми саибами шутки плохи. И вот он вскочил, как может вскочить только большая кошка, чующая за собой погоню, но так же быстро выхватил и человек свое оружие. Когда револьвер был уже вынут из кобуры, Кэстон увидел, что тигр не нападал, а убегал от него. Тигр стрелою пролетел над изгородью и скрылся в чаще леса. Кэстон поглядел вслед, но стрелять не стал.
«Мы еще с тобою встретимся, старый бродяга. Нельзя так безнаказанно поедать людей. Жаль, что сейчас не было у меня ружья», – подумал он.
Кэстон стал звать людей, но никто не показывался, пока он не крикнул, что тигр убежал. Тогда осторожно приоткрылись ставни одного окна, и из-за них выглянуло круглое, полное лицо в больших золотых очках; на голове красовалась вышитая золотом шапочка набекрень.
Кэстон несколько удивился, когда увидел выражение лица этого человека, – он был скорее рассержен, чем испуган.
– Скажите, саиб, неужели вы убили Полосатого Лорда? – спросил он.
– Нет, можете успокоиться, он сам поспешно удалился, – ответил Кэстон. – Но где же саиб Хэпберн, и кто вы такой?
Круглый человек облегченно вздохнул и поправил у себя на голове золотую, шапочку. Он открыл ставни, и Кэстон увидел перед собой жирного, толстого бенгальца в разорванной одежде. Низко кланяясь, бенгалец сообщил Кэстону, что саиб Хэпберн должен был уехать, по делам службы, а что он сам – Бишен-Дасс, писарь саиба помощника инспектора.
– Саиб Хэпберн оставил письмо для Кэстон-саиба, лейтенанта 50-го Деканского полка. Не вы ли это?
Кэстон взял письмо. Оно гласило:
«Дорогой Кэстон, очень досадно, что мне приходится ехать в Мелдана. Меня вызывает наш старичок. Вернусь домой дней через десять. Устраивайтесь у меня, пожалуйста, как у себя дома. Если что-нибудь будет нужно, спросите у Бишен-Дасс, – для бенгальца он не так уж плох. Кстати, мы для вас приберегли тигра, настоящего королевского тигра, а не пантеру! За много лет это первый экземпляр в нашей стороне. Позабавьтесь с ним до моего приезда».
Прочтя письмо, Кэстон обратился к Бишен-Дассу:
– Хэпберн-саиб пишет, что вы мне будете служить, как ему.
Бишен-Дасс так низко поклонился, что очки его съехали на кончик носа.
– Первым делом расскажите мне о тигре.
– Саиб, я был занят делами, когда к нам прибежал рабочий и сказал, что видел у нашего колодца тигра. Мне уже о нем говорили, и я знал, что он обычно поджидает свои жертвы у дверей хижины и потом утаскивает в лес, где на свободе поедает их. Я созвал всех слуг в дом и запер окна и двери.
– И что же, зверь не пытался ворваться в дом?
– Нет, саиб, он просто уселся на веранде и время от времени вставал и обходил вокруг дома. А мы сидели и ждали, по приказу Хэпберн-саиба, вашего приезда. Но, с вашего разрешения, саиб, я отомщу этому Полосатому Лорду! – с неожиданной злобой, вдруг нахлынувшей на него, воскликнул Бишен-Дасс. – Из-за него надо мною смеялись мои же подчиненные, я этого ему никогда не прощу! Я его поймаю и тогда уже сам вволю посмеюсь над ним.
– Дело нелегкое – поймать тигра. Лучше предоставьте мне застрелить его. Но почему же над вами смеялись, Дасс? – спросил Кэстон.
Вместо него ответила женщина-туземка, державшая на руках ребенка и стоявшая в стороне.
– О, если бы не он, я не держала бы уже своего малютку на руках!
– Все это пустяки, саиб, – перебил ее Бишен-Дасс. – Но люди смеялись надо мною, когда я бежал со всех ног, а платье мое зацепилось за дверь и порвалось. Малыш отстал от матери, и мне пришлось бежать с ним, а Полосатый Лорд гнался за нами по пятам. Я успел захлопнуть за собою дверь прежде, чем он схватил нас. Но застрявший в двери кусок моего платья он изорвал на мелкие клочки. Я еле отдышался, а люди смеялись надо мною.
Мнение Кэстона о душевных качествах Дасса сразу изменилось к лучшему.
– Когда они смеялись над вами, вы их не спросили, почему они вам не помогли спасти ребенка? Небось, побоялись. А вы, Бишен-Дасс, храбрец. Я расскажу об этом саибу Хэпберну. А теперь, дайте-ка мне горячего чаю.
И с этими словами Кэстон вошел в дом. Каково же было его изумление, когда первое, что он увидел, были ружье и ящик с патронами. Он вопросительно посмотрел на Дасса, но при виде ружья бенгалец задрожал и побледнел.
– О, саиб, это ужасная штука – ружье! Я ее очень боюсь... Я раз попробовал выстрелить, и она так меня ударила...
И он ушел в кухню. А Кэстон стал размышлять о странном характере этих бенгальцев. С риском для жизни спасти ребенка – и дрожать при одном взгляде на ружье; иметь в руках охотничье ружье – и не выстрелить в спокойно сидящего в двух шагах от вас тигра из-за пустого страха прикоснуться к «огнедышащей палке».
На рассвете следующего дня Джафир-Хан разбудил Кэстона, говоря, что только что прибежал из джунглей туземец и сообщил, что ночью тигр разорвал лесного сторожа. Сторожка, по его словам, была милях в трех-четырех от усадьбы. Вид белого саиба, казалось, больше пугал туземца, чем сам Полосатый Лорд, и он путался в словах. Еще больше смутился и затрепетал он, когда вышедший из своей хижины очень легко одетый толстяк Бишен-Дасс что-то сказал ему на местном наречии.
– Полосатый Лорд совершил свое новое убийство в местечке Борна, – сообщил Дасс. – Это совсем близко от нас.
– Тем лучше, – отозвался Кэстон. – Как только взойдет солнце, мы будем на месте. Пусть приготовятся к охоте.
Он отдал кое-какие приказания, но вид туземца не внушал ему доверия.
– А не перепутает он, не забудет, что надо? – спросил он Дасса.
Дасс уверил его, что хотя бенгальцы – народ и недалекий, но что этот как будто понял, что от него требуют.
Все пошли одеваться и готовиться к охоте. Никто не медлил, но раньше всех был готов Бишен-Дасс, и когда Кэстон вышел на веранду, тот уже в полном одеянии стоял у своей хижинки и отдавал приказания какому-то человеку – очевидно, леснику. Получив, распоряжения, последний повернулся и быстро скрылся в лесу. Вслед за ним Дасс позвал другого и дал ему какую-то записку и кошелек с деньгами. Второй туземец с той же поспешностью исчез за деревьями.
Кэстон окликнул Бишен-Дасса. Тот испуганно, как пойманный, обернулся и, кланяясь и приседая, стал извиняться.
– Все служебные дела, саиб.
– Да времени вы не теряйте, Дасс.
– Нельзя упускать и минуты, – улыбаясь сказал Дасс и скрылся в хижине.
Уже через полчаса Кэстон и Джафир-Хан доскакали до Бориа, но оказалось, что никаких приготовлений к охоте не было сделано.
– Я так и знал, что этот глупец все дело испортит, – недовольно пробурчал Кэстон. – Джафир-Хан, приведи сюда сельского старосту.
Через несколько минут солдат привел седого, ветхого старикашку – потэля села Бориа.
– Ну что же, где загонщики для охоты? – спросил Кэстон.
Старик поклонился до земли.
– Все люди моего села к вашим услугам. На кого хочет охотиться ваша милость? Дичи у нас в лесу не перечесть. Много, кабанов, они столько беды натворили у нас на полях... А недавно к нам забрел и медведь...
– Нет, потэль Джи, – смеясь остановил его красноречие Кэстон, – и дичь, и медведь подождут еще меня. Сегодня я хочу поискать кое-что покрупнее – тигра, который сегодня унес у вас лесного сторожа.
Крайнее изумление выразилось на лице старика.
– Какого сторожа, саиб? Какой тигр? Вот уже тридцать дней как у нас не слышно: ничего о тигре. После буйвола Рамсарама тигр никого не уносил. Зачем нам лгать вашей милости?
Все окружавшие их туземцы утвердительно закивали головами. Кэстон понял, что бесполезно настаивать и продолжать вопросы. Было ясно: или ему рассказал басню прибежавший ночью человек или же сейчас по непонятным для него причинам от него скрывают истину.
– Пусть здесь у вас тигра и нет, но я все равно буду охотиться, и мне нужны загонщики. Созывай, старик, своих людей. А мы с Джафиром пока покатаемся по полям и лесам.
Обогнув деревню, они увидели перед собою большое поле и посреди этого поля полуразрушенную сторожку. На земле следов тигра найти не было никакой возможности, так как, очевидно, незадолго до их приезда по полю не раз прогнали взад и вперед все стадо деревни. Разгадку могла дать только сама сторожевая будка.
Хитрость туземцев развеселила Кэстона.
– Что ты на это скажешь, Джафир-Хан?
Джафир тоже улыбнулся.
– Вы сами видите, саиб, что будка только что сломана, на дереве видны следы крови, да и на земле около нее – тоже, там, куда копыта скота не могли ступить. Дело совершенно ясное, а они лгут нам. Надо заставить их говорить.
Но все попытки в этом направлении оказались напрасными. Потэль Джи лгал, не запинаясь: сторожку сломал сегодня сам сторож Рампа и поранил себя при этом, поэтому на досках кровь. Старик даже просил Кэстона посмотреть рану Рамиа и сказать, что надо с ней делать. Но Кэстон отказался. Он приказал начинать охоту.
Действительно, лес изобиловал дичью, но ни вепрь, ни медведь не могли утешить Кэстона. Убив их, Кэстон прекратил охоту, к великому огорчению всей деревни, надеявшейся получить обильный запас мяса. Но охотник не был милостив к потэлю Джи и его родичам, и уже в двенадцать часов все поехали домой.
Как только они выехали из деревни, Кэстон сказал Джафир-Хану:
– Знаешь что, Джафир? Если мы хотим убить тигра, нам, мне кажется, придется его самим выследить. Они охраняют его, как божество.
– Да, но вам, саиб, придется посидеть дома, пока я, переодевшись туземцем, буду разведывать в соседних деревнях. Если туземцы узнают вас, – белого всякий узнает, как бы он ни оделся, – весь труд пропадет, и мы ничего не выпытаем у них.
Кэстон не мог не согласиться с Джафиром и остался в усадьбе. От Хэпберна пришло письмо. «Старичок», то есть инспектор, задерживал его еще на несколько дней, и Кэстону предстояло, таким образом, развлекаться самому, как ему только было угодно. В течение нескольких дней он охотился на мелкую дичь у самой усадьбы. Бишен-Дасс был незаменим: если он сам боялся дотронуться до ружья, то Кэстону он старался предоставить возможно больше случаев для стрельбы. В отсутствие Хэпберна Бишен-Дасс был всемогущим господином усадьбы. Он всем снабжал саиба, но особенно зорко следил за тем, чтобы жители джунглей не попадались на глаза Кэстону.
Наконец на шестой день утром туземец принес Кэстону записку от Джафир-Хана, написанную по-индустански. После обычного ряда приветствий он писал следующее:
«Да будет известно вашей милости, что я нашел тигра и слежу за ним. После случая в Бориа он людей не уносил, но сегодня ночью он зарезал прекрасного самбура и съел только немного. Он, наверное, вернется, и, если ваша милость поспешит, мы его захватим. Посланный вас проведет. Это в десяти милях от усадьбы».
Не медля ни минуты, Кэстон отправился к указанному месту, Джафир-Хан встретил его словами:
– В тот самый час, когда саиб вышел из дому, чтобы идти сюда, этот хищник убил маленькую девочку. Он вытащил ее из хижины на краю села и унес в лес. Я знаю, где он должен быть. Но я не созывал загонщиков, ибо они не знают, кто я и зачем я здесь, а я не хотел давать им времени для раздумий и лишней болтовни. Если саиб неожиданно спросит их о случившемся, они не успеют придумать новых басен и скажут правду.
Но тут Джафир ошибался. К величайшему негодованию Кэстона, жители деревни отвечали, что ничего не знают о тигре, что они всегда готовы служить саибу, что слуга саиба Хэпберна Бишен-Дасс велел им исполнять желания саиба.
– Но ведь я же сам видел следы крови, видел хижину, из которой тигр унес девочку! – воскликнул Джафир-Хан.
Но старшина деревни отрицательно покачал головой и вызвал вперед родителей девочки. Они смотрели на Кэстона и солдата исподлобья и, казалось, даже не понимали, что такое вообще тигр. Вокруг их хижины вся земля была взрыта копытами стада, как в Бориа около сторожки.
Делать было нечего. Заставить упрямых бенгальцев заговорить не было никакой возможности. Пробродив безрезультатно весь день по окрестным лесам, рассерженные и хмурые возвращались Кэстон и Джафир в сумерки домой.
– Саиб, – прервал молчание совар, – с вашего разрешения, я вернусь в ту деревню. Я добьюсь своего и увижу-таки то, что они, очевидно, скрывают.
– Но я же знаю, что ты не лгун, Джафир-Хан.
Кэстон чувствовал себя тоже оскорбленным и поэтому не мог не отпустить Джафир-Хана. Он вернулся домой поздно. Было темно, и, проходя по веранде, он больно стукнулся ногой обо что-то твердое и тяжелое. Он зажег спичку и увидел перед собою ящик и на ящике адрес: «Мистеру Бишен-Дассу». Ящик был послан из Бомбея одной крупной писчебумажной фирмой.
«Что может этот Дасс закупать ящиками в писчебумажном магазине? И что у этого назойливого человека за манера бросать на дороге свои вещи?» – подумал Кэстон. Нога сильно болела, и он был не в духе.
На следующее утро Дасс приветствовал его словами:
– Ну как, саиб, удалось вам выследить Полосатого Лорда?
Ответ Кэстона звучал очень крепко.
– Саиб, вы не в рубашке родились, – сказал посмеиваясь Бишен-Дасс. – Суеверные люди думают, что тигр – священный дух. Я хотел еще сказать саибу, что люди мои выследили огромного медведя, и я сделал все приготовления к охоте на него.
Действительно, охота была обставлена как нельзя лучше, и Кэстон застрелил медведя. Весь день Дасс отсутствовал. Вечером, когда Кэстон сидел на веранде, из лесу вышел Джафир-Хан. У него был вид усталый, запыленный, но он был весел и едва сдерживал улыбку. Он подошел к дому и спросил, дома ли Дасс. Получив от Кэстона отрицательный ответ, он попросил его сойти с веранды.
– Здесь у стен есть уши, – сказал он, – а мне вам нужно кое-что сообщить по секрету, саиб.
Отойдя от дома на несколько шагов, и осмотревшись, нет ли кого, кто бы мог его слышать, он шепотом сказал:
– Сегодня ночью в той деревне хоронили девочку, которую утащил в лес тигр. Они ее тело нашли и, напустив стадо буйволов, прогнали тигра вглубь леса до вашего прихода.
– Ну что за глупцы эти люди! Они не хотят убить его и подвергаются постоянной опасности быть им съеденными.
– Что же им делать? Вы только послушайте.
И он быстро и оживленно начал рассказывать что-то Кэстону на ухо. Кэстон громко рассмеялся.
– Вот так штука! Ну, много мы с тобой, Джафир, охотились и много всего пересмотрели, но такой смешной истории, кажется, еще не бывало. Неужели же мне продолжать сидеть дома и делать вид, что я ничего не подозреваю?
– Пусть будет так – так вернее мы его поймаем.
Последующие дни Бишен-Дасс тоже пропадал с утра до вечера. Возвращаясь, он объяснял свои отлучки срочными служебными делами. Однажды вечером Джафир-Хан вновь отозвал Кэстона в сторону.
– Все готово. Тигр опять бродит тут по соседству. Ночь будет лунная, и сегодня, может быть, все придет к концу. Приманка уже на месте, жирная, хорошая приманка, промаха не может быть. Но согласитесь ли вы, саиб, провести ночь на ветке дерева?
– Не одну ночь на своем веку просиживал я на ветке, Джафир, поджидая свою жертву. Далеко это отсюда?
– Не дальше восьми миль, саиб.
Непонятно, почему этот прекрасный тигр во цвете сил своих, шутя могущий убить буйвола, специализировался на ловле людей. Может быть, какой-нибудь человек ранил его в ранней молодости, и он возненавидел после этого весь род людской и мстил ему по-своему. И по своему он был тогда прав. Каковы бы ни были причины его действий, одно было известно: он продолжал совершать свои злодеяния и похищал из хижин и сторожек одного за другим упрямых бенгальцев.
Однажды ночью в поисках за свежим человеческим мясом Полосатый Лорд проходил мимо одной, хорошо известной ему деревушки. За чертой деревенской ограды стояла только одна покинутая хижина, но на этот раз его тонкое обоняние уловило приятный запах, исходящий из нее, – он не мог ошибиться: пахло человеком. В хижине, несомненно, кто-то был. До этого момента тигр шел своей красивой, гордой поступью, открыто и спокойно шел он по лесу, как кошка по саду, но тут он сейчас же съежился, припал к земле и стал невидим.
Чем ближе он подкрадывался к хижине, тем яснее он различал запах человека, и не белого, а желтого человека. Но не было ли тут спрятано и железо? Осторожность – прежде всего. Бесшумно подползал он все ближе и ближе к двери хижины и наконец подполз к самой ее стене и обнюхал ее порог. Теперь он был уверен, что в хижине был только человек – ни стали, ни железа здесь не было. Дело было верное, в его вкусе. Он осторожно просунул голову в дверь, чтобы увидеть свою жертву. Да, в хижине сидел человек, жирный, толстый желтый человек, наполовину спрятанный за что-то, похожее на белые шторы. Ну, они ему не могли помешать. И прицелившись, тигр прыгнул...
Все хищники бросаются бесшумно на свои жертвы, но если прыжок им не удается, они громко выражают свое негодование. В данном случае тигру было отчего рассердиться. Шторы оказались более плотными, чем он ожидал: то была частая перегородка из гибких и крепких бамбуковых прутьев, наглухо вделанных в крышу и пол хижины; они образовали вокруг него клетку, из которой он не мог вырваться. И еще в этой сетке была одна особенность: чем больше он бросался на ее прутья, тем больше обрывался и прилипал, а белая обшивка стен клетки прилипала к его лапам, бедрам, морде, и он остановился, чтобы смахнуть с себя эту надоедливую белую штуку. Но снимая один кусок с глаз, он оставлял на них другой – с лапы. Он стал тереться головой об пол и этим еще ухудшил свое положение, – целая груда шуршащей липкой бумаги пристала к его голове и совершенно ослепила его на один глаз. Воя от ярости и страха перед неведомым, тигр стал царапать себе голову обеими передними лапами, но существенным следствием этого было лишь то, что он заклеил себе и второй глаз. Единственным желанием у него теперь стало – спастись, бежать – и будь что будет с этим злостным желтым человеком, тигру было теперь не до него. Он стал бросаться на стены, но, не видя ничего, не мог сначала найти дверей, захлопнувшихся за ним, как только он прыгнул в хижину. При каждом прыжке он ударялся головой о твердые стены и, оглушенный, падал на пол, собирая на себя все больше и больше липкой бумаги. А сверху кто-то сыпал на него все новые и новые тучи белых клейких листков. Враг его был хитер и хорошо устроил западню, но он слишком понадеялся на крепость ветхой двери хижины. Когда ослепленный зверь случайно бросился на нее, она не выдержала силы удара и распалась в щепки, а тигр кубарем, в вихре белых, листков, вылетел наружу.
Шагах в двадцати от хижины, на дереве сидели Кэстон и Джафир-Хан. Они слышали возню внутри хижины, а затем увидели и странную живую бомбу, вырвавшуюся из двери на лунный свет. Несколько секунд этот белый ком оставался неподвижным, но потом вскочил и бросился бежать прямо к тому дереву, на котором они сидели. Несчастный ослепленный зверь со всего размаху ударился о ствол дерева прямо головой. Сотрясение было слишком сильно даже и для крепкой головы тигра, и, оглушенный, он повалился на землю.
– Стреляйте, саиб! – воскликнул Джафир. – Все равно этот толстяк упустил своего врага, и поделом ему!
– Это правда. Но я не могу стрелять в тигра, когда он в бумажном пакете и совершенно беззащитен. Да потом я и промахнуться, могу от смеха, ты посмотри только... – ответил Кэстон.
На крыше хижины появилась какая-то толстая белая фигура и свистнула. Сейчас же из-за деревенской ограды выскочили: черные фигуры и стали осторожно приближаться к лежащему на земле тигру. Зверь начинал уже приходить в себя и пробовал подняться, Но черные фигуры поспешили накинуть на него сетку и, когда он встал на ноги, затянули ее крепкими веревками.
Рыча и воя от боли и ярости, тигр стал жестоко отбиваться от веревок, но как только какая-нибудь из его лап проскакивала наружу, люди набрасывали на нее петлю, и скоро бедное животное оказалось совершенно беспомощным.
Кэстону и смешно было, что Бишен-Дасс поймал живьем тигра клеем и бумагой, и досадно.
– Хотя вы и хитро все обдумали, Дасс, но как же вам не стыдно: из-за вашей прихоти погибло несколько человек. Если бы не вы – я давно бы его убил. Ведь по вашему приказу молчали несчастные туземцы.
– Но подумайте, как должно быть стыдно этому тигру, что его не саиб поймал, а я, и ничем другим как бумагой и клеем. Какой для него позор! Из-за него надо мной смеялись, но теперь я отомстил. Долго только пришлось ждать, пока не прислали мне тот ящик с клеем, о который вы так больно ушиблись в тот вечер. Помните, саиб?
– Что же вы думаете с ним дальше делать? – спросил Кэстон.
– Извещу дирекцию Зоологического сада в Калькутте. Пусть пришлют клетку для него, а для меня – немного рупий. А пока мы его спустим через крышу в хижину, и он посидит там до их приезда.
Так оно и было. Однажды, когда Кэстон проезжал Калькутту, он зашел в Зоологический сад посмотреть на плененного Полосатого Лорда, как его назвал Бишен-Дасс. Великолепный зверь сидел в клетке, а сторож стоял около него и рассказывал публике хорошо известную Кэстону историю о том, каким странным образом попался этот тигр людям в руки.
Комментарии ()