В цирке
Автор: О. Винтер, 1928 г.
(Разговор с директором цирка о дрессировке слонов)
Разноцветные плакаты на фонарных столбах извещали, что цирк Крон, – лучший из всех европейских странствующих цирков, – откроет в ближайшие вечера свои манежи и выставку зверей, размещенную в палатках и вагонах-клетках.
Чтобы иметь возможность заглянуть за кулисы этого пестрого мира, мы условились с собственником зверинца зайти к нему как-нибудь днем. Нам было интересно узнать что-нибудь о дрессировке двадцати четырех слонов из уст самого дрессировщика.
Уж издали приветствовали вас развевающиеся флаги на громадной палатке и разноголосые крики жителей лесов и джунглей.
Владыка этого странного мира ожидал нас, сидя за письменным столом, в особом вагоне, хотя и тесном, но оборудованном в стиле первоклассной конторы.
В чем, в сущности, состоит тайна дрессировки зверей и, в частности, дрессировка слонов? – спросили мы.
– Да, этому искусству нельзя научиться из книг, – начал директор. – Необходимые для этого способности или даны человеку с самого начала, или же их вовсе нет. Прежде всего требуется много любви и терпения. Раньше дрессировщиков обыкновенно представляли себе людьми жестокими и грубыми. В большинстве случаев оно так и было. Искусство дрессировки состояло в том, чтобы входить в клетку, вооружившись револьвером и бичом, и бессмысленно гонять по ней перепуганных животных. Это сопровождалось оглушительной музыкой. Еще пятилетним мальчиком мне приходилось выполнять в маленьком странствующем цирке моего отца роль «живой изгороди», когда тигр должен был делать свои прыжки.
– Значит, дрессировка, основанная на страхе и принуждении, отошла в область прошлого?
– Да, совершенно, поскольку дело касается слонов, диких кошек, медведей, обезьян и некоторых других зверей. Только при дрессировке лошадей все еще не обходятся без некоторого принуждения. Нам приходится связывать ноги дрессируемой лошади и путем легких ударов тросточкой заставлять ее исполнять желательное движение. Только после этого мы продолжаем дальнейшую дрессировку, без этого принуждения, «рукою», то есть ведя лошадь на поводу, а заканчиваем ее, сидя верхом. Но без ударов тросточкой дело не обходится.
– Вы упомянули о слонах? Разве при колоссальной величине и неуклюжести этих животных дрессировка их не представляет особых трудностей?
– Нет. Слоны прежде всего значительно проворнее и подвижнее, чем думают. А затем надо тщательно изучать особенности каждого отдельного животного и не требовать от него ничего, что не соответствует его задаткам. Когда, например, я вижу, что животное во время кормления постоянно поднимается на задние ноги, я знаю, что дрессировку следует применить как раз к этой склонности. Вообще для слона гораздо естественнее стоять на передних ногах, так как благодаря голове и хоботу ему очень легко сохранять равновесие. Есть у нас и так называемые «хоботовые». У них главная сила в хоботе. Есть у нас и «нервные» животные, с которыми ничего нельзя поделать.
– Конечно, если вы применяетесь к особенностям отдельных животных, то применение насильственных мер излишне. Это совершенно напоминает современный метод воспитания детей.
– Да, слоны, как и дети, благодарны за редкое ласковое слово и чувствительны к грубости и несправедливости. Недавно мне случилось быть при том, как один из моих помощников старался научить молодого слона ступить передними ногами на подставку. Но дело не двигалось ни на шаг. Этот обычно спокойный человек вышел из терпения и ударил слона. Я приласкал слона, поговорил с ним дружеским тоном и без труда добился от него того, что было нужно. Разумеется, если дело коснется дурных привычек или упрямства, то животному нельзя потворствовать. С ним следует в таких случаях обращаться твердостью. Тогда он становится воском в руках своего дрессировщика.
– Вообще дрессировка слонов не так опасна, как дрессировка тигров, львов и медведей?
– Да, и на этот вопрос я могу ответить вам, опираясь на свой собственный опыт. Всех коварнее медведи. В свое время мой брат подвергся нападению медведя в зверинце. Медведь без всякого видимого повода бросился на него и поранил ему бедро. Брат пытался защищаться, но медведь прижал его к стене. Спустя два дня брат умер. В медведе всегда живет зверь, тогда как тигры поддаются ласке, как все кошки, и сами проявляют склонность ластиться. Так, дрессировщик в цирке Гагенбека обращался с тиграми совершенно так, как мы обращаемся с нашими домашними кошками. Но он заходил в этом слишком далеко. Класть в пасть тигра голову было и остается опасным. Никогда нельзя быть уверенным, что в этом животном вдруг не проснется хищник. Во всяком случае я постоянно напоминаю моим служащим об осторожности. Даже у спокойного слона бывают часы, когда он становится сердитым и упрямым. Иной раз наклонность к диким и злым выходкам заложена так глубоко в характере слона, что ее нельзя вытравить. Тогда приходится без дальнейших рассуждений отказаться от такого животного. Совсем недавно я подарил такого слона зоологическому саду в Риме. В неволе он ведет себя хорошо. Но я уверен, что если сторожа станут относиться к нему слишком доверчиво, то когда-нибудь случится беда.
После беседы, мы стали прощаться с директором цирка. Но он счел вполне естественным показать нам в заключение беседы все стадо своих слонов. В обширном помещении в стойлах головами к проходу стояли в ряд двадцать четыре колосса. Они все были привязаны за заднюю ногу.
Когда хозяин поздоровался со слонами, – те ответили ему довольным урчанием или же громовыми трубными звуками. Стоящий в первом по порядку стойле «Ассан» должен был тут же показать свой номер. Его господин взял хлебец, подержал его сначала перед глазами Ассана и затем сделал вид, будто хочет отдать его соседу – «Чарли», – говоря: «Не отдать ли хлебец Чарли?» – Ассан сильным покачиванием головы отвечал на этот вопрос отрицательно, тогда как на последовавший затем вопрос: «А Ассану?» – он ответил определенным утвердительным кивком. Поздороваться с «Мери», «Белли», «Мони», «Бетти» и всеми остальными директору было не так-то легко. Каждая из них доверчиво обвивала хоботом его руку или плечи, чтобы задержать его, и ему удавалось освобождаться из их объятий лишь после дружеских уговоров и нежных поглаживаний.
Так переходили мы от слона к слону. Почти каждому животному директор давал его характеристику. Один из ученых слонов был слеп на один глаз и с ним надо было очень осторожно обращаться, подходя с этой стороны.
На примере одного из меньших слонов, не позволявшем, несмотря на все уговоры, касаться хобота, дрессировщик подтвердил сказанное нам раньше о «хоботовых» слонах. Совершенно особенное впечатление охватило нас, когда мы остановились перед великаном из великанов, перед громадным верховым слоном в три с половиной метра вышиною. Он играл важную роль не только в манеже, но и вне его. Когда во время разборки или постройки цирка тяжелые локомобили не могут сдвинуться с места, он, играючи, тащит их. А когда фургоны, нагруженные всяким мертвым и живым инвентарем, застревают, этот великан без труда толкает их вперед своим громадным лбом.
Когда мы во время обхода вторично попали в помещение слонов, нам пришлось увидеть, как молодой служащий бил одного из животных по голове и ушам коротким кнутом с проволокой на конце. Проступок слона состоял в том, что он стал раскачивать хоботом висевший перед ним картон с надписью «Курить воспрещается». Перепуганный серый великан стоял неподвижно на своем месте. Конечно, удары не причиняли ему большой боли. На то он и толстокожий. Но что это умное, смышленое животное чувствовало обиду, – это ясно было видно по его маленьким испуганным глазам.
Что, если великан сознает в один прекрасный день свою силу и отомстит этому человеку за его грубое обращение ударом своего хобота?
