Пташки-сиротки
Автор: Клавдия Лукашевич, 1909 г.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава V
Глава I
– Ах, как чудно, как хорошо в нашей роще! – говорила маленькая Леля, собирая цветы.
Вечерело. Солнце медленно заходило за лес. В воздухе пахло молодой березкой, цветами. Было привольно, весело. Леля переходила с одного места на другое, весело распевая свою любимую песенку.
– Вот что, – прервала она вдруг свою песню, – сплету я маме большой, красивый венок.
И, не долго думая, она уселась в густую траву, притихла и занялась работой. Венок был скоро готов. Девочка на цыпочках подкралась к молодой женщине, которая сидела под деревом и читала книгу, тихонько накинула ей на голову венок и звонко рассмеялась.
– Шалунья ты, ужасная шалунья, – ласково проговорила мать, поймав малютку за платье.
– Какая ты красавица у меня, мамочка! – болтала Леля, украшая голову матери цветами, – точно царица какая!..
Неугомонная девочка крепко поцеловала маму, побежала от нее и снова скрылась в густой траве; ее розовое платьице мелькало то там, то сям, а веселая песенка раздавалась без умолку.
– Мамочка, мама, поди сюда скорее! – вдруг громко закричала Леля, – скорее... скорее!..
Голос малютки испуганно дрожал. Она стояла нагнувшись под деревом и внимательно на что-то смотрела. Мать поспешила на крик девочки.
– Смотри, какой-то зверь! Шевелится, бежит из куста в другой, пищит… Я боюсь взять его, – тревожно сообщала Леля.
– Экая ты, крошка, трусиха! Какой же это зверь... Маленький, бедный птенчик, который не умеет еще летать; он верно выпал из гнезда.
– Ах ты, бедный, бедный!.. Маленький... голенький... – заглядывала Леля в руку матери, где копошился крошечный птенчик и раскрывал свой клюв. – Он кушать верно хочет. Что теперь делать с ним, мамочка? – печально говорила малютка. – Ах ты, бедный, маленький птенчик; скучно, я знаю, тебе без мамы. Что нам теперь делать с ним? – И Леля задумчиво качала головой.
– Не горюй, Лелечка, скоро придет сюда папа, тогда мы попросим его взлезть на дерево и положить птенчика в гнездо.
– Вот как ты отлично придумала, мамочка! – радостно воскликнула девочка. – Это будет очень хорошо. Иди, читай себе, а я пока поберегу его.
Леля села под деревом, взяла в руки птенчика, грела его своим дыханием и тихо приговаривала:
– Не скучай, милый: скоро придет мой папа, он тебя положит к мамочке твоей, она тебе кушать даст.
Птенчик тихо лежал на руке девочки; он открывал и закрывал свои темные глазки, попискивал, верно просил есть.
Вскоре Леля заметила, что по дорожке вдали показался ее папа. Осторожно, чтобы не потревожить птенчика, встала девочка и пошла ему навстречу.
– Смотри, папа, кто у меня, – говорила она еще издали, протягивая руку. – Бедный птенчик, он упал из гнезда. Положи его, папочка, туда скорее.
– Давай, моя милая, твоего найденыша, я положу его, – согласился папа. – А знаешь, какая это птичка? Это маленькая малиновка.
Леля побежала к тому дереву, где нашла птенца. Ловко взлез ее папа на дерево и положил птичку в гнездо.
– Подожди, папа, не слезай. Скажи мне сперва, рада его мама? Дала она ему поесть? – спрашивала девочка, подняв голову.
– Тут еще три птенчика таких же, как и этот; им здесь тепло, хорошо; а мама их улетела, верно меня боится, – рассказывал Леле папа, заглядывая в гнездышко.
– Ну так слезай же, слезай скорее, – заторопила малютка.
Присмирела Леля, ей не хотелось бегать и играть. Молча шла она со своими родителями домой, – судьба птенчика заботила ее. «Что-то он? Покушал ли? Рада ли мама, что он нашелся?» – думалось девочке, и она все оборачивалась назад и поглядывала на то дерево, где виднелось гнездо.
Глава II
Едва только на другое утро проснулась Леля, она уже звала няню гулять в рощу.
– Погоди, милушка, еще рано, – говорила няня.
После завтрака они пошли в рощу. Первым делом девочка побежала к тому дереву, под которым нашла вчера птенчика.
– Ах, ах, горе какое!.. Няня, няня, беда! – закричала Леля, охватывая руками голову.
– Какая такая беда? Что ты так кричишь? – спрашивала няня, подходя к девочке.
– Ты посмотри только... – с ужасом проговорила Леля. – Гнездышко упало, птенчики лежат на земле, и мамы их нет и даже нигде не видно...
Девочка оглянулась кругом.
– Что теперь делать, няня? Бедные птички!
– Что делать? Да ничего. Сложи их в гнездо – кто-нибудь возьмет, – равнодушно отвечала нянька.
– Нет, как хочешь, я возьму их домой. Мамочка наверно позволит. Верно их мама умерла, а то она бы не оставила своих деток.
– Не дело ты затеваешь, Лелюшка. Кто станет с ними возиться: мама занята, мне и с Колей хлопот довольно, ты не умеешь...
– Что ж, по твоему, тут их оставить? – перебила Леля. – Так и оставить бедных птичек? Да?.. Чтоб они умерли без мамы? – приставала девочка к няне. – Нет, извини – этого не будет. Я сама буду ходить за ними; папа научит меня – он все знает.
Няня только рукой махнула и повезла по дорожке коляску, в которой сидел маленький братишка Лели – Коля.
Бережно несла Леля домой сироток. По дороге встретился сын соседей, Андрюша.
– Что вы несете? Гнездо? Ах, какие гадкие! – живо проговорил он, останавливаясь перед девочкой.
– Гадкие?! – удивленно переспросила Леля.
– Знаете что, отдадим их нашему коту: он рад будет съесть, он любит, – и мальчик уже протянул руку, чтобы взять птичек.
– Не смей, не тронь! – испуганно закричала девочка. – Что ты! Ведь они живые!
– Ну что ж, что живые. Кошка мышей ест – они тоже живыя.
– Ты злой, нехороший! – сквозь слезы прошептала Леля и, прижав к себе гнездо, побежала домой.
– Ах, мамочка, беда какая! Посмотри, гнездышко разорили, маму убили, – спешила рассказывать малютка. – Андрюша злой, нехороший – хотел их коту отдать. Они ведь живые... Позволь, мамочка, мне их оставить, научи как надо ходить за ними? – ласкаясь просила она маму.
– Трудно, дочурка, вырастить таких маленьких птичек. Не справиться тебе, – отвечала мама.
– Как же, мамочка, их бросить? Нет, ты и сама не захочешь, ты такая добрая, хорошая, – дрожащим голосом говорила Леля.
Мама ласково улыбнулась.
– Посмотри, эти два уже мертвые, – указала она на лежавших неподвижно в гнезде птичек.
– Ах, бедные, – верно убились! Я их в землю зарою, а все же коту не отдам, – печально сказала Леля.
За обедом девочка расспрашивала папу, как ей нянчить и растить птичек, как кормить, как ухаживать. Папа охотно ей все рассказывал.
– Не вырастить только их тебе, Леля: ты такая живая, резвая: они скоро тебе надоедят.
– Уж я постараюсь, – обещала девочка. – Мне их так жаль...
– Посмотрим, посмотрим, – улыбался папа. – Хорошие дети, если что пообещают – всегда исполнят.
– И я хочу быть хорошей! – решительно объявила Леля.
Глава III
Ухаживала Лёля, за своими детками, Кусайкой и Милочкой, – так назвала она птенчиков, как нежная и заботливая мама. Надо отдать полную справедливость малютке: много было у нее терпения. Она сделала в корзинке уютное гнездышко, устлала его сеном и ватой и поселила там птичек. Гнездышко было поставлено на окне в детской, и этот уголок сделался самым любимым местом девочки. Сюда присаживалась она с работой, здесь обыкновенно играла, а когда бегала и резвилась в саду, то ее часто тянуло к окну в детскую.
Леля очень берегла своих птичек, часто кормила их булкой, размоченной в воде или молоке, скобленым мясом, перетертыми зернами, поила свежей водой из своего рта или осторожно пригибая головки их к блюдечку,
Много набегается за день Леля – устанет; ночью ей спится сладко и крепко. А все же и сквозь крепкий сон заслышит девочка знакомый писк. Приподнимется на кроватке сонная, протирает руками глаза, спустит босые ноги и задумается: неохота вставать с теплой постели.
– Нет, это ни на что не похоже. Фу, какие несносные! Как вы мне надоели! Вон Коля как хорошо спит, не тревожит няню, а вам это очень стыдно! – укоряет девочка своих деток, а сама встанет, подойдет и покормит их: она знает, что таких маленьких надо и ночью кормить, – Ну, теперь извольте хорошенько спать, а то вы совсем не даете мне покою, – говорит Леля, ложась в кроватку, и сейчас же опять крепко засыпает.
Как-то раз Леля пошла с няней погулять в лес; собирали они ягоды, цветы и зашли незаметно далеко. Вспомнила девочка про своих птичек и заторопила няню,
– Пойдем скорее, няня, домой: я боюсь, как-то там мои детки!
Пошли домой. Няня старенькая, скоро идти не моЖет, плетется тихо, а не то и отдыхать присядет.
– Ну, что ж это, няня! Опять ты уселась! – волнуется Леля. – Так никогда и до дому не дойдешь, а меня там детки дожидаются...
– Ладно, матушка, у тебя-то ножки молоденькие, быстрые, а у меня старые, не идут скоро, – спокойно отвечает няня и снова тихо-тихо бредет.
– Нет уж, больше никогда не пойду с тобой так далеко, – шепчет Леля, убегая вперед.
Завидела девочка свою дачу и помчалась как стрела: беспокоится, так и тянет ее посмотреть на своих любимцев.
Вбежала Леля в комнату, да так и обомлела: соседский кот Мусташ бежал ей навстречу и нес в зубах птенчика.
– Ай, ай, беда! – раздался по всему дому пронзительный крик девочки; она бросилась к коту, схватила его за шиворот и осторожно вынула птичку изо рта.
На крик Лели сбежался весь дом. Мама вся дрожала, думала, что случилось что-нибудь ужасное. Малютка залилась горькими слезами.
– Как же это, мамочка, кот-то сюда вошел? – прерывающимся голосом спрашивала она, принимая к себе птичку,
– Его никто не видел, моя дорогая. Конечно, мы бы прогнали, если бы заметили. Ну, полно же, полно, успокойся, Лелечка, – и мама крепко целовала мокрое личико девочки.
– Мама, мама, посмотри, он шевелится, он не умер, – вся просияв прошептала Леля, протягивая руку. Птичка действительно приоткрыла глазки и зашевелилась. – Дорогой мой, ненаглядный, бедный! – радостно твердила малютка, принимая птенчика к своей щеке,
– Очень рада, Лелечка, что жив твой птенчик, Положи его в гнездо, спрыснем холодной водой, дадим напиться, он и успокоится, – сказала мама.
– Смотри, как кот ему крылышки попортил. Смотри, вот и кровь, – с ужасом заметила Леля.
– Ничего, обмоем, арники приложим, он теперь наверно поправится.
Засуетилась Леля, принесла воды, тряпочек; постель для своего больного друга приготовила.
– Ах, какой гадкий, противный Мусташ! Я его и прежде не любила за то, что живых мышей ест, а теперь просто видеть не могу, – с негодованием вспоминала девочка про кота, помогая маме ухаживать за птенчиком. Весь день не отходила Леля от птички и даже ночью спала тревожно: ей все снилась ужасная сцена. Малютка вскакивала и подбегала посмотреть на больного.
На другой день птенчик, благодаря заботам доброй девочки, был совсем здоров.
Глава IV
Незаметно шли дни за днями. Пташки-сиротки выросли, покрылись пухом, потом перьями и стали премиленькими птичками. Они сидели теперь в большой клетке, перепрыгивали с жердочки на жердочку, а к вечеру усаживались плотно рядышком и засыпали.
Леля каждый день сама чистила клетку, переменяла воду и насыпала свежих зерен; иногда девочка тщательно закрывала окна и двери и выпускала птичек полетать на воле. Казалось, они отлично знали свою госпожу: смело летали около нее, садились ей на плечо или на палец и брали из рук пищу.
– Умница ты у нас, крошка, славная девочка! – не раз говорил папа, заставая Лелю с ее детками. – А мне все казалось, что надоест тебе возиться с ними, и ты их куда-нибудь спровадишь.
– Бывало, папочка, они мне ужасно надоедали: другой раз не хотелось с ними возиться, а потом пожалею, вспомню, что ты сказал тогда...
– Это хорошо, так и всегда следует: если обещать, то исполнить. Ты у меня добрая, хорошая девочка. – И папа крепко целовал белокурую головку.
Леля была безгранично счастлива.
Много времени проводила девочка в разговорах со своими детками.
– Ты помнишь, помнишь, как я тебя спасла? – часто напоминала она птичке, – изо рта у Мусташки отняла, а не то он бы тебя так и съел.
Птичка поворачивала своими черными глазками на девочку.
– Помнишь, вижу, что помнишь. Небось страшно было? А хворал-то как, помнишь? – ласково спрашивала Леля.
– Знаешь, няня: Кусайка и Милочка так меня любят, так любят, просто страх... так же как и Коля тебя, – только сказать не умеют. Ведь я их спасла, нянчила, вырастила, – говорила девочка старушке.
– Да, как же, любят, – сомневалась няня. – Только открой окошко, сейчас улетят и про тебя забудут. Пташка – зверь глупый, неблагодарный...
– Может, другие птицы глупые, а мои детки умные: все понимают, – обижалась Леля.
– С тобой не столкуешь, – замечала няня, махнув рукой.
Глава V
Уже много времени прошло с тех пор, как Леля взяла к себе сирот-птичек.
Был чудный день. В воздухе было тепло, тихо; птицы весело распевали.
Нагулялась, набегалась Леля, вернулась домой, подошла к открытому окну, поставила на подоконник клетку и задумалась.
– Неправду говорит няня, что птицы глупые, неблагодарные, – вспомнилось ей, и она тихонько открыла у клетки дверцу.
Кусайка и Милочка тотчас же вылетели на волю, полетали около окна и снова залезли в клетку.
С замирающим сердцем следила за ними Леля.
– Я так и знала. Умники!.. Дорогие!.. – вырвалось у нее, когда детки вернулись.
Но верно птичкам понравилось на свободе: они снова вспорхнули, перелетели на крышу, сели и зачирикали.
– Кусайка, Кусайка, Милочка... – испуганно звала Леля своих друзей. – Ступайте домой, довольно гулять, вы пропадете...
Однако малиновки не вернулись, они перелетали с крыши на крышу, садились на ближайшие деревья и наконец скрылись из виду. Леля прилегла головой на окно и горько заплакала. Вошедшая в детскую мама заметила Лелю всю в слезах.
– О чем это, о чем такие слезы? – ласково сказала она, присела рядом с девочкой и обняла ее.
Вдруг она заметила пустую клетку.
– Где ж твои птички, Леля? – спросила она.
– Они глупые, неблагодарные, – всхлипывая прошептала Леля и приподняла свое заплаканное личико. – Я думала, они меня любят, пустила их погулять, думала – они вернутся, а они улетели... Глупые!.. Неблагодарные!..
– Так вот что! – сочувственно сказала мама. – Да, птички действительно не привязываются к человеку так, как кошка или собака, и раз им дана свобода, они забывают про своих благодетелей... Редко, очень редко бывает, чтобы птичка, выпущенная из клетки на волю, возвратилась добровольно в эту клетку...
– Ах, мама, мама! – говорила Леля, заливаясь слезами, – а я всегда думала, что мои малиновки не такие, как другие птицы, что они меня не бросят. Ведь они со мною были такие ласковые, такие добренькие, не боялись меня...
Напрасно мама старалась уговорить Лелю, она все громче и громче плакала.
– Смотри, крошка, – говорила между тем мама, – какой славный денек! Как весело птичкам на воле, как они порхают!.. Верно и твои встретят там родных, обрадуются, перезнакомятся.
Леля крепко прижалась к маме и задумчиво устремила вдаль свой взор.
– А потом что? – спросила она.
– А потом... потом скоро наступит осень, соберутся птицы стаями и полетят в такие страны, где не бывает холодной зимы. Соберутся и малиновки вместе, твои тоже наверно пристанут к ним. Весело, хорошо им вместе, не то, что здесь, в клетке, далеко от милых родных... Подумай, Лелечка, ведь людям лучше с людьми, а птичкам – наверно с птичками...
– Ну, уж Бог с ними... Пусть улетели... – улыбаясь прошептала Леля. Она крепко поцеловала маму и попросила няню убрать пустую клетку.
Долго, долго еще Леля не могла забыть своих птичек. Чуть только заслышит она в саду голос птички, ей все кажется, что это ее малиновки вернулись из дальнего путешествия. Часто, играя с другими детьми, Леля вдруг останавливалась и начинала прислушиваться.
– Никак мои малиновки? – говорила она. – Пожалуйста, не пугайте их. Я сбегаю за клеткою.
Но, разумеется, она ошибалась: малиновки не возвращались.
– Хотелось бы мне знать, – говорила она, – где-то они теперь, да и помнят ли они меня еще? Бедные – они может быть голодают, и некому им водицы подать, булкою накормить. Нет им наверно хорошо с родными птичками, как и мне хорошо с моей мамой.
Леля бежала разыскивать маму и крепко обнимала ее.
