Рассказ о крысе
«Рассказы о зверях», 1901 г.
Перевод О.Н. Бутеневой
Хиги была уже старая крыса, когда она умерла, даже очень старая. Она родилась внутри стога, стоявшего в поле, и, может быть, прожила бы там всю свою жизнь, если бы фермер, которому принадлежал этот стог, не вздумал перенести его. Для Хиги это был первый опыт переселения, и случилось оно так быстро, что она решительно не имела времени пожалеть о том. Дело было к вечеру, становилось темно, когда мать довольно грубо толкнула ее, сказав, чтобы она уходила поскорей, если не хочет быть убитой фермером, и бедная Хиги, мигая своими заспанными глазками, выскочила из своей удобной постельки в холодную и темную ночь.
Несколько старых крыс встретили ее у выхода и строго приказали остаться на месте, так как вожак хотел говорить. Хиги в это время уже совершенно проснулась. Свойственный крысам дух предприимчивости возгорелся в ней при мысли о надвигающейся опасности, и она пылко слушала ясный и крикливый голос вожака.
«Друзья, старые и молодые, нам нет времени много разговаривать, но я только желаю, чтобы все вы знали о причине этой неожиданной тревоги. Прошлый вечер я шнырял по кухне фермера, надеясь найти что-нибудь съестное, когда туда вошел мальчик конюх, постукивая в пустое решето, которое он держал в руках. Он сказал несколько слов фермеру, тот поспешно встал, и оба они вышли из кухни. Я последовал за ними на приличном расстоянии. Они дошли в конюшню и говорили там о чем-то, повернувшись спиной к ларю, стоявшему открытым у окна. Через несколько времени я ухитрился прошмыгнуть туда, чтобы убедиться в справедливости своего подозрения. Лар был пуст! Завтра они развалят этот стог и наполнят пустой ларь. И так, мои друзья, если вы не хотите послужить закуской для собак или быть убитыми палкой или вилами, то постарайтесь бежать при наступлении утра».
Вслед за этой речью послышался топот многих ног: матери с беспокойством бросились в стог, чтобы взять оттуда своих малюток. Хиги ждала у выхода, и как только она увидела свою мать, то побежала за ней, чтобы присоединиться к большой толпе, которая собралась за стогом. Вожак расставил их по десять в ряд, затем обошел их кругом и, увидев, что все в порядке, скомандовал: «в поход!», и колонна двинулась в путь. Крысы шли решительным шагом мили две, по не торопились, потому что среди них были маленькие. Препятствий для них не существовало; иногда высокий забор преграждал им дорогу, но они спокойно взбирались с одной стороны и спускались с другой, как будто дорога была гладкая. Иногда им преграждала путь широкая река: они переплывали ее, нисколько не колеблясь: крысы не останавливаются перед такими пустяками. Наконец они подошли к полю, которое пахал крестьянин на паре лошадей. Сюртук, в котором был завернут его обед, лежал на плетне в нескольких шагах от него. Завидев такое множество крыс, мужик испугался и, кинув лошадей, убежал за гору, откуда мог наблюдать за армией крыс. К своему большому огорчению он увидел, что крысы подошли к его одежде, взбежали на нее, вытащили и съели хлеб с сыром, который жена приготовила ему для обеда.
Это доставило крысам большое удовольствие: они никак не рассчитывали на такой ранний завтрак и в добром расположении духа продолжали свое странствие.
Хиги была очень рада, когда оно окончилось; никогда в жизни не ходила она так далеко, ей было всего три недели. Новое жилище, избранное крысами, был погреб, который с одной стороны сообщался несколькими трубами с кухней, с другой имел большой вентилятор, который выходил наружу. Это был настоящий рай для крыс, что же касается обитателей дома, то об этом мы узнаем позже.
Крысы пришли вскоре после полудня и потому имели достаточно времени, чтобы устроиться до ночи. Хиги выбрала себе уголок и, предоставив матери устраивать его комфортабельно, побежала, как она говорила, пошнырять кругом. Она пробралась в кухню через дырку, которая была в полу; не видя там никого, Хиги осторожно стала шарить по всем шкафам. Когда она выскочила из последнего шкафа, то увидела нечто такое, что заставило сильно сжаться ее маленькое сердечко.
Там в углу лежала и дремала большая собака, которую Хиги сначала не заметила. Она так испугалась, что пискнула, и этот слабый писк был достаточен для того, чтобы разбудить собаку и заставить ее вскочить на ноги. Через минуту собака уже гонялась за крысой по кухне. Хиги была немного впереди, но собака следовала за ней так близко, что она чувствовала ее горячее дыхание. А, вот норка! Еще усилие, и Хиги спасена! Спасена! Но как она испугалась! И что ей так больно? А где ее хвост... ее хвост, он откушен собакою. Ах Хиги, бедная, маленькая крыса! Если бы не тот глупый писк, ты была бы как все маленькие крысы – а теперь! Хиги опять запищала, ей было так грустно и больно. Тихонько пробралась она в погреб, где ей пришлось выслушивать насмешки своих молодых товарищей и советы старших крыс.
Прошло несколько недель, раньше чем Хиги совершенно оправилась, и еще несколько недель, пока она поборола свою трусость и снова появилась между своими товарищами в виде бесхвостой крысы. Наконец она стала выходить, но казалась такой застенчивой и испуганной, что другие крысы перестали смеяться над ней. Старые крысы тоже хорошо относились к ней, а вожак даже полюбил ее и позволял ей сопровождать его в различных похождениях; это считалось между крысами большого честью, и Хиги очень гордилась этим. Раз вечером вожак отправился вместе с ней на прогулку, которая привела их, как это часто случалось, в кладовую. Конечно они вошли туда и досыта наелись хлеба, который беззаботная служанка оставила на полке. Рядом с хлебом лежала коробочка со спичками, и Хиги не могла успокоиться, пока не узнала, что это была за коробка. Сначала она погрызла ее, потом потрогала, потом опять погрызла, но видя, что коробка не съедобна, стала играть ею. Вдруг без всякого предупреждения раздался небольшой взрыв, и показался огонь. Хиги и вожак в одно мгновение выскочили и оставили кладовую в огне. К счастью это не принесло большого вреда, потому что пламя было замечено вовремя и потушено. Таким образом Хиги мало-помалу совсем освоилась с местом. Напрасно мать уговаривала ее быть осторожной; Хиги отвечала ей: «я уже теперь взрослая крыса и могу сама заботиться о себе». На следующей неделе вожак устраивал набег на курятник. Конечно Хиги была в числе избранных. Надо было с большою осторожностью, без малейшего шума подняться по сломанной лестнице и обойти гнезда, расположенные по обеим сторонам стенки. Куры, сидящие на яйцах, очень нервные особы, и если их испугать, то они поднимают такой шум, что разбудят целый город. Но вожак выбрал очень ловких крыс, и они пробирались так осторожно, что не было слышно ни малейшего звука. Взобравшись на лестницу, каждая крыса подкралась сзади к курице и осторожно вытаскивала из-под нее по яйцу. Бедные птицы редко противились этому: опыт научил их, что всякое сопротивление бесполезно. Только молодые и неопытные куры клохчут при этом, они поднимают шум и будят весь дом. Но крысы отлично знали к какой курице подходить, и ничто не помешало их работе. Когда они повытаскали таким способом дюжину яиц, надобно было благополучно спустить яйца по лестнице в погреб. Но и с этим справились ловкие воры. Хиги легла на спину и забрала одно яйцо, прижав его к себе двумя передними лапками, а в рот взяла перо; схватившись за концы пера с каждой стороны, крысы потащили Хиги вместе с яйцом вниз по лесенке. Хиги казалось не особенно приятным спускаться по лестнице на спине, по ради хорошего ужина она готова была перенести и не такие вещи. Таким образом яйца были спущены на землю, а потом крысы осторожно скатили их в погреб.
Так шло время, и каждую ночь партия крыс уходила и, возвращаясь утром, рассказывала о своих приключениях и приносила более или менее ценную добычу. Но вожак становился стар. Хиги заметила, как он поседел и ослаб, но она все-таки была очень удивлена, когда в один прекрасный день этот вожак сказал ей, что по его смерти Хиги должна занять его место и стать новым вожаком крыс. Через два дня старая крыса умерла, а Хиги наследовала ей, и под ее предводительством крысы делали немало опустошений.
Самым любимым их местом была кладовая, где на крюках висели куски мяса так высоко, говорила кухарка, что крысы никак не могли бы достать их. Но Хиги думала иначе, и десяток больших крыс во мгновение ока взобрались по стене до крюка и поужинали мясом. Но в кладовой был еще один крюк на самой середине потолка, куда Хиги никак не могла добраться. На этом крюке висела на веревке жирная индейка. «Если бы только я могла достать до того крюка, говорила Хини, я перегрызла бы веревку, и индейка упала бы на пол». Но едва Хиги подумала это, как ей пришла в голову мысль, которую она сейчас же сообщила другим крысам. Казалось, все одобрили этот план. Крысы направились к старому стулу, который стоял как раз под этим крюком. Самая смелая крыса влезла на спинку стула и присела там на задние лапки. Вторая крыса осторожно последовала за ней и взобралась на ее спину. Затем наверх направилась третья крыса, но первая запищала, а это означало, что она не в состоянии выдержать еще одну крысу. Очень жаль, потому что таким манером крысы могли бы достать до птицы, а тут приходилось глодать только хвост, а это во всяком случае нельзя было назвать удачным ужином. Кухарка очень огорчилась, когда увидела на другой день, что от ее прекрасной индейки осталось всего две трети. «А, сказала она, я разделаюсь с вами, хитрые животные». И вечером она собрала остатки жаркого, посыпала их сыром и поставила тарелку на полу в кладовой. В обычный час, когда стадо тихо и темно, Хиги со своей свитой пришла в кладовую, но увидев, что лакомое блюдо, до которого они всегда добирались с трудом, стоит у них под самым носом, крысы решили быть осторожными. Хиги сказала: «сегодня и завтра мы еще можем есть это блюдо, а вот на третью ночь надо воздержаться». Крысы так и поступили, и на третий день блюдо осталось нетронутым. Кухарка встала раньше обыкновенного, рассчитывая зарыть трупы крыс до завтрака. Ее собака, та самая, которая лишила Хиги хвоста, по привычке вбежала с ней вместе в кладовую. Увидев блюдо совершенно в том виде, в каком она его оставила накануне, кухарка так удивилась, что совсем забыла о собаке, которая, видя, что ей никто не мешает, накинулась и съела все, что было на тарелке. Бедняжка, несмотря на все старания кухарки, умерла десять минут спустя, а кухарка взяла себе за правило никогда больше не травить крыс. Этим оканчиваются главные события в жизни Хиги, – такие, о каких стоило бы рассказать.
Через несколько лет после смерти собаки раз вечером я сидел в тени деревьев недалеко от тропинки, которая вела из погреба к реке. Вдруг я увидал близ себя трех больших крыс. Средняя была самая большая, но очевидно она была слепа, потому что у ней во рту была длинная соломина, за которую две другие крысы осторожно вели ее. Когда они поравнялись со мной, я увидел, что средняя была бесхвостая Хиги. На другой день мой маленький ирландский террьер Джип принес мне ее мертвую. Я зарыл ее в тенистом углу сада под кустом роз.
