Собака, волк и лисица
Автор: Надежда Каракаш, 1903 г.
Когда-то в незапамятные времена жили-были в лесу дремучем два брата двоюродные – собака и волк, да лисичка-сестричка. Волк у них считался за старшего, потому что он был больше всех и сильнее.
В лесу всякого зверя было видимо-невидимо: зайцев, белок, диких коз и птиц разных – множество. Все они были сыты и веселы, потому что корму в лесу, и орехов, и ягод было вдоволь. Одно – нехорошо: волк, лиса, да собака никому житья не давали. Всегда они по лесу рыскали и всех слабых зверей и птиц обижали. Чутье у них у всех было удивительное: пробежит ли заяц, пролетит ли птица, – и не видно, и не слышно, а волк, лиса да собака носом чуют и бегут со всех ног по следу. Изловят добычу и тащат к себе. И все трое, а особенно волк и собака, так были друг на друга похожи, что не всегда и отличишь: у всех морда вытянутая, уши чуткие – стоячие, ноги быстрые, хвост пушистый, шерсть длинная. Только у волка – глаза в раскос и зубы самые большие. Жили хищные звери, – собака, волк, да лисица в дремучем лесу и друг друга не обижали, пока всякого зверья было там много и пока все были сыты.
Но со временем они переели почти всех зверей: и волку, и лисе, и собаке пришлось голодать. Они ходили голодные и злые, часто ссорились, скалили друг на друга зубы и старались один у другого добычу урвать. Хуже всех было собаке: перехитрить волка она не умела, а сама была слабее его. Она похудела, шерсть у нее ощетинилась и своего старшего брата-волка она стала бояться. Волк был всех сильнее, зато лисичка-сестричка была хитра и ловка: взгляд ласковый, сама красавица, шерсть ярко-рыжая, длинная, пушистая, уши чуткие – стоячие, острые, точно вырезанные; ноги тонкие и сильные – далеко без устали бежать могут. Вспугнет, бывало, волк зайца и гонится за ним, хочет его съесть: а лисица увидит, забежит вперед, спрячется за камень, дождется, пока заяц мимо нее побежит, изловчится, да как хватит его прямо за шею! Заяц кричит, а лиса уже с ним убегает. Волк – за ней! Обозлился, думает: «Погоди, лиса! Я и тебя вместе с серым зайцем съем». А лиса добежала до каменной горы, юркнула в щель и зайца за собой втащила. Только втащила – прибежал волк. Просунул он зубастую, оскаленную морду в щель, но голова только до глаз вошла; а лиса как подскочит, как укусит своими тонкими острыми зубами волка за нос! Так и взвыл волк, так кровь и потекла! Вытащил он голову, стал кровь облизывать. А сам сидит, да сидит, дожидается, не выйдет ли лисичка-сестричка. Ждал, ждал, попробовал с голоду землю есть – не вкусно!
Пошел он в лес и думает: «Совсем в лесу плохое житье стало. Вот если бы ни собаки, ни лисы не было, вся бы дичь мне одному досталась!» Тут ему навстречу – собака. Он со злости как наскочить на нее... и давай трепать! только шерсть клочьями летит. Испугалась собака, вырвалась от волка с визгом и воем, побежала, поджавши хвост, куда глаза глядят. Бежала, бежала, вдруг видит – стоит землянка. Около землянки сидит человек и ест говядину; обгрыз кость и швырнул на землю! Голодная собака бросилась на кость, схватила ее и убежала, а вечером, проголодавшись, опять пришла к землянке. Человек увидел ее, удивился (никогда прежде собаки в поселок не забегали); он бросил ей остатки обеда. Собака от голоду глотала все целиком и поглядывала искоса, со страхом на человека. Пришла ночь, но собака в лес не вернулась, а прилегла под забором.
Она думала о том, как больно искусал ее волк и как вкусно накормил человек; а ведь прежде, частенько, вместе с волком, она крала у человека овец... И собаке сделалось стыдно. «Никогда больше не буду я вором-грабителем», сказала она себе: «лучше буду сторожем и другом человека»!
Вдруг собака услышала чьи-то шаги и носом почуяла волка. Она вскочила и громко залаяла. Человек проснулся, выбежал из землянки и прогнал волка.
– Ага! – подумал он: – собака-то, видно, будет мне другом; она будет сторожить мой дом и мое стадо; хоть с в иду она и похожа на волка, да верно другой у нее нрав. Теперь мне нечего бояться!
И человек полюбил собаку, кормил ее и ласкал, а собака так к нему привязалась, что и жить без него не могла.
Прошли года, и в лесу стало еще хуже прежнего: и зверей сильно поубавилось, и такие они сделались чуткие да пугливые, что никак их нельзя было поймать. Пришлось волку бросить лесную охоту и выходить в поле, где коровы и овцы паслись.
Это было очень опасно. Долго, долго сидит, бывало, волк, спрятавшись, и выжидает, не уйдет ли собака, не заснут ли люди, не отобьется ли какая-нибудь овца от стада. Прошло лето. Настала зима. Скот заперли во дворе и не выпускали в поле. Голодный волк по ночам бегал вокруг двора. Хотелось ему забраться во двор, да страшно было. Он садился на снег, смотрел на луну, выл громко и жалобно и снова убегал в лес. Голод мучил его, и как-то раз, выбрав время потемнее, он перелез через ограду, схватил овцу и убежал с нею в лес. На другое утро пастух увидал, что одной овцы не хватает. Жалко ему стало своей овечки, да назад не воротишь!
Вечером он взял рогатину, позвал собаку и пошел с нею во двор, к тому месту, где волк через забор перескочил. Он присел на землю и стал говорить собаке: «Смотри, Дружок, лежи смирно и слушай; как подойдет волк, так скорее бросайся и вали его на землю, а я уж знаю, что делать».
Собака смотрела хозяину в глаза и виляла хвостом, как будто понимала, что он ей говорит. Настала темная, холодная ночь, и пастух понемногу стал засыпать, как вдруг собака зарычала, прыгнула и свалила своего старого обидчика-волка на землю. Пастух услышала, возню, поднялся и проколол шею волка рогатиной.
Не стало волка.
Из всего семейства осталась в лесу одна лисичка-сестричка, только зимой и она едва могла прокормиться. И вздумала лисичка: «Попробую-ка я к соседу, к человеку, на птичий двор забраться: может быть, достану курочку или уточку на обед».
Выбрала лиса ночь потемнее, побежала по полю, по белому мягкому снегу, и пушистым хвостом свой след заметает, чтобы никто не знал, где она, хитрая лиса, пробежала. Добежала до жилья, остановилась, насторожила острые ушки то в ту, то в другую сторону их повернет, слушает, не проснулся ли человек, не бежит ли собака. Но все тихо, все спит: человек в избе на своей постели, собака в сенях, коровы и лошади на своих местах; куры и петух, их предводитель, спят на жердочке, подвернув голову под крыло. Лиса тихонько обходит двор, нюхает воздух и все узнает, где коровы, где собака; хоть и не видит ничего сквозь забор, но чуткий нос ей обо всем докладывает.
Почуяв собаку, лиса скорее прочь отбежала. «Уж если ты, собака, от нас ушла, да с человеком сдружилась», – думает лиса, – «значит ты нам не товарищ, и от тебя надо подальше держаться». Вдруг нос ее почуял кур. Остановилась лиса, – облизывается, ищет какой-нибудь щели, чтобы сквозь забор проскочить; наконец нашла и юркнула: чуть было не завязла, попортила немножко рыжую шкурку, но все-таки попала во двор. Недалеко тут был и курятник. Крепко спят куры, не чуют близкой беды! Не долго думала лиса, передушила всех, а потом стала каждую курицу по одиночке вытаскивать в поле и прятать в укромное место. Уж светать начало, а лиса все еще работы не кончила. Как вдруг слышит кто-то идет. Замерло лисье сердечко! Заметалась она из угла в угол. Что делать? Поздно бежать! И лиса притворилась мертвой; бросилась наземь, вытянула ноги, как палки, глаза под лоб подкатила, чуть дышит! Вошел человек. Видит, лежит мертвая лиса посреди убитых кур. Ахнул хозяин, чуть не заплакал, схватил лисицу за хвост, раскачал хорошенько и, что было силы, швырнул через забор на навозную кучу... Только того и ждала хитрая лисица: вскочила на ноги и пустилась бежать.
После этого человек и с собакой ходил на лису, и всякие ловушки ставил: не попадается лиса, да и только!
Так прошла вся зима, настала весна. Однажды человек шел по горке – и видит: бежит внизу по оврагу старая лиса, а за нею дочка ее, уж тоже большая лисица; добежали они до большого камня, и старая лиса велела молодой спрятаться за камень, а сама назад побежала. Остановился человек на горе и ждет, что дальше будет; смотрит, – а старая лиса опять по оврагу бежит и гонит перед собой зайца. Поравнялся заяц с камнем; молодая лисичка выскочила, хотела его схватить, – и промахнулась. Заяц убежал. Рассердилась старая лиса! Начала бить свою дочку, а та сдачи: и поднялась тут у них такая драка, что не разберет, где хвост, где нос! Человек подошел и убил обеих. Не стало ни волка, ни лисы. Остался человек с собакой жить да поживать, да добра наживать.
