Скворушко
Автор: М.Н. Богданов, 1901 г.
Тает снег на полях под лучами яркого весеннего солнышка. Там и сям на припеке проталинки. Гомозится на улице грач. Старый дед мастерит на завалинке, а кругом ребятишки глядят.
– Что ты, дедушка, делаешь?
– Другу дом тороплюсь смастерить.
Переглянулись Машка с Филаткой и лукавый вопрос старику:
– Что же, дед, у тебя друг-то крылатенький? Как он в домик полезет, скажи?
Как моргнет на них дедка горбатенький.
– Что пристали, пострелы! – Уйди.
Холодно, звучно мартовским утром. Ярко блестит посинелый снежок. Вышел Гришутка за мамкой на улицу.
– Дедушка, дедушка, – кличет, – соколик, глянь-ка, скворец прилетел!
Выполз старик Аввакум, выползли Машка, Палашка; выскочил Федька, Иван дурачок. Все поглядели. Доподлинно скворчик.
– Дедушка, дедушка! будет весна?
Старый Аввакум прищурился, глянул, воздух понюхал и важно сказал:
– Видите ль, внучки, что мастерил вам. Бог нам скворушку дал.
Нет на великой Руси ни одной деревушки, где б на воротах корявой избушки не торчала скворечница, да еще с березовой веточкой. Где бедно, а леску много, привешена на шестике осиновая, а не то и липовая дупляночка. А где побогаче, да побойчее, где изба глядит хороминой, а мужик купцом, где карниз избы узорчатый, там и дуплишко досчатое, крыто тесом как хоромина, а пред входной круглой дырочкой есть и крыльчико-лопаточка.
Для кого же эти дуплишки? для кого эти хороминки? Все для друга, для любимчика, для скворушки болтливого. Никого не любит так мужик, как того же все скворушку.
Есть не мало нахлебников добрых, еще больше мирских захребетников у крестьянина в русской глуши. Темной ночью воруют и тащат трудовое зерно нарасхват; грабят утром и в светлые полдни. Горя много, добра же не видать. Не таков наш скворец; и из всей этой братии по делам мужиком отличен.
Было время, на русских равнинах широко расстилались леса, а в широких приречных долинах привольно зеленели луга. Было дико, вольготно водиться зверю, птице в лугах и лесах. Только мордва нарушала природы покой. На реках они рыбу ловили; на прудочках бобра сторожили, били белку, куницу. Спор с медведем за улей заводили. За оленем гонялись порой. И скворец наш видал те картины. Жил в ольховом дупле. Много деток тогда погибало от куниц, ястребов и сорок.
В некошеной траве луговой хоть улиток водилось не мало, но достать их скворчик не мог. Путались ножки в зеленой муравке; а за кустом сторожил его злой хорек.
Вот пришел богатырь-хлебопашец. Мигом он выгнал мордву; выпалил лес; выкосил, луг. Вспарил он пашеньку. Избу построил. Выбил куниц и бобров. И опустело приволье лесное. Все разбежалось врозь. Богател мужичек на приволье.
Рыбы много; меду, пива запасено вдоволь; а скотинушки столько, что мяса не ест. Но недолго попраздновал он. Подошли тут удельные ссоры, а за ними нахлынул монгол...
Вышел на речку, взгрустнулось пахарю, и без конца б он песню тянул, но на соседнюю ольху дуплястую скоро скворец прилетел. Сел, отряхнулся, чирикнул – из дуплышка разом шесть скворчиков рты поразинули. Сунул он червя в рот крикуну; уселся на веточке, перья почистил и песню запел, песню бойкую, развеселую. Призамолк мужичек; заслушался, и пришлась ему по сердцу песенка та. Да и пел-то всего скворец лишь про то, как живет он со своею скворчихою, как не сеют, не жнут и не пашут земли, а она им дает все, чем жизнь весела. Но случилась беда. Из-за ольхи кудрявой юркнул ястреб, скворца подхватил. Тут впервые наш пахарь его полюбил, а как глянул он в куст – из дупла скворчата кричат, просят есть сироты. Сжалось сердце мужичье. «Ну-ка я их пригрею». Взял топор, подрубил он ольшину и принес то дупло к себе во двор. Охали, охали со старухою дома, как бы скворчиному горю помочь. Дики скворчата, кричат, а не едят; и из дупла их не вынуть ничем. «Надо думать к вечеру бедные сгинут». И положил он ольху на поветь.
Встал поутру, глядит и дивится. Весело так скворчата пищат. Мать явилась и стала кормить их. – «Божье веленье значит тут есть!», – молвил мужик, и с тех пор, как только избу себе он построит, так и приют скворцу тут устроит.
С первым веяньем весны, как только появятся проталинки, издалека, с полудня, друг за другом летит разная птица. Первым является грач на навозе деревенской улицы. Через день, через два парит над проталинкой невзрачная птичка – жавороночек: звонко гудит ее песня веселая. Легкой трелью по полю раскатится и весельем в душе отзывается.
Как закутается в снег земля русская, все, что голод не терпит, уйдет. Улетят птицы, за море. Ляжет рыба на дно. Влезут в нору барсук и сурок. Останется мужик да хорек, серый волк, лиса-кумушка, дятлы, ворон да сыч. И одна у них только лишь думушка: как погреться, поесть и прожить. Поневоле весну встретить весело: и тепло, и еда, и покой.
Лишь один мужик не покоится,
Одному ему сон лишь нейдет.
В поле зернышко бросить неволится,
А кто знает, какое взойдет?
И довольство, и счастье мерещится,
Что щебечет болтливый скворец,
А семян соберешь ли ты к осени? –
Про то знает Единый Творец.
Вслед за жаворонком, тянутся с юга на север гуси, утки, гагары, нырки. Вот летит стайка сомкнутой кучкой, поднялась уж над самым селом; встрепенулась, свернула в сторонку, закружилась, вскричала за раз.
Как горох тут посыпались скворчики из той стайки в родное село. Полетели к скворечницам, заняли каждый дачку свою, оглянулись, отдохнули и марш на реку.
На припеках луга оголились, зашныряли жуки и сверчки. Зашагали скворчики в зелени и пошли собирать свою дань. Понасытились, вымылись в лужице, а затем – по домам отдыхать. Отдохнувши же песенку грянули, а на утро опять работать. Так-то с ранней весны вплоть до осени, и скворец, и мужик заодно отправляются утром на пашню, а под вечер домой прибредут. И работа идет у них общая. Пашет пашню мужик, а скворец – за сохой. Тот кидает зерно, этот червя тащит. Мужик сено косить – и скворец на луга. Мужик травку гребет – он кузнечика ест. Мужик стадо пасти – а скворец тут как тут; меж коров и овец он как свой зашагал. Влезет на спину им, копошится в шерсти, ищет в травке, в земле. Что же ищет он там? Говорят, что скворец ест улиток, червей, ест стрекоз и жучков, ест кузнечиков, мух; ест все то, что точит у крестьянина хлеб.
Если б счесть мужику, что зерна-то ему скворец сохранит, так палаты б построил ему.
