Свиньи
Автор: Е. Водовозова, 1905 г.
Стадо свиней выгоняют из хлева: у этой бурой, что насилу тащится от своей тяжести и идет впереди – уши огромные и болтаются, как тряпки; у желтовато-белой ее соседки – уши стоячие и гораздо меньше, да и самая морда короче. Но у всех домашних свиней огромное, длинное туловище, сжатое с боков, шея очень короткая, голова длинная, с тупою мордою, которая все более суживается и оканчивается подвижной, круглой, хрящевой пластинкой, в которой сидят ноздри, и ею, то есть этою пластинкой, свинья ворочает во все стороны, роет землю. Нижняя челюсть короче верхней. Когда свинья оскалится или откроет рот, вам бросятся в глаза белые, острые зубы, а между ними особенно выдаются клыки, которые длиннее всех остальных. Беда кому-нибудь попасть на них, особенно когда свинья бывает зла. Устройство зубов показывает, что она ничем не брезгует: ест траву, овощи, куски хлеба, картофель, а бросите ей мяса, – она и от него не откажется. Задние зубы широки, покрыты буграми и помогают пережевывать траву, а клыками она разрывает мясо. Так как свинья ест все, что ей попадается, ее и называют животным всеядным. Ноги у нее короткие, тонкие, с четырьмя копытами на каждой. Ступает она на два передних копыта, потому что задние короче передних и не доходят до земли. Так как у свиньи много копыт, ее называют копытным животным. Кожа ее очень толстая и покрыта щетиною; глаза точно щели – узкие, маленькие. Хвост короткий и закрученный кольцом.
«Хрю... хрю... хрю…», манит хозяйка свиней. Она набросала в корыто всякой всячины: листья капусты, различную шелуху, зелень от моркови и репы, свеклу, огрызки кочерыжек, вылила туда помои и остатки мучного и забеленного пойла, приготовленного для телят, взяла палку и только что стала мешать все это, как к ней бросились свиньи целым стадом. Она стала поднимать палку попеременно то на одну из них, то на другую. Но как их удержать? Они хрюкали, толкали, кусали друг друга. Вот взвизгнула одна, которой досталось больно от соседки, а затем поднялся безобразный визг всего стада. Своею неуступчивостью они себе же вредили: одна залезет с ногами в корыто, другая проталкивает туда свое рыло, – еще толчок, и часть пищи вылилась на пол, а кому помои попали и прямо в морду. Но это им ни по чем, и пока еще хотя капля остается в корыте, свиньи все продолжают есть и ссориться. От беспрестанных толчков корыто перевернулось вверх дном, но свиньи все-таки лезут к нему. Хозяйка вытягивает от них корыто и прогоняет их в поле, недалеко от избы. Свиньи не разбрелись в разные стороны, а, переваливаясь с боку на бок, медленно подвигались, рыли землю, щипали траву. Вот одна отрыла червячка и захрюкала, другая потянулась было полакомиться, но ей достался сильный толчок от подруги, она отошла в сторону и сама кое-что отыскала для себя, отрыла даже околевшую мышь. Приметили это другие, и беда, какой у них опять визг поднялся! Там, где они прошли, земля была взрыта так, что земледелец хоть не паши, а прямо засевай: сорные травы и вредные насекомые совершенно уничтожены, – польза тому же земледельцу: можно надеяться, что на будущий год его посев не сгниет, не будет подточен в корню, а густо взойдет и даст хорошую жатву.
Но отчего это свиньи вдруг прибавили шагу и даже трушком побежали прочь? А потому, что на дороге лежит мертвая собака. Свиньи не жалуют живых собак и не тронут мертвой, хотя всякую другую падаль пожирают с необыкновенною жадностью.
Однажды свинопас, за какую-то провинность, начал жестоко бить свою собаку, которая, спасаясь от него, бросилась в его стадо. Свиньи тотчас напали на нее с громким хрюканьем, жестоко рвали и кусали ее со всех сторон, наконец, повалили на землю и топтали, пока не превратили в какую-то безобразную массу, но ни одна из них не дотянулась до собачьего мяса. Вдруг в ту минуту, когда они с такою яростью топтали уже неподвижную собаку, одна из них наткнулась на лужу, захрюкала, завизжала, выражая этим уже не злобу, а удовольствие, – за ней последовали и другие. Ссора немедленно забыта, и свиньи валяются в луже, нежно прищурив свои глаза, хотя глупые, но прекрасного голубого цвета. В волю навалявшись, они вышли из лужи и улеглись. Наконец все устали и насытились, но что это они: спят или только отдыхают. Глаза прищурены более обыкновенного, но не совсем закрыты. Некоторые из них тихо хрюкают, другие во сне ссорятся, вероятно, из-за корма, третьи что-то жуют.
Видно и во сне им больше нечего видеть, как ссору и еду: ведь в продолжение целого дня они только это и делают. Зла свинья тоже не помнит: ударил ее палкой со всего размаху, – немного подалась назад, минута прошла, и она опять туда же лезет.
Наступает вечер, и свиней гонят домой: свернет одна из них с дороги, – и все стадо за ней, наконец их загоняют в хлева, но, прежде чем туда войти, они ну чесаться об углы и стены; пастуху только после многих ударов удается наконец загнать их.
