В стаде диких карибу

Автор: Чарльс Робертс

 7908

I. Ночной пожар
II. По следам стада
III. Снежная вьюга
IV. Спасение

I. Ночной пожар

Пит Ноэль проснулся, весь дрожа, как после кошмара, в ушах его раздавался треск пламени, а горло щекотал едкий дым. Он сразу поднялся, сел на койке и моментально почувствовал, что ему прямо в лицо пахнуло страшным жаром. Вся его хижина ярко пылала. Вскочив с койки и волоча за собой одеяло, он бросился к двери, изо всех сил дернул ее и выскочил наружу, прямо в снег.

Постоянно живя в лесу, он был так же чуток и бдителен, как и четвероногие жители леса. Его мозг стал работать раньше, чем окончательно проснулось тело, а инстинкт оказался еще быстрее мозга. Когда Пит выскочил, он захватил не только одеяло, но и винтовку, пояс с патронами, лежавший у изголовья койки, сапоги и длинное пальто, лежавшие в ногах. Спал он, как обычно спят охотники, почти совсем одетый.

Пит стоял возле хижины, в глубоком снегу и мигал опаленными веками, глядя на гибель своей хижины. Несколько мгновений он сосредоточенно разглядывал все вещи, которые держал в руке, и вдруг со страхом вспомнил, что это еще не все. Он опрометью бросился назад в хижину, в надежде спасти хоть кусок копченой свинины или ковригу хлеба.

Но прежде, чем Пит достиг двери хижины, длинный огненный язык вдруг лизнул ее, и полуослепленный охотник отскочил назад. Набрав полные горсти снегу, он стал прикладывать его к лицу, чтобы унять боль. Потом он отряхнулся, спокойно перенес все свои сокровища, которые ему удалось спасти, подальше от огня и уселся на свои одеяла, чтобы надеть сапоги: его ноги, обутые только в одни толстые носки, уже успели озябнуть.

До рассвета оставалось часа два. Воздух был совершенно неподвижен, и пламя подымалось прямо вверх, то мутно-красное, то ярко-желтое. За пределами жара высокие деревья резко потрескивали от свирепого холода. Было так холодно, что Пит, глядевший, как горит его маленькая одинокая хижина, чувствовал, что спина его словно покрывается льдом, в то время как лицо приходилось заслонять от жара то одной, то другой рукой.

Пит Ноэль не любил унывать. Всякий другой горевал бы о том, что беда постигла его, но Пит радовался тому, что ему посчастливилось выйти из хижины живым и невредимым. Надев пальто, он, к своему великому удовольствию, нашел в его глубоких карманах спички, табак, трубку, большой складной нож и рукавицы.

До ближайшего поселка было миль сто, до ближайшего лагеря дровосеков – миль шестьдесят. Съестных припасов у Ноэля не было, снег был больше чем в метр глубины и очень рыхлый, а его надежные лыжи, с помощью которых он мог бы преодолеть все эти трудности, сделались добычей огня.

Но Пит утешал себя мыслью, что могло быть гораздо хуже. Что, если бы он выскочил босиком? Эта мысль напомнила ему о том, что его ноги озябли. Пока хижина стояла, она служила ему приютом, а теперь, когда она уже больше не годилась для этого, ее развалины все-таки могли доставить ему некоторые удобства.

Тщательно сложив свои одеяла возле большого пня, Пит уселся на них, набил и закурил свою трубку, откинулся назад, оперся о пень и вытянул ноги к огню. У него было еще впереди достаточно времени, чтобы пуститься в путь, а пока хижина горела, у него все еще был «дом».

Когда первые серые лучи рассвета, прозрачные, как стекло, и резкие, как сталь, стали пробиваться между старыми деревьями, огонь совсем погас. Хижина превратилась в кучу раскаленных углей и пепла, там и сям еще иногда вспыхивало полуобгорелое бревно, и среди развалин торчала раскаленная докрасна поломанная маленькая печь. Как только развалины остыли настолько, что к ним можно было подойти, Пит взял палку и начал старательно рыться в них.

У него еще таилась смутная надежда, и ему особенно хотелось найти свой старый топор, жестяной горшок и что-нибудь съестное. Топора он пока нигде не мог найти, горшок, очевидно, расплавился, но зато ему удалось откопать какой-то черный, обуглившийся комок с кулак величиною, издававший аппетитный запах; когда Пит старательно соскреб обгорелую часть, оказалось, что это остаток окорока.

Пит набросился на свой завтрак с аппетитом голодного волка. Съев остаток окорока и утолив жажду полурастаявшим снегом из берестяной чашки, он связал свои одеяла в удобный тюк, расправил плечи и пустился в путь по направлению к лагерю Конроя, который находился за пятьдесят миль к юго-западу.

Пит Ноэль только теперь хорошо понимал, какие трудности ему предстояло победить. Без своих лыж он был почти беспомощен. Снег вдоль дороги имел около метра глубины и вдобавок был очень рыхлый. Пробарахтавшись несколько сотен шагов, Пит должен был останавливаться и отдыхать. Несмотря на лютый мороз, с него градом катил пот, и через несколько часов таких усилий он почувствовал, что изнемогает от жажды.

У него не было ничего, в чем молено было бы растопить снег, но Пит был достаточно осторожен, чтобы не есть нерастаявший снег. Наконец, Пит придумал план, за который он мысленно похвалил себя. Разложив небольшой костер под старым хвойным деревом, он снял с шеи красный бумажный платок, набрал в него снегу и поднес поближе к огню. Когда снег начал таять, он стал выжимать воду из платка, но увы! – вода была такого цвета, что показалась ему не особенно заманчивой.

Пит с некоторым сожалением вспомнил, что не стирал этого платка очень давно, – но даже не мог вспомнить, с каких пор. Но благодаря неутолимой жажде, он продолжал растапливать снег и выжимать из платка воду до тех пор, пока она не потекла уже сравнительно чистыми струйками. Тогда Пит осторожно напился, а потом выкурил три трубки крепкого черного табаку, взамен сытного обеда, которого настойчиво требовал его желудок.

В течение всего морозного безмолвного дня Пит упорно шел вперед, барахтаясь в снегу и время от времени все крепче затягивая свой пояс. Он ни на минуту не переставал всматриваться вокруг, жадно подстерегая какую-нибудь дичь и надеясь увидеть кролика, куропатку или хоть толстого дикобраза; Пит не побрезговал бы даже жестким мясом выдры и считал бы встречу с ней большой удачей.

Когда солнце уже садилось, Пит достиг обширной пустынной равнины, озаренной великолепным золотисто-пурпурным светом. С восточной стороны равнины тянулась цепь невысоких холмов. Много лет тому назад там был лесной пожар, и теперь на вершинах холмов виднелся только длинный ряд обгорелых деревьев, подымавших к небу свои острые обнаженные верхушки.

Это было начало так называемой Большой пустыни, и Пит Ноэль с досадой и тревогой подумал, что, несмотря на все свои усилия, он во весь долгий день прошел всего пятнадцать миль. Вдобавок был страшно голоден.

Пит слишком устал, чтобы продолжать свой путь ночью, а так как ужина не было, то лучше всего было поскорее лечь спать. Сначала Пит расшнуровал свои сапоги и, вытянув ремешки, сделал из них нечто вроде ловушки, которую поместил между соснами, где виднелись заячьи следы. Потом он вырыл глубокую длинную яму в снегу около старых елей, темной стеной стоявших поодаль от опушки леса.

На дне этой ямы, на одном конце ее, он разложил небольшой костер из сухих прошлогодних сучьев и свежих веток березы, которые он с большим трудом нарубил складным ножом. На самом краю ямы он сложил целую кучу этого топлива так, чтобы в случае надобности его легко было достать. Дно ямы с другого конца, несколько поодаль от костра, он устлал толстым слоем сосновых веток, которые образовали сухую и упругую постель.

Когда Пит кончил все эти приготовления, звездная зимняя ночь спустилась над безмолвным лесом, нигде не слышно было ни звука, только изредка раздавался треск дерева, да костер, разложенный в яме, тихо шипел.

Положив большую кучу ветвей под голову, Пит закурил трубку, завернулся в свои одеяла и улегся ногами к костру.

Лежа на дне ямы и наслаждаясь удобствами костра и трубки, Пит Ноэль глядел вверх, на холодные звезды и на верхушки хмурых темных елей, озаренные красноватым отблеском его костра, и думал, удастся ли ему благополучно достигнуть лагеря.

Незаметно для себя Пит Ноэль заснул.

По привычке жителей леса и людей, спящих зимой у костра, он просыпался каждый час, чтобы подложить дров в костер, но к утру заснул тяжелым сном утомившегося человека.

Когда он проснулся, костер обратился в кучу серого пепла, небо над головой было бледно-серого цвета, испещренное розовыми полосами, и на зеленой стене елей играли отблески золотисто-розовой зари. Края одеяла вокруг его лица затвердели и покрылись льдом от его дыхания.

Быстро дернув край одеяла, Пит сел, хорошенько выбранил самого себя за то, что дал костру погаснуть и, приподнявшись так, что глаза его были немного выше края ямы, посмотрел на блестящую пустынную равнину. Не успел он сделать этого, как инстинктивно опустился и спрятался. Глаза Пита оживленно блеснули, и он уже радовался тому, что его костер погас.

II. По следам стада

Между стволами обгорелых деревьев, по холмам, медленно пробиралось, большое стадо карибу, крупные и темные силуэты которых резко выделялись на ярком фоне восхода.

Низко присев в своей яме, Пит поспешно свернул одеяла, укрепил тюк на спине и осторожно пополз по снегу по направлению к соснам. Спрятавшись за соснами, он поднялся на ноги, достал ловушку, которую ставил совершенно напрасно, вытащил свои ремешки и опять вернулся на дорогу. Для опытных глаз достаточно было одного взгляда, чтобы понять, в чем было дело.

Карибу – самые беспокойные, капризные животные, которые в своих странствованиях забираются дальше всяких других диких животных, теперь направлялись к югу, блуждая, по-видимому, совершенно бесцельно. Пит сразу догадался, что они шли по холмам, потому что снег там был не такой глубокий и рыхлый, так как ветер сметал его оттуда.

Стадо было довольно далеко от Ноэля, гораздо дальше ружейного выстрела, – но он решил, что догонит карибу, несмотря на глубокий снег.

Пит решил призвать на помощь настойчивость, хитрость и сделать это во что бы то ни стало, даже если ему для этого придется ползти на четвереньках.

Ветер в это время порывисто дул с северо-востока, от человека – к стаду животных, но они были слишком далеко, чтобы почуять зловещий запах и встревожиться. Прежде всего Пит постарался так обойти стадо, чтобы эта опасность была устранена. Он сначала так заинтересовался погоней, что на некоторое время забыл даже о голоде, но когда Пит пустился в путь, медленно пробираясь вперед в чаще леса, голод заговорил так настойчиво, что нельзя было о нем забыть.

Пит иногда останавливался, сдирал кору с молодых елок, которые попадались ему на дороге, соскребал тонкий слой сладковатой мякоти между корой и стволом и жадно поедал ее. Иногда он собирал душистые кончики березовых почек, разжевывал целую горсть и выплевывал твердые оболочки. Таким образом, ему удалось несколько утишить голод.

Наконец, после нескольких часов трудного пути, лес поредел, дорога стала подыматься в гору, и Пит вышел на склон одного из холмов далеко позади стада, но зато с подветренной стороны. Там, где прошло стадо, снег был взрыт и сравнительно неглубок.

Остановившись у небольшого холмика, Пит стал осторожно разгребать снег ногами, пока не добрался до земли, и там, наконец, нашел то, чего искал, – несколько ярко-красных ягод зимолюбки, мерзлых, но мясистых и сладких. Проглотив полгорсти этих ягод, он опять на время обманул голод и пустился в путь. Шел он довольно быстро, но осторожно, иногда прячась за стволы обгорелых деревьев.

Наконец, завидев издали нескольких карибу, которые шли позади стада, но все еще были довольно далеко от него, Пит присел, съежившись, как кошка, и быстро перешел на противоположный склон холма, где можно было лучше спрятаться.

На восточном склоне цепи холмов росли многочисленные группы кустов, и Пит быстро ползком пробирался от одной к другой, – так быстро, что через час должен был поравняться со стадом, которое двигалось очень медленно. Приблизительно через час он снова вскарабкался на вершину холма, притаился за низкими кустами можжевельника и, держа винтовку наготове, уверенно взглянул сквозь кусты вперед.

Вдруг лицо его потемнело с досады. Животные исчезли. Пит был уверен, что не он спугнул их, но карибу ушли далеко в сторону, медленно двигаясь к югу по снежной белой равнине.

Пит крепко стиснул зубы. Голод и холод, точно усиливая друг друга, страшно мучили его. Его первым побуждением было отбросить в сторону всякую попытку спрятаться и кинуться прямо по следам карибу, но он сейчас же опомнился, решив, что таким путем можно больше потерять, нежели выиграть. Пит хорошо знал, что несмотря на рыхлый, глубокий снег, спугнутые животные могли бежать гораздо быстрее, чем человек. Следовательно, ему приходилось положиться только на свое терпение.

Украдкой пробираясь от одного дерева к другому – то на четвереньках, то на животе, как змея, Пит довольно быстро спустился со склона холма туда, где начиналась равнина. Так как прятаться дольше было невозможно, и самые последние животные все еще были от него дальше, чем на расстоянии выстрела, он смело вышел из-за группы молодых деревьев и пустился догонять стадо. При виде его все рогатые головы на мгновение тревожно и удивленно поднялись кверху, и вдруг, окруженное белым облаком снега, стадо бросилось вперед с необыкновенной быстротой.

Угрюмый, но не потерявший мужества, Пит двинулся в путь по их следам, поглощенный одной мыслью – догнать стадо. Все остальные мысли, чувства и желания слились в одно тупое ощущение голода и старание не думать о нем.

Час проходил за часом, а Пит все плелся вперед по широким беспорядочным следам, прорезавшим безмолвную белую равнину. Ни вокруг него, ни над ним не было ничего такого, на чем мог бы остановиться его взор, и он глядел вниз, себе под ноги, стараясь выбирать более удобные места, чтобы ступать по взрытому снегу и таким образом сберечь свои силы. Он не замечал, что солнце уже больше не сверкало над белой равниной, что небо из ярко-голубого превратилось в бледно-серое, и ветер, дувший ему прямо в лицо, стал гораздо сильнее.

Его заставил очнуться порыв ветра, бросивший прямо на него облако снега с такой силой, что лицо резнуло точно ударом плети. Подняв глаза, Пит увидел, что крутившиеся облака снега совершенно скрыли из виду всю равнину. Ветер завывая дул ему прямо в лицо. Пита застигла вьюга.

III. Снежная вьюга

Когда вьюга яростно налетела на Пита, окружив его со всех сторон, мешая ему дышать, мужество Пита на мгновение поколебалось; у него оказался новый противник, к борьбе с которым он не подготовился. Но тотчас же он снова ободрился и вызывающе поглядел вперед.

Холод, голод, вьюгу – все это он перенесет и выйдет победителем! Опустив голову и прикрыв рот воротником пальто, чтобы легче было дышать, он с обновленными силами бросился вперед.

Если бы опушка леса была близко или если бы Пит вовремя заметил состояние погоды, он немедленно направился бы к лесу, чтобы укрыться там. Но Пит помнил, что, когда он в последний раз видел стадо, следы его тянулись прямо посреди пустынной, все расширявшейся равнины. Он рассчитал, что находится мили за две от опушки леса, и понял, что в такую вьюгу не найдет туда дороги.

У него оставалась только одна надежда – идти по следам карибу. Он решил, что животные или лягут, или доберутся до леса: никто, кроме человека, не мог отважиться на борьбу с такой вьюгой. Карибу, вероятно, позабудут свою осторожность, позабудут, что за ними гонятся, и или он догонит их, или они укажут ему путь к опушке леса.

Несколько часов он упрямо шел вперед, барахтаясь в снегу, чуть не ощупью отыскивая следы стада, – так сильно хлестал ему в лицо снег. Сугробы снега под его ногами становились все глубже и глубже, и он стал двигаться вперед уже черепашьим шагом. Мало-помалу, благодаря стараниям сохранить силы, все чувства и помыслы Пита точно замерли, сосредоточившись на одном желании – идти вперед.

Ему начинала казаться очень заманчивой новая мысль – сдаться и бросить все усилия; он начал думать о том, что мог бы укрыться от бешеного ветра, мог бы насладиться теплом и покоем, для этого стоило только зарыться глубоко в снег. Он хорошо знал эту простую уловку куропаток, когда мороз или вьюга слишком люты для них.

Но благоразумие Пита не позволяло ему обманывать себя. Если бы у него был полный желудок, а карманы были набиты едой, он, пожалуй, мог бы безнаказанно прибегнуть к этой хитрой уловке куропаток. Но он был истощен и голоден; силы его почти покинули, и он сознавал, что если теперь поддастся этому желанию, то никто его не увидит до тех пор, пока весеннее солнце не растопит снега. Нет, он не зароется в снег, чтобы спрятаться от ветра.

Пит громко засмеялся, и, наклонив голову, снова упорно и мужественно бросился вперед.

Пройдя несколько шагов, он сразу остановился, и сердце его замерло. Он потоптался на одном месте, потом на другом, тщательно пошарил в снегу ногами, потом руками. Повернувшись затылком к ветру, он нагнулся, защитив голову обеими руками, чтобы заглушить страшный вой ветра, и стал раздумывать, как и когда это случилось. Он потерял след стада!

Это страшное открытие точно сразу оживило Пита, вернуло ему способность ясно мыслить, и он понял, как это случилось, но не мог вспомнить, где именно.

Сугробы снега замели следы, совершенно стерев их с поверхности равнины. Он в это время шел все прямо, руководствуясь направлением ветра. Карибу же тем временем свернули и ушли в другую сторону. В какую сторону? У него не было никаких указаний, которые помогли бы ему узнать это, так капризны были рогатые бродяги леса. – «Пусть себе идут, – упрямо подумал он, – обойдусь и без них!»

С трудом поднявшись на ноги, Пит опять обернулся лицом против ветра и стал соображать, в каком направлении дул ветер, когда он в последний раз обратил на это внимание, стараясь в то же самое время припомнить, как именно был расположен лес, обрамлявший равнину с двух сторон.

Он, наконец, решил, где именно находилась ближайшая опушка леса. Он мысленно видел пред собой одно место, где темные сосны глубоким, острым мысом врезались в пустынную равнину. Все еще тщательно соображая, он повернулся так, что ветер дул ему не прямо в лицо, а слева; вполне уверенный, что он нашел, наконец, верное направление, Пит снова двинулся вперед.

На ходу он мысленно рисовал себе картину, как все стадо карибу, барахтаясь в сугробах снега, направлялось в ту же сторону, к опушке леса, чтобы укрыться от вьюги. Заглушая в себе голод и ощущение слабости, он старался ободриться и говорил себе, что если животные могут добраться до убежища, то он также сможет. А там, в лесу, с помощью своего опыта и ловкости, он добудет что-нибудь пригодное в пищу, чтобы не дать погаснуть жизни!

Это бодрое настроение придало Питу сил, и он еще около получаса плелся вперед. Но когда короткий северный день стал гаснуть и темные тени стали сгущаться под непроницаемым белым покровом вьюги, его силы, его крепкие мускулы и закаленные нервы снова не выдержали. Он стал замечать, что спотыкается и ищет предлогов, чтобы не сразу подняться.

Несмотря на все напряжение воли, перед ним носились видения, – то густые, тенистые леса стояли близко от него, то виднелась уютная бревенчатая хижина, полузанесенная снегом, из окон которой струился теплый свет. Пит с негодованием встряхивался, чтобы придти в себя, и приятные видения исчезали.

Однажды, после того, как он отогнал одно особенно живое и яркое видение, он спохватился, что потерял свою винтовку. Найти ее не было никакой надежды. Этот удар на несколько минут отрезвил его. Он подумал, что у его еще оставался нож, который был гораздо нужнее винтовки. И Пит опять зашагал, совершенно отрезвленный.

IV. Спасение

Тени быстро сгущались и, благодаря вьюге, стали принимать странные, фантастические очертания. Пит старался усилием воли разрушить эти видения, но одна из чудовищных фигур почему-то не теряла своих очертаний и не исчезала. Пит уже готов был броситься на нее, как вдруг эта фигура приподнялась с громким храпом, стараясь отойти от него.

Пит сразу оживился, окрыленный надеждой. Увязая в снегу, падая, ползком, он с открытым ножом в руках бросился вслед за животным. Большой самец карибу, измученный, увязший по брюхо в снегу, все-таки несколько раз увернулся, а когда Пит в своей дикой погоне, наконец, настиг его, олень повернул голову и сильно толкнул охотника в левое плечо концом ветвистого рога.

Не обращая внимания на боль, Пит крепко схватил рог левой рукой и отклонил голову карибу назад, а через секунду искусной рукой полоснул ножом по шее животного.

Как большинство жителей канадских лесов, Пит был очень брезглив в выборе мяса. Он всегда хорошенько варил или жарил его и терпеть не мог полусырого мяса. Но теперь он превратился в зверя, который боролся за свою жизнь; кроме того, он знал, что наилучшим из всех подкрепляющих средств было именно то, которое теперь находилось у него под руками.

Он опять ударил ножом, на этот раз в сердце животного.

Когда с последним вздохом жизнь животного совершенно погасла, Пит присел, съежившись, как зверь, и стал пить теплую кровь, которая струилась из горла его жертвы. Постепенно теплота, сила, бодрость, совсем было покинувшие его, снова разливались по его жилам. Он напился досыта, а потом, вырыв неглубокую яму в снегу, подле массивной туши, и крепко прижавшись к ней, лег отдохнуть и сообразить, что ему делать.

Пит Ноэль был вполне уверен, что теперь у него хватит пищи до конца пути и что смелость, и мужество помогут ему преодолеть все препятствия, которые могут встретиться. Он решил хорошенько выспаться и завернулся в свои одеяла под защитой громадного убитого карибу.

Но в нем вдруг проснулся старый инстинкт охотника. Когда ветер на мгновение стихал, всюду кругом слышался храп и тяжелое дыхание. Пит Ноэль попал в самую середину усталого стада. Он подумал, что теперь имел бы возможность возместить убытки, которые он понес, когда сгорела его хижина. Он мог убить несколько беззащитных животных, спрятать туши в снегу и хорошенько запомнить местность после того, как прояснится. А после он мог бы добыть лошадей в ближайшем поселке и вывезти мерзлое мясо на продажу.

Снова вытащив свой нож, Пит осторожно пополз к ближайшему месту, откуда слышалось тяжелое дыхание и прежде, чем мог увидеть животное в темноте, был уже около него. Его протянутая рука коснулась тяжелого вздувавшегося бока карибу. Испуганное животное с порывистым храпом поднялось на ноги, стараясь отойти прочь, но сейчас же в изнеможении опустилось.

Как только животное притихло, Пит снова дотронулся до него рукою и почувствовал, как оно опять задрожало от прикосновения. Пит машинально начал гладить и тереть жесткую шерсть, а рука его предательски двигалась вперед по боку животного. Дыхание животного стало спокойнее, испуганный храп прекратился, измученное и усталое, оно, казалось, успокаивалось от прикосновения этой сильной, уверенной руки.

Когда рука Пита уже дотронулась до шеи успокоившегося животного, в нем вдруг заговорил какой-то тревожный укор. Пит держал нож в другой руке, готовый пустить его в ход, но почему-то никак не мог заставить себя сделать это. Это было бы предательством! А ведь он потерпел большой убыток, и теперь случай давал ему в руки вознаграждение. Пит колебался.

Все это время он продолжал гладить твердую, теплую, живую шею.

И он и бедное животное находились в одинаковом положении, оба вместе отбивались от слепой бешеной ярости бури, чтобы спасти свою жизнь. Кроме того, стадо карибу спасло его. Он был их должником. Его ласка уже не была предательской; это была добрая, честная ласка. Пит с конфузливой улыбкой закрыл нож и сунул его обратно в карман.

Он продолжал гладить успокоившееся животное, но уже обоими руками, почесывая ему за ушами и у основания рогов, и это, по-видимому, доставляло животному удовольствие. Только один раз, когда рука Пита скользнула вниз по длинной морде животного, оно испуганно вздрогнуло и фыркнуло, – так сильно ударил ему в ноздри страшный человеческий запах.

Но Пит продолжал гладить, ласково и уверенно, и животное снова успокоилось. Наконец, Пит решил, что лучше всего будет переночевать или переждать, пока прояснится, возле этого смирного, застигнутого бурей животного, согреваясь теплотой его тела. Вырыв в снегу яму, достаточно глубокую, чтобы защитить себя от ветра, Пит закутался в свои одеяла, крепко прижался к боку карибу и преспокойно уснул.

Чувствуя подле себя близость живого существа, Пит крепко спал все время, пока бушевала буря. Наконец, что-то завозилось у него под боком, и когда он проснулся, то почувствовал, как его странный товарищ поднялся на ноги и не спеша отошел прочь.

Вьюга миновала, и небо над головой Ноэля было усеяно звездами. Всюду вокруг него что-то тяжело двигалось, слышался топот, сопенье и фырканье: это стадо карибу собралось в путь, забывая свою обычную осторожность.

Скоро Пит остался совсем один. Неподвижный воздух был страшно холоден, но Питу, лежавшему в яме и укутанному в одеяла, было тепло. Все еще сонный, он прикрыл лицо одеялом и опять уснул.

Когда он снова проснулся, то почувствовал себя совсем бодрым и свежим. Уже совсем рассвело. Холод резал, как ножом, и бледные лучи рассвета, казалось, замерзли в кристально-чистом воздухе. Пит встал и посмотрел на восток, туда, где виднелись беспорядочные следы стада карибу.

Меньше, чем за полмили, виднелся лес, обширный и темный, и следы стада вели прямо туда. А немного подальше, справа, он увидел нечто, заставившее радостно забиться его сердце.

Вырисовываясь на бледно-оранжевом фоне восточной стороны неба, как серебристо-фиолетовая лилия, прямо вверх подымался тоненький столбик дыма. Опытный взгляд Пита сейчас же различил, что этот дым подымался из трубы лагеря дровосеков, и он понял, что они переместились туда, поближе к нему, с отдаленных истоков реки, куда он направлялся.