Страус Дурова
Автор: В.Л. Дуров, 1912 г.
Африканского страуса я приобрел в Гамбурге у Гагенбека в августе 1909 г.
Там их разгуливало целое стадо в отгороженном месте. Имеются в стаде и собственные выводки, полученные путем инкубаторов.
Меня привели к стаду и предложили выбрать страуса, который мне понравится. Я указал. С каким трудом его ловили! Пришлось, конечно, отделить его и затем набросить ему на голову чулок. С чулком на голове он стоял, как вкопанный. Страуса отвели в особое помещение. Я его осмотрел и купил. Это была довольно дикая птица.
Путешествие в Россию страус перенес очень хорошо: он помещался в клетке, обитой войлоком, во избежание того, чтобы он как-нибудь не стукнулся.
В гамбургском парке я заметил еще, что мой страус от природы чудный танцор. На воле страусы иногда кружатся в каком-то сумасшедшем танце, приподнимая свои мало развитые крылья и трепеща ими, как будто собираясь взлететь на воздух, в чем природа их обидела.
Кормил я своего страуса кочанами капусты, отрубями, мелкими камнями, кукурузой, черным хлебом. Иногда, давал в пищу мелко растолченные кости животных.
По совету Гагенбека, я ему еженедельно давал целиком сырое куриное яйцо, и, когда оно проходило через горло, я его нащупывал и раздавливал.
Обыкновенно яичную скорлупу выбрасывают вон, не думая о том, что она, вследствие своего богатого содержания солей, фосфора и извести, может быть великолепным кормом для птиц.
Дрессировке страус поддавался нелегко. Когда я его вывел впервые на арену, первой мыслью страуса было перескочить через барьер и удрать. Но кругом стояли люди, и эта затея ему не удалась.
Несмотря на то, что я его всегда кормил лично, он ко мне туго привыкал. Часто старался сорвать у меня с пиджака пуговицу и проглотить. При этих поисках пуговицы страус издавал звук недовольства «гу».
Страусы готовы немедленно проглотить все, что попадается им на глаза.
Однажды, во время репетиции, он поймал валявшийся в песке большой кусок стекла от лампы. Бросились к нему, но было уже поздно: стекло было проглочено. Я боялся за последствия, но все прошло благополучно.
Другой раз страус расцарапал себе шею гвоздем. Полилась кровь. Пришлось пригласить ветеринарного врача, который наложил повязку.
Врач велел оставить повязку на всю ночь. И можно себе представить мой ужас, когда рано утром я увидел, что у моего страуса распухла шея, распухнув чуть ли не в четыре раза. Голова у него беспомощно повисла. Я моментально разрезал бинт. Вследствие туго наложенной повязки, оказывается, прекратилось правильное кровообращение, и страус едва не погиб.
При помощи чулка, который страусу осторожно напяливали на голову, я впрягал его в двухколесную тележку особой запряжки.
Потом я снимал чулок, и страус мало-помалу вполне вошел в свою роль. Длинная бамбуковая палка служила мне вместо вожжей: если я хотел повернуть вправо, то двигал палкой влево. При этом произносил монотонные звуки «гу», подражая голосу его недовольства.
В течение полутора месяца страус научился езде, делал разные повороты, ускорял или уменьшал шаг по команде. Для остановки служил окрик «гак».
Видно было, что ему безусловно легко возить человека. Мой карлик Ванька-Встанька выезжал на нем даже верхом.
Когда я выезжал на страусе, я заметил за ним одну особенность: объезжая арену, он вытягивал свою длинную шею и вопросительно смотрел на какую-нибудь из дам, у которой шляпа была украшена перьями.
Это мне давало возможность пошутить над дамами.
– Смотрите, с каким удивлением мой страус оглядывает дам. Он, вероятно, думает: дама, высшее существо, носит на голове то, что я у себя на хвосте!..
Страус ударял клювом в китайский медный гонг, и я замечал, что звуки гонга заставляли его закрывать глаза, как будто усыпляя его. Стоило раздаться звуку «бом», и он сладко закрывал глаза: снизу поднималась пленка. Звук замирал, – глаза раскрывались.
Вел себя страус, как подобает вести себя величайшей из ныне живущих птиц: он не оставлял своим вниманием ни одной проходившей мимо собаки и даже щипал моих собак, живших с ним бок о бок.
Когда служащий подходил со сбруей, страус, думая укрыться от него, отворачивал голову к стене и полагал, что этим провел служителя.
