Как бабушке Аксинье мыши досаждали
Автор: Е. Водовозова, 1905 г.
У бабушки Аксиньи хорошо водилась домашняя птица, но в этом году одна неудача за другой преследуют ее. На этот раз все напасти шли от мышей, которых тьма-тьмущая расплодилась в ее избенке, и без того уже ветхой. Корм, который старушка с вечера заготовляла своим птицам, теперь зачастую весь, до последней крошки, к утру истребляли мыши. Мало того: ночью они целыми стадами пробирались к кадке с зерновым хлебом или с мукой, общими силами немного отодвигали крышку и в чуть заметное отверстие юркали одна за другой, точно в просторные ворота. Сегодня не хватало у бабушки целого гарнца зерен, что ей отпустили на прокорм уток, на другой день мыши стащили тесто, которое она поставила на пирог для внучкиных именин.
«Ну, как это не горе? Свое добро пропадает, и то как сердце болит», – думает бабушка, – «а тут, того и гляди, на старости лет дурным словом хозяйка обзовет! Из-за них же опять мне даже в этакий день не пришлось пирогом побаловать Машутку!» – Так говорила бабушка, а того не знала, не ведала, что все это только цветочки, а настоящая-то беда была впереди.
Однажды рано утром стала она утят скликать. Те закрякали, на зов отозвались из своих корзин повыскакивали, и птенчики уже заковыляли, бегут к ней, торопятся, только один что-то на дороге запнулся; старушка глядит, а его уже и след простыл, под пол провалился.
– С нами крестная сила, – крестясь и в сильном испуге произносит старушка. – Видно на старости лет нечистый дурачит. – И в ту же минуту еще два утенка, один за другим, точно так же пропали. Она нагнулась к тому месту, на котором провалились утята, и тотчас заметила в полу довольно большую дырку.
В эту минуту с полатей, где спала маленькая Маша, раздались стоны и вопли. – Гляди, гляди бабушка, – со слезами лепетала девочка, – это видно ты мне в подарочек сегодня новенькие башмачки припасла, а от одного только подметка осталась... Я просыпаюсь, а подле что-то так и шуршит, думаю: это из корзинки птицы вылезают, нагнулась посмотреть, а из башмака как шарахнет в сторону большущая, пребольшущая мышь, с длинным, предлинным хвостом.
Бабушка совсем растерялась; кинулась было на полати внучку утешать, да вспомнила, что в дырку могут попадать и другие утята, навалила на нее тяжелый камень и выгнала птиц из избы. После этого она раздула в печке уголек, зажгла сальный огарок, подняла половицу и, чтобы свечка не погасла, заслонила свет своей дрожащей, костлявой рукою. Бабушка исползала на коленях все подполье, но живых утят не нашла, только в одном углу валялись головка да крылышки птенчиков.
Сидит бабушка на лавке да рукавом слезы утирает, которые у нее то и дело катятся по щекам; но когда к ней подбежала Машутка и прижалась своей курчавой головкой, чтобы тоже заплакать, старушка стала ее утешать.
– Вот мы, дитятко, похлебаем с тобой молочка да отправимся к соседям просить кота злого, презлого... Он им уже покажет, как нас с тобою обижать.
И бабушке с внучкой в тот же день удалось найти кота. Он оказался весьма благоразумным: на птиц не бросался, и хотя в зубах его не видали ни одной мыши, но девочке не раз пришлось видеть, как он без малейшего шороха, неслышными шагами, особенно в темноте, легонько пробирался по стенке. Подкрадется к уголку, навострит уши и, чуть заслышит легкий шум за стеною или под полом, в ту же минуту туда бросается и зацарапает своими острыми когтями.
Страшно стало мышам вылезать из своих норок: может быть, на самом том месте, где так хочется им поиграть, их поджидает большой серый кот, – их заклятый враг. Он ведь такой ловкий и хитрый, что ни одним движением себя не выдаст, и во всякую-то щелку заглядывают его зловещие, блестящие, зеленые глазки.
Однако бабушке Аксинье мыши ненадолго дали покой. Скоро опять они стали поднимать между собою возню и писк, и Маша видала, как мышь с детенышами играла на полу в то время, как кот Васька отлично спал на ее сенничке, на полатях. Маша затаила дыхание и стала их внимательно рассматривать. Это были премиленькие зверьки, покрытые темно-серой шкуркой. По бокам маленькой красивой головки блестели умные, прелестные, агатовые глазки; над глазами и на каждой щеке сидело по длинному волоску, на губах – длинные черные усы. Хотя уши у мышей торчат и сравнительно с их телом очень велики, хотя задние ноги и длиннее передних, но все члены их так тонки, легки и красивы, что ни то, ни другое нисколько не безобразит этих маленьких животных.
– Из себя-то они красивы, – думает Маша, – а все-таки на них противно смотреть! Видно потому, что хвост у них такой длинный, голый, с пучками рыжеватых волос... Да нет. Я их не терплю потому, что они бабушку разоряют. – И девочка уже подняла руку, чтобы их прогнать, но увидала, как мыши мило играли между собою, и засмотрелась. И было на что: маленькие мышки, чуть больше жука, вертелись вокруг матери, влезали ей на спину, падали, кувыркались, пока, наконец, кот не заворочался на своем сеннике.
Через минуту, сидя с ребятами на завалинке, Маша со злобою рассказывала им о лености кота и несчастиях своей бабушки. Все дети приняли в ней самое искреннее участие, а один мальчик предложил ей даже променять кота на свою собаку, которая отлично была им обучена ловить мышей. И мальчик сказал правду: в несколько часов, которые собака провела у Маши, она поймала до пяти мышей, но в первую же ночь с ней случилось большое несчастье. Когда все стихло и заснуло в избе, поднялась страшная возня и писк. Лишь только вздула старушка огонь, она увидала, с какой быстротой заметались мыши и прятались в щели. Собака визжала и, как угорелая, прихрамывая, бегала посреди избы. Когда бабушка стала ее ласкать и гладить, собака, умильно глядя на нее, сама протянула к ней больную ногу. Оказалось, что мыши во время ночного сражения порядочно искусали ей ногу.
Тогда бабушка устроила ловушку. Она вырыла под полом, в земле, довольно глубокую яму и выложила ее гладкими плитами. Кверху яма эта суживалась, чтобы попавшимся мышам нельзя было выбраться обратно. На дно этой ямы старушка поставила маленький горшочек, в который набросала остатки мяса, жира, сальных огарков, конопляного семени, чтобы этот, приятный для мышей, запах приманивал их в ловушку. И они, действительно, доверчиво шли в нее. Все это кончилось тем, что, не имея возможности выбраться, мыши оставались в ловушке.
Вскоре число мышей заметно уменьшилось: не дочитываясь каждый день кого-нибудь из своей семьи, мыши, вероятно, поняли, что им расставлена западня и переселились в старый амбар, так что совсем оставили в покое бабушку и внучку, к великой радости обеих.
