Морские львы Дурова
Автор: В.Л. Дуров, 1912 г.
Несколько лет тому назад я был в Гамбурге и купил там, в знаменитом зоологическом парке Карла Гагенбека, многих животных, а в их числе двух морских львов: Лео и Пицци.
Особенно интересным оказался молодой морской львенок Лео. Это был редкий экземпляр, и наблюдения которые я произвел над ним, и которые будут описаны ниже, я рекомендую вниманию лиц, изучающих зоопсихологию.
Лео в очень короткое время научился расставаться со своей стихией – водой и подолгу пребывать на арене цирка.
Он по команде кувыркался. Прекрасно балансировал мячом. На мой вопрос, где находится съеденная рыба, он хлопал себя по животу своим ластом. Стрелял из пистолета. Кланялся. Произносил первую букву азбуки. Впрягался сам, без всякой посторонней помощи, в тележку и увозил меня с арены. Да мало ли что еще проделывал Лео!..
В конце 1909 года я купил в Петербургском зоологическом саду еще одного морского льва Ваську.
Он прожил в саду семь лет. Дрессировать его никто не пытался. Ухаживавший за ним сторож-татарин приучил Ваську брать рыбу из рук. И только.
Я начал его приучать к себе, но все было напрасно. «Васька» был свиреп, пуглив, нелюдим. Когда я к нему приближался, он стремительно погружался в воду. Высовывал голову из воды только тогда, когда голод заставлял его схватить плававшую по поверхности рыбу.
Я пришел к заключению, что, вероятно, с ним в зоологическом саду обращались очень сурово, и поэтому он так угрюм и озлоблен.
Ваську я поместил в один бассейн с Лео. Сначала они дрались, но потом помирились.
При моем приближении Лео выскакивал на площадку, которая была устроена в бассейне, кричал и приветствовал мой приход. Васька только боязливо высовывал голову и несмело оглядывал меня.
Когда Лео получал рыбу через прутья клетки, Васька оскаливал зубы. После еды Лео кидался в бассейн с площадки, а Васька, находясь еще всем телом в воде, клал голову на площадку.
Прошло еще некоторое время. Васька уже решался сидеть на площадке. Тогда я начал подумывать о его дрессировке.
Клетка открывалась, к ней приставлялся скат из досок, который вел на арену. Лео мигом выскакивал из воды, сползал по дощатому наклону вниз, бежал прямо к своей тумбе на арене, садился на нее и терпеливо ожидал. Васька же только вылезал на скат, усаживался на пороге клетки, с завистью поглядывая на Лео, не решаясь последовать за ним.
Насытившись рыбой, Лео спокойно возвращался к себе в бассейн, укоризненно поглядывая на нерешительного Ваську, отстранял его с пути и погружался в воду. Клетка опять запиралась.
Так шло несколько дней.
В одну из репетиций и Васька, наконец, решился спуститься по скату на арену. Видя, что никто не обращает на него внимания, он подполз к тумбе, приготовленной для него (на другой, рядом, уже сидел Лео), но сесть на нее не решался.
В это время Лео соскочил с тумбы, ткнул носом Ваську и опять вскочил на свое место.
Я бросил Ваське любимую рыбу. Он поймал ее на лету. Но мой неосторожный шаг вперед спугнул Ваську, и он повернулся, чтобы удрать назад в клетку.
Тут Лео опять быстро соскочил с тумбы, пересек Ваське дорогу и, несмотря на свой гораздо меньший рост и меньшие силы, остановил его, упершись в него шеей.
Васька в раздумье остановился на полпути. Лео еще с минуту попридерживал его шеей, затем задорно повернулся и побежал на свое место, как бы говоря всем своим существом Ваське: – « Видишь!..»
Я был поражен. Первый раз в жизни я был свидетелем того, как одно животное дает «предметный урок» другому (я, конечно, исключаю те случаи, когда мать учит своих детенышей).
Получив рыбу, Лео оглянулся на Ваську и коротким лаем словно приглашал его:
– Не бойся, иди, получишь рыбу!
Васька смелее двинулся к тумбе. А Лео с высоты своей тумбы выказывал признаки большого удовлетворения по поводу успехов Васьки...
Я положительно не мог удержаться, чтобы не расцеловать Леочку...
Другой такой же случай.
В Петербурге, после представления, когда вся публика разошлась, я решил сделать репетицию моим морским львам; вновь зажег электрический свет и приступил к делу.
Васька уже важно восседал на тумбе, как и Лео, и спокойно глотал рыбу за рыбой.
Я решил продолжать дрессировать Ваську, задавая ему еще более сложные задачи.
Беру мячик и бросаю его Лео. Он превосходно знает свое дело и отбрасывает мордой мяч назад.
Я меняю направление мяча и бросаю его в сторону Васьки.
Васька, как ужаленный, срывается с тумбы и стремится через барьер в места для публики. Рушатся кресла. Он перелезает уже через второй ряд кресел.
Находившиеся на репетиции две дамы, сидевшие неподалеку, бросаются в разные стороны.
Вдруг Лео опять соскакивает с тумбы, бежит в проход между рядами и преграждает Ваське путь.
Васька стоял с разинутой пастью, словно потеряв рассудок от всего этого происшествия.
Тогда Лео стал осторожно, нежно тереться своей мордой о шею Васьки. Ласки эти сделали свое дело: Васька пришел в себя.
Лео с коротким лаем «а-а-а» стал пробираться обратно на арену. За ним последовал все еще возбужденный Васька, переваливаясь и спеша, словно боясь отстать от Лео. Громадный Васька рядом с маленьким Лео казался теперь очень смешным. Лео дошел до своей тумбы и спокойно взобрался на нее в ожидании награды. А Васька прижался к тумбе Лео и дальше не двигался. Тут Лео стал отпугивать его своими зубами. Ваське ничего не оставалось, как пойти и сесть на свою тумбу.
В следующий раз я бросал мяч сначала к Лео, а затем через Ваську, чтобы он привык хотя бы к пролетающему мячику.
Васька опять сделал попытку удрать, но Лео, следивший за ним, сделал, в свою очередь, попытку преградить ему путь к бегству, и Васька одумался.
Но вот мяч пролетает уже совсем близко от Васьки. Васька оскаливает зубы. Наконец, мяч налетел прямо на него. Васька быстро хватает резиновый мяч в пасть редкими, но острыми зубами, прокусывает его и с остервенением бросает в сторону...
Обильное угощение вкусной рыбой опять восстанавливает утраченное Васькой душевное равновесие.
Я начал пробовать приучать его к поглаживанию рукой. Правой рукой я подносил животному рыбу, а левой чуть-чуть прикасался к шее. Так раз двадцать. Наконец, Васька привык к прикосновению левой руки. И я рискнул даже коснуться Васьки, не имея в руках рыбы. Сошло. Васька снисходительно позволил себя гладить и даже слегка похлопывать.
При такой наличности маленькой дружбы, я опять принялся за опыты с мячом.
В правой руке у меня рыба, в левой – мяч. Рыбу Васька с аппетитом уничтожил, но приближение мяча его опять рассердило, и он толкнул мячик зубами. Мяч упал на арену.
Тут пришел мне на помощь опять мой милый Лео. Он слез с табуретки, деловито побежал к валявшемуся в песке мячу и приткнулся к нему носом, не отнимая его от мяча с полминуты. Этим он, вне всякого сомнения, показывал Ваське, что мяч не следует кусать и что его нечего пугаться. Таким образом я убедился, что у животных имеются свои педагоги.
В конце концов, Васька постиг учение и выполнял почти все то, что проделывал даровитый, удивительный Лео, хотя и не с таким совершенством. И я начал показывать Ваську вместе с Лео на публичных представлениях.
Во время второго представления случилась неприятность.
Все еще таивший в себе дикость Васька прокусил мне своими острыми зубами ногу. От рыбного яда могло бы произойти у меня заражение крови.
Находившийся здесь же друг мой, А. И. Куприн, безжалостно выдавил из раны кровь и промыл ее водкой. Может быть, это спасло меня от опасности.
Еще до этого случая знаменитый писатель подружился с моими морскими львами, и у нас имеется фотографическая карточка, изображающая А. И. Куприна и меня в обществе королей морской бездны, снятая в московском зоологическом саду во время юбилейной акклиматизационной выставки в 1909 году.
За время своей долголетней работы я не раз подвергался большим опасностям. Раз, например, в Ташкенте выдрессированный мною шакал взбесился и покусал меня и моего служителя. Мы уехали в Самару, чтобы подвергнуть себя Пастеровским прививкам. Тем не менее, мой служитель скончался от водобоязни.
Лео и Васька и теперь у меня живут. Самсона же и Пицци уже нет в живых.
Обращала на себя внимание Пицци – самка, купленная мною у Гагенбека в семимесячном возрасте. Очень грациозная и гибкая, она изображала у меня «каучук». Упиралась в площадку шеей и передними ластами, а весь корпус поднимала кверху и задние ласты изгибала настолько, что они касались ее носа. Этим она доказывала гибкость позвоночного столба у морских львов.
Она превосходно жонглировала: ей помещали на нос бильярдный кий, к верхушке которого прикреплялась рыба. Она им балансировала, по команде опускала кий и ловила падавшую рыбу пастью...
Жители приморских стран беспощадно избивают морских львов. Куда большую выгоду могли бы получить эти жители, если бы ловили морских львов и оставляли их в живых. По моему (а я внимательно изучал природу морских львов), эти ластоногие могли бы стать, даже при несложном обучении и самом простом воспитании, домашними животными, могли бы спасать утопающих в море, ловить рыбу и приносить ее своим хозяевам и т. п.
