Зайчики
Автор: М. Куклин, 1905 г.
Глава I
Глава II
Глава III
Глава IV
Глава I
Тепло стало.
Пришла весна красная. Солнце приветливо смотрит целые дни с неба, посылая свои теплые лучи на землю. Поля и луга уже покрылись зеленою травкою, а на деревьях и кустарниках развились листочки. Порхая с ветки на ветку, щебечут и поют птички; в кустах стрекочут кузнечики и жужжат пчелы. Все ожило и весело приветствует наступившую весну!
При опушке густого леса, в валежнике, прикрытом раскинувшимися ветвями косматой ели, лежали два маленьких зверька; удлиненное их тело густо покрыто мягким сереньким пушком, а длинные ушки их, с черными кисточками на концах, торчат кверху. Это – зайчики. Маленькие зверьки еще очень слабы: едва пошевеливают своею остренькою, немного приплюснутою на конце мордочкою. Мать малюток, сидя перед ними на задних лапах, лизала попеременно того и другого и моргала своею раздвоенною верхнею губою с щетинистыми усами.
День уже склонялся к вечеру. От деревьев и кустов ложились на земле длинные тени, и теплота солнечных лучей час от часу умерялась. Маленькие зайчики, почувствовав прохладу, потянулись ближе к матери.
Вот на южной стороне неба зажглась яркая звездочка; в лесу стемнело. Мать малюток вдруг поднялась, выпрямила свои длинные задние ноги и прыгнула в кусты, – только сухие ветки хрустнули под ее ногами, и потом все затихло...
В темноте светящийся червячок взобрался на верх пня и осветил спящих зайчиков, прижавшихся друг к другу. Спокойно спят малютки на помятом мху своего логовища! Ночные мошки и козявки, убаюкивая их, кругом пели и жужжали... Вдруг вблизи крикнула какая-то ночная птица. Спящие зайчики вздрогнули и проснулись. Крик птицы повторился еще громче и звучнее. От испуга зайчики беспокойно засовались и затыкались своими мордочками...
Утренняя прохлада уже ощущалась в воздухе. Звездочки одна за другой начинали потухать на небе, а на востоке из-за леса заметно просвечивали лучи утренней зари. Холодно малюткам-зайчикам и голодны они!.. Вдруг слышат – вблизи их хрустнуло. Дрожа от страха, зайчики пугливо навострили свои длинные ушки, робко прижимаясь друг к другу и к мягкому сероватому мху. Еще послышался шорох, – и в логовище к ним вскочила мать малюток. Радостно запищали зайчики, обрадовавшись появлению матери, и поползли к ней под пушистое беловатое брюшко.
Скоро показалось солнце и осветило окрестность: все пробудилось и ожило кругом. Один солнечный луч сквозь ветви и сучья валежника пробрался и в логовище к нашим зайчикам. Утомившись за ночь, мать малюток дремала, растянувшись во всю длину логовища, а маленькие зайчики то ползали тут около нее, неумело расправляя свои тоненькие ножки, то вытягивали и горбили спинки, или же, сидя на задних лапках, спокойно поглядывали кругом и следили за летавшими вблизи их мошками.
В продолжение дня мать маленьких зайчиков иногда выходила из логовища в ближайший кустарник поглодать осиновой коры и пощипать листочков и свежей травки; но при малейшем писке своих детей являлась к ним.
Не по дням, а по часам растут маленькие зайчики, как сказочные богатыри, и все живее и свободнее становятся их движения.
Уже прошло времени более недели, как явились зайчики на свет Божий. И только первые лучи утренней зари едва показались на небе, как зайчики уже проснулись; лежат они, припав к мягкому мху своего логовища, и с нетерпением ждут возвращения матери, которая еще с вечера оставила их. Вот в ближайшем лесу, между деревьями, протянулись, как золотистые ленты, лучи солнечные, а матери малюток все нет и нет. Не раз печально и жалобно звали они свою мать, но она не являлась к ним.
Настал и полдень. Солнце высоко плывет по небу и приветливо сверху глядит на лес и на землю. Через ветки и сучья валежника заглянуло солнышко и к маленьким зайчикам в логовище: лежат они и горюют по матери. Горюйте, сироты! Мать не возвратится уже к вам: она навсегда оставила и покинула вас на произвол судьбы!.. До позднего вечера все ждали бедные зайчики своей матери, но голод и жажда, наконец, принудили их выйти из своего логовища. Робко, пугаясь каждого звука и малейшего шороха, вышли они из валежника и, медленно подвигаясь друг за другом, добрались до кустов ольхи и осины. Зашелестели ветки деревьев, обрызнув их свежей росой, и захрустели на зубах зайчиков молодые листочки. При малейшем же шорохе и звуке в лесу они пугливо припадали к земле. И вкусны им, проголодавшимся, были листочки ольхи и осины! Утоливши голод, так их мучивший в продолжение дня, они возвратились опять в свое родное логовище.
И пошли дни за днями. Живут зайчики без матери. Днем, притаившись, лежат они в своем логовище, а как стемнеет в лесу, затихнет и все успокоится кругом, они выйдут из своего убежища, весело поскакивают между кустами и деревьями, срывая их листочки, и чутко прислушиваются, подняв свои длинные ушки.
Глава II
Весна уже во всей поре. Поля всюду густо покрылись зеленым всходом.
Над землею парит ночь. Месяц, плывя по небесной выси, встал над полем, и бледные лучи его ярко серебрят и играют в нависших каплях росы.
Зайчики выбежали в поле. Ширь и простор!.. Кругом все тихо, только, слышно, вдалеке плещет ручеек...
Вот и полночный подул ветерок, всколыхнул листы на деревьях и волной пробежал по всему полю, слегка дотронувшись до зайчиков, которые, припав, щипали нежную и сочную травку озимого всхода... Из деревни, дремавшей над плескавшимся ручьем, послышались протяжные крики проснувшихся петухов. Громче и усерднее всех выкрикивал свое кукареку петух Дарьи Сидорихи, дом которой стоит на краю деревни, на скате к ручью.
– Эк его взяло! – сердито заговорила Дарья Сидориха, проснувшись от громких криков своего петуха.
Но петух, словно поддразнивая ее, снова выкрикнул: «кукарек-ку!»
У Дарьи Сидорихи окончательно пропал сон, и она встала. Сквозь тусклые окна начинал уже пробиваться утренний свет. Вышла Дарья Сидориха на улицу. Из-за темного леса на востоке вставала заря. Где-то, заливаясь, пела малиновка; под крышами домов чирикали воробьи.
Походила Дарья Сидориха около своей избушки, заглянула во двор – там коровы ее еще лежат, лениво пожевывая...
– А пойду-ка я в поле, посмотрю озими! – прошептала она, и, поправив платок на своей голове, пошла по направлению к ручью.
Утренняя заря все шире и светлее становилась на небе, но темнота ночная, словно не желая уступить свету своей власти над землей, все еще густо лежала в долинах, в лесу и кустарниках.
Миновав отвод над ручьем, стороживший вход в поле, идет она по заросшей травою дорожке и зорко поглядывает на ту и другую сторону, любуясь зеленым всходом. Вдруг вблизи ее зашуршала трава, и зайчики, прыгнув в сторону, тяжело поскакали по озими, путаясь и падая. Дарья Сидориха догнала их и схватила того и другого. Бедняжки от страха и испуга дрожали всем телом, а сердце так и билось в них, как у пойманной птички.
Дарья Сидориха – женщина старая, так что и ходит уже сгорбившись и согнувшись, как клюка, говорят о ней соседи. Да и было от чего согнуться и состариться ей, если заглянуть в прошедшую, прожитую ею жизнь! Хотя и лет ей в настоящее время уже достаточное количество, но ее больше состарили забота и горе. Рано оставшись вдовою с сиротами-малолетками, много, очень много перенесла она и видела горя и испытала его на своем веку. А каких непосильных трудов и щемящих сердце забот стоило ей поднять и возрастить своих детей-сирот до тех пор, когда они в состоянии были взяться за тяжелые крестьянские роботы! Да, это была женщина неутомимого труда! Теперь всем хозяйством давно уже заправляют ее старший сын и невестка; Дарья же Сидориха разве только присмотрит в страдную пору за домом да нянчится с внучатами. И любят ее дети больше матери родной. Даже Федюша, семилетний мальчик, и тот не ляжет спать без бабушки, а Граша, четырехлетняя девочка, ни на шаг не отходит от нее. Любят Сидориху и прочие дети в деревне, и когда матери их уйдут на работу, то дети бегут к Сидорихе, и она возится и нянчится с ними целые дни, как курица с цыплятами.
Начинало уже совсем светать, когда Сидориха с пойманными зайчиками возвратилась домой; но внук и внучка ее еще спали крепким детским сном. Сладко было их пробуждение! При виде зайчиков их радостям и восторгам не было конца. Усевшись перед ними на корточки, они расспрашивали бабушку:
– Ты где их, бабушка, поймала-то?
– В озимом поле поймала.
– А они где живут-то там?
– Где живут? известно, в лесу!
– Как их медведь в лесу не съел?
– Медведи живут в больших, дремучих лесах, а зайчики в полях, в маленьких кустарниках и небольших лесах.
Но бедные зайчики пугливо посматривали на детей и дрожали, когда к ним приближались или, лаская их, брали на руки.
Зайчиков поместили в скотной избе за печкой. Федюша и Граша каждое утро отправлялись к своим зайчикам с ношею зеленой травки и свежих осиновых листочков и ставили им в черепке чистой воды. Но, несмотря на все заботы и ласки детей, пленникам не весело жилось: не могут они забыть простора зеленых полей и приволья своего родного леса. Днем они прятались в темном углу и редко показывались на свет Божий, даже и тогда, когда никого не было в избе, – и только ночью, когда все стихнет кругом, они выходили и боязливо поскакивали по избе; но чуть заслышат где-нибудь скрип или писк мыши под полом, тотчас убегают и прячутся. Часто в ночной темноте, усевшись у окна, они грустно посматривали на улицу, как заключенные глядят через решетки из своих казематов, помышляя о воле и свободе.
Целое лето прожили зайчики и за это время много выросли и возмужали, но все так же пугливы и робки и до сих пор не сделались настолько ручными, как ручнеют и привыкают в это время к человеку кошки, собаки и многие другие животные; они дичились и прятались часто даже от Федюши и Граши, которые так за ними ухаживают, ласкают и любят их.
Время все идет и идет вперед. Приближалась уже осень к концу. В воздухе чувствовался холод, а утрами на траве в лугах и полях местами виднелся иней. Принимался не один раз уже падать на землю и мокрый снег большими хлопьями. На зайчиках серый цвет шерсти с каждым днем выпадал и заменялся белым. Федюша и Граша дивились, что зайчики их все белее и белее становятся, и спросили бабушку: отчего зайчики их белеют?
– Так уж значит надобно, – отвечала бабушка, – потому зима приближается. А вот придет весна и наступит снова лето, опять будут серенькими. Это у них каждый год шерстка меняется. Богу, значит, угодно, чтобы не так заметны были они на глаз человека и могли прятаться и скрываться от людей и от хищных зверей – летом в зеленых кустах, а зимой между хлопьями пушистого снега.
Глава III
Зима в этот год пришла скоро и скоро покрыла снегом крыши домов и крестьянских построек, снег лежал белою пеленой и кругом деревни, на полях и лугах. Плескавшийся под деревней ручеек давно уже заснул под ледяною корою. По ночам и на утренней заре часто похаживал морозко и крепко постукивал в окна и стены домов. Зайчики были уже совершенно белыми, как лежавший в полях снег.
В скотную избу к заключенным пленникам, сохраняя от холода, принесли со двора маленьких ягняток, недавно родившихся, и бурую телочку. Новые жильцы были еще очень слабы, и когда впускались к ним их матери, чтобы покормить своих детей, то часто изба оглашалась блеянием и мычанием.
Зайчики сначала боялись своих новых жильцов и несколько времени не выходили из-за печки, равно как и те, в свою очередь, боялись зайчиков, когда они стали появляться среди избы. Однако те и другие скоро присмотрелись и привыкли друг к другу; зайчики чаще стали выходить из своего убежища, и при виде их ягнятки пугливо не жались уже в углу, как было на первых порах, бурая же телочка – так та только вначале удивленно посмотрела на скакавших зайчиков, а затем тупо и равнодушно, лежа поглядывала на них, лениво пожевывая, словно думала: «это, мол, для меня мелкота, – одной ногой раздавлю!..»
Часто, бывало, потом зайчики вместе и играли с ягнятами, гоняясь одни за другими по избе, как расшалившиеся дети, и вместе ели с ними душистое сено и мягкие листочки осины, которые заготовляла Сидориха своим овцам на зиму. Ощипав листочки с осиновых веток, зайчики нередко глодали и кору самых веток.
Теперь дети, Федюша и Граша, еще чаще стали приходить в скотную избу, в которой у них, кроме зайчиков, были ягнятки и телочка. Когда же дети увидали, что зайчики их гложут ветки осины и даже края корыта с пойлом, поставленным для ягнят и телочки, то подумали – верно они голодны, и побежали сказать об этом бабушке.
– Нет, детки, не от голоду и не для сытости зайчики гложут, а это доставляет им удовольствие; вы рассмотрите-ка, какие у них зубки-то длинные, как у мышек и крыс! Эти зубки у них постоянно и скоро растут, и при этом чувствуется зуд. Когда они обгладывают кору, – тем самым стирают их; иначе зубы у них выросли бы такие длинные, что и рта нельзя бы было закрыть. Для этого же и мыши, и крысы грызут половицы в домах и все, что ни попадает им на глаза.
Хорошо жилось, по-видимому, нашим зайчикам в скотной избе Дарьи Сидорихи: они окружены заботами и ласками детей, которые доставляют им в избытке все необходимое для их существования. Но зайчики все-таки не могут совершенно свыкнуться со своим положением и забыть простора широких полей и приволья своего родного леса. Так, заброшенный судьбою на чужбину, обитатель и самых северных стран скучает и рвется с благодатного юга в свои холодные и унылые, но близкие и милые сердцу, края!.. Или, говорят про волка: «как волка ни корми, он все в лес глядит». Это же можно сказать и относительно зайчиков. Особенно заскучали наши пленные зайчики о воле и свободе, когда в воздухе почувствовалось приближение весны и когда через оттаявшие окна увидали они приветливые лучи весеннего солнца.
Было еще очень рано, и утренний свет едва только пробивался через ночную темноту. Томясь своим заключением, один из зайчиков грустно сидел у окна. Слышит – вдруг дверь отворилась; холодный воздух, клубами ворвавшись в избу, разостлался по полу белыми облаками, а вслед за ними, хрюкая, вошла в избу проголодавшаяся свинья. Этим удобным случаем воспользовался зайчик: он выскочил на волю, через двор пробрался на улицу и огородами и гумнами убежал в ближайший лес; только следы, видимые на снегу, остались свидетелями его побега.
Дети очень жалели, когда узнали, что у них не стало одного зайчика, а Граша даже и поплакала о нем. Но делать было нечего. Зато они теперь еще усерднее стали ухаживать за оставшимся у них зайчиком и, заботясь о нем, чаще приходили в скотную избу. Однако оставшийся зайчик, один без товарища, еще больше затосковал, – реже выходил он из-за печки и, как замечали дети, меньше ел и пил; все лежал он, скучный, уткнувши в пол свою мордочку. А в одно утро дети нашли его мертвым. Не мог, должно быть, перенести своего одиночества.
Долго и неутешно плакали дети о своем зайчике.
Глава IV
Убежавший из дома Сидорихи зайчик, достигнув леса, едва перевел дыхание: так он отвык в своем долгом заключении пробегать большие расстояния. Несколько времени, сидя у опушки леса, он с наслаждением вдыхал в себя чистый воздух и смотрел на широкое поле, а потом медленно поскакал между занесенными снегом кустами и деревьями. Крепкий обледенелый снег свободно сдерживал его на своей поверхности. Как легко и приятно чувствовалось ему теперь в просторном лесу на полной воле!
Пробираясь в глубь леса, пролез он через изгородь, встретившуюся ему на пути. Здесь лес становился все теснее и гуще; березы и осины заменялись соснами и елями, которые широко раскинули свои косматые ветви, покрытые большими хлопьями снега.
Совсем уже рассвело. В лесу было тихо, только, слышно, где-то вдали постукивал своим носом дятел, долбя сухую сосну. Скоро однако лесные птицы одна за другой, пробуждаясь от сна, стали заявлять о своем существовании громкими криками то в том, то в другом месте; одна из них пролетела над самым нашим беглецом, тяжело прошумев своими крыльями.
Подвигаясь все далее и далее, наконец, он увидел под густыми ветвями одной ели удобное для себя убежище, и скрылся в нем. Лежит зайчик в избранном им логовище, занесенном кругом пушистым снегом. Тепло ему и приятно чувствовать себя на совершенной свободе!..
Вот вспомнил он своего брата – товарища, оставленного им в избе Дарьи Сидорихи, с которым вместе провел столько времени в неволе. И жаль ему стало, что и он вместе с ним не пользуется волей и свободой!.. Вспомнились ему и ягнятки, с которыми он играл, и вся прожитая им жизнь в заключении мало-помалу вставала пред ним, как бывший сон. Предавшись таким воспоминаниям, беглец наш задремал; но и во сне воспоминания проносились одни за другими!..
Целый день наш зайчик не выходил из своего убежища, несмотря на то, что голод начинал уже томить его, и только вечером, когда в лесу стемнело и затихло все кругом, он вышел, чтобы утолить голод, и направился к изгороди. Следы, оставленные им утром, были еще видны на снегу. В то же отверстие пролез он через изгородь, – и здесь между кустами увидал много других зайчиков, которые скакали тут и там, а некоторые припав глодали кору осины.
Из-за леса, как огненный шар, поднимался светлый месяц, и яркие лучи его на поверхности снега переливались и искрились. Кругом тишина, только слышно порой, как зайчики обгладывали кору деревьев, да раздавался треск сломанных ими веток.
Утоливши голод, зайчики играли и резвились: одни бегали кругом кустов, гоняясь друг за другом, другие становились на задние лапки и делали большие прыжки, или кувыркались и катались на снегу. Светлый месяц, поднявшись над лесом, освещал резвившихся зайчиков и кидал от деревьев черные тени... Вдруг невдалеке от них послышался резкий скрип саней, и вместе с этим зайчики увидали на дороге движущийся воз сена. Но не успели они опомниться от этой неожиданности, как из кустов с лаем выскочила собака. Испуганные зайчики все бросились бежать в разные стороны и на пути, не помня себя от страха, натыкались на кусты и деревья. Собака погналась вслед за нашим бедным зайчиком. Вот она уже близко, и еще несколько прыжков – схватит и растерзает его. Тогда зайчик начал делать внезапные и быстрые повороты, то в ту, то в другую сторону, и этою только хитростью, наконец, удалось ему убежать от преследовавшей его собаки. Но едва миновалась эта опасность, и герой наш не успел еще свободно вздохнуть от усталости, как на пути подстерегал его другой враг – лесная сова. Завидев свою добычу, она сторожила его на сгнившем пне, близ той тропки, по которой зайчик пробирался в свое логовище, уже распустила свои крючковатые острые когти одной ноги, уцепившись другой за пень, чтобы запустить их в пушистый хребет нашего беленького героя. Однако, он во время заметил подстерегавшего своего врага и ловко прыгнул в сторону...
Подвергаться опасности, дрожать за свою жизнь очень часто приводилось нашему герою. Много у него врагов в родном лесу: хищные звери и лесные птицы лишь только завидят зайчика, немилосердно преследуют, желая полакомиться его вкусным мясом; охотники ставят на него силки и ловушки, чтобы поймать и воспользоваться его пушистым мехом. Несмотря, однако, на это, счастье долго сопутствовало нашему герою: он прожил в лесу всю весну, не попав ни на зубы хищных зверей, ни в когти птиц, ни в расставленные на него в разных местах ловушки.
Наступило и теплое лето. Зайчик стал совершенно серый, только под брюшком виднелась белая полоска. Не скоро теперь разглядишь и заметишь его в зеленых кустах и высокой траве. Какой простор и какое раздолье ему в лесу! Деревья дышат ароматом. Воздух чист и приятен... А ночи... что за прелесть летние ночи в лесу!.. Но не долго бывает красное лето; незаметно оно пролетело для нашего героя и скоро сменилось ненастной осенью с темными и дождливыми ночами. Зайчик все это время не выходил из своего логовища.
Но вот выдался ясный день, каких не много бывает осенью. Солнце так же ясно светило, хотя грело и не по-летнему. Наш герой вышел из своего логовища и пробирался по опушке леса в березовую рощу. Вдруг раздался ружейный выстрел. Зайчик вздрогнул и хотел броситься в кусты, но в это время почувствовал, что ранен в грудь, и пал мертвым. Из широкой раны его струилась горячая кровь.
К вечеру, вместе с другими застреленными зайчиками, охотник принес домой и нашего убитого героя. Из мяса их было приготовлено вкусное кушанье, а из пушистых их шкурок сшит прекрасный и легкий мех для шубы; некоторые шкурки зайчиков пошли на выделку лайки для перчаток, из мягкой же шерсти их приготовили войлок для дамских и детских шляп.
