Приключения Пирамуса
«Рассказы о зверях», 1901 г.
Перевод О.Н. Бутеневой
Пирамус была большая коричневой шерсти собака, родившаяся в очень хорошей семье; еще веселым щенком он был подарен Александру Дюма, известному французскому писателю. У того хозяина, которому Пирамус принадлежал, прежде жила еще маленькая лисичка без роду и племени; лисенок и щенок были вскормлены одной матерью и воспитывались вместе, и потому, когда хозяин их подарил Дюма Пирамуса, он решил отдать ему и Картуша, как звали лисицу. Конечно, совершенно лишнее говорить, что эти прекрасные имена дал им не их первый хозяин, который наверно никогда не слыхал ни о Пирамусе, ни о Картуше, а Дюма после того, как он некоторое время изучал характер обоих зверей. Двое животных, которые никогда не разлучались с самого рожденья и теперь жили б двух конурах рядом на птичьем дворе, уже через три или четыре месяца стали выказывать различие своих характеров и скоро перестали быть друзьями, а сделались открытыми врагами. Первое сражение между ними произошло при следующих обстоятельствах. Раз повар выбросил кости, которые попали на территорию Картуша и, следовательно, должны были принадлежать ему, но Пирамус, – конечно, это было некрасиво с его стороны, – захотел попользоваться ими. Он попробовал учинить этот разбой незаметно; Картуш зарычал, во второй раз он оскалил зубы, а в третий укусил. Конечно, Картуш имел некоторое оправдание за свое резкое поведение, потому что он сидел всегда на цепи, а Пирамус имел несколько часов свободы; и вот в это-то свободное время он и отважился украсть кости у Картуша, рассчитывая, что цепь лишит того возможности защищаться. Он даже пытался успокоить свою совесть тем рассуждением, что кости были недостаточно вкусны, между тем как Картуш любил деликатную пищу, а Пирамус ел решительно все. Но стал ли Картуш есть кости или нет, он во всяком случае не хотел позволить, чтобы их у него украли. Отогнав Пирамуса, он решил не выпускать из виду своей добычи, пока его враг не будет посажен на цепь.
Цепь у обоих была длиной в 4 фута, но следует заметить, что голова Пирамуса была больше и нос длиннее, да и вообще Картуш был меньше. Таким образом, когда они оба сидели на цепи, Пирамус мог вытянуться дальше и достать тот предмет, который лежал на равном расстоянии от обоих конур. Пирамус знал это и сознавал свое преимущество перед Картушем.
Но Картуш не напрасно был рожден лисицей. С презрительным выражением наблюдал он за большим Пирамусом, который изо всей силы тянул цепь, причем его глаза пылали от злости и чуть не выскакивали из орбит. «Пожалуй», – сказал сам себе Картуш, – «если все пойдет так, то в конце концов мой сосед будет всегда сыт, а я голоден. Как бы мне получше устроиться». Но, как мы уж сказали, Картуш был меньше собаки, и его нос не мог достать костей. Сделав две, три неудачные попытки завладеть соблазнительными кусочками, которые лежали в расстоянии шести футов от его конуры, он отложил это попечение и удалился на свою теплую постель, надеясь, что ему придет в голову какая-нибудь хорошая мысль.
После усиленного размышления Картуш догадался, что сделать. Он весело дошел до конца цепи. Теперь Пирамус в свою очередь смотрел на него и думал с удовольствием: «Хорошо, старайся, если я не мог достать их, то где же тебе добраться до них». Но его восторг сменился недовольным ворчанием, когда Картуш, дойдя до конца цепи, вдруг повернулся, вытянул заднюю лапу и подтолкнул ею кости, чем приблизил их к себе. Раньше чем Пирамус пришел в себя от изумления, Картуш уже завладел костями и принялся с удовольствием грызть их, лежа у своей конуры. Конечно, может показаться несправедливым, почему Картуш сидел всегда на цепи, а Пирамусу разрешалось иногда бегать на воле, по дело в том, что Пирамус воровал только тогда, когда он бывал голоден, между тем как Картуш был хищник по природе и истреблял все, что ему попадалось. Раз он порвал свою цепь и убежал в курятник г-жи Моприве, которая жила рядом. Не долее как в десять минут он передушил семнадцать кур и двух петухов, в общем 19 штук. Такому деянию нельзя было найти никаких смягчающих вину обстоятельств, Картуш был приговорен к смерти и казнен.
С этого времени Пирамус царствовал один. С сожалением надо признать, что он насладился этим, и что аппетит его еще усилился. Не хорошо, когда собаки имеют такой сильный аппетит, какой был у Пирамуса, но это бы еще ничего, однако если собака на охоте не исполняет своей обязанности, разыскивая дичь, то этот недостаток переходит уже в порок. Первая птица, которую убивал его хозяин, была ли то куропатка, фазан, тетерев или кулик, непременно попадала в широкую пасть Пирамуса. Редко случалось, чтобы хозяин прибегал вовремя; обыкновенно он заставал только перья и пух.
Сильный удар хлыста приводил Пирамуса в себя на весь остальной день, и очень редко случалось, чтобы он грешил два раза в один день. Но к тому времени, как наступала следующая охота, он забывал прежние удары и опять получал их.
Два раза жадность Пирамуса была наказана сама собой. Раз господин его охотился со своим приятелем в таком месте, где зимой рубили молодой лес. Деревья распилили и сложили доски в кучи, но, несмотря на возню людей, трава росла здесь роскошно. Настало время косьбы, чем и были заняты крестьяне. Общество охотников пришло сюда как раз в то время, как косцы ушли обедать и отдохнуть. Один из косцов оставил свою косу, прислонив ее к большому пню, фута в три вышиной. Как раз близ того дерева поднялся тетерев. Дюма выстрелил и убил его. Птица упала по другую сторону пня, к которой была прислонена коса.
Так как это была первая птица, которую убил Дюма в этот день, то он знал, что она неминуемо сделается добычей Пирамуса, и потому не спешил идти за ней, а с интересом наблюдал за Пирамусом, как тот теребил птицу и в азарте даже вскакивал на пень.
Прошло несколько времени, и, по мнению Дюма, Пирамус имел довольно времени, чтобы сожрать лакомый кусок и вернуться, как обыкновенно, радостными скачками, а его все не было. Дюма удивился и поспешил туда, где должна была находиться собака. Там он увидел, что несчастный Пирамус лежал на земле, а конец косы вонзился ему в шею. Кровь лилась из раны, собака лежала без движения, а перед самым носом ее валялась убитая птица.
Оба охотника, как могли, осторожно перенесли собаку к реке и обмыли рану. Потом они намочили носовой платок и обвязали им раненую шею, чтобы остановить кровь, и стали придумывать способ, как бы доставить Пирамуса домой. По счастью мимо проходил мужик с ослом, на спине которого висели две корзины. Собаку уложили в одну из них и так довезли до ближайшей деревни, где уложили в экипаж.
Восемь дней Пирамус был между жизнью и смертью, и только через шесть недель (которые показались собаке за шесть лет) Пирамус оказался в состоянии бегать по прежнему и, казалось, забыл о своем приключении. Только когда он видел косу, то делал большой обход и не подходил к ней близко. Через несколько времени он вернулся раз домой весь покрытый мелкими ранами. Случилось это так: во время гулянья в лесу он увидел козла и схватил его за горло. Козел громко заблеял, а хозяин его, который был недалеко, прибежал к нему на помощь и застал козла едва живым. Заметив человека, Пирамус понял, что этот высокий парень не станет шутить, и пустился бежать с быстротою стрелы, пущенной из лука. Но хозяин козла послал ему вдогонку кучку маленьких свинцовых шариков, называемых дробью, которые бегают скорее собаки, и потому Пирамус явился домой израненным. Нельзя положительно сказать, чтобы Пирамус был плохой собакой, господин Дюма любил его, и потому невероятно, чтобы он всегда был голоден, а между тем он раз как-то вбежал в мясную лавку и схватил кусок мяса, но крюк, на котором висело мясо, зацепил его за щеку, так что мяснику пришлось высвободить его. Дюма не имел возможности постоянно следить и спасать его, и потому, когда, через несколько месяцев один англичанин, желавший иметь собаку для охоты, пленился Пирамусом, хозяин отдал его без особенного сожаления.
