В киргизских степях
Серия книг «Друг животных», 1909 г.
За Доном до берегов Каспийского моря, по нижнему течению рек Волги и Урала и дальше в Азии, вплоть до Аральского моря, тянутся пустынные и бесплодные степи. Здесь часто можно заехать в такую глушь, что куда ни взглянешь, повсюду песок да песок поднимается и опускается холмами, будто волны песчаного моря. Если ветер разгуляется по такой степи, – а ему есть здесь где разгуляться, – то эти волны песка переносятся с места на место, и плохо приходится путнику в это время.
Иногда вместо мелкого песка степь покрыта крупным каменистым хрящом, который режет ноги лошадей и верблюдов. Есть в этой местности и травянистые места, особенно там, где весною разливаются реки и речки, но таких рек и речек, к сожалению, не очень много.
Местами почва здесь пропитана солью, и часто попадаются блестящие на солнце солончаки и соляные озера. Поселений по этим степям мало, а жители их, киргизы и калмыки, больше кочуют.
Среди глубокой зимы, когда все засыпано снегом, когда ледяной ветер поднимает волны на этом белоснежном море и кружит их вихрем, эти степи имеют зловещий, пустынный вид. Но даже и в самое приветливое время года эти безбрежные пространства, покрытые белым песком и красноватой глиной, где лишь изредка виднеется темная зелень чернобыльника и молочая, наводят такую же тоску. Когда лошади быстро несут вас по степи в тарантасе, то кажется, что вся она похожа на покрывало огненного цвета, прорезанное длинными серыми полосами. Время от времени с трудом перебираешься через овраг, размытый во время грозы потоками дождевой воды; затем огибаешь болото с беловатой и тинистой водою, виднеющееся среди леса камышей. Вдали полоса кроваво-красных солянок указывает на соседство солончаковой лужи, а на самом краю горизонта тяжелые облака, нагроможденные одно на другое, напоминают о близости морского берега.
Невыносимый жар пышет от раскаленной почвы. Но вот проносится морской ветерок, точно вызванный дружной мольбою всей степи; он поднимает и гонит перед собой облако пыли; вы видите, как тут же, рядом с вашим тарантасом, странно подпрыгивают тысячи, миллионы высохших растений, имеющих вид шара или клубка. Это – «перекати-поле». Кажется, что степные бегуны эти состязаются в скорости: они несутся по земле, с ожесточением обгоняя друг друга, и делают прыжки в несколько метров вышиною, точно живые существа, уносимые в вихре дьявольского бега.
Таковы киргизские степи, по которым бродят киргизы со своими табунами коней и стадами овец, коз, быков и верблюдов.
Живут киргизы не по-нашему; они кочевники. Зиму киргизы больше живут на одном месте, с наступлением же весны и до глубокой осени переходят с места на место со своими стадами. Эти стада огромны, да киргизу и нужно много скота, потому что только скот одевает и кормит его и дает ему все, что ему нужно для жизни.
Вся жизнь киргиза зависит от его стад; за стадами кочует он, выбирая такие места, чтобы летом не погибло стадо от жары и жажды, осенью от голода, зимой от снега и холода, а весной не объелось бы обильного корма. С этих стад киргиз собирает шерсть, молоко и помет, берет и его мясо, и шкуры. Из шерсти киргизы приготовляют войлоки и тесьмы для своих палаток, ткут из нее свою одежду. Молоко в разных видах – главная пища киргиза, они его пьют, готовят из него творог, сыр, масло, а из кобыльего молока делают слегка опьяняющий, но здоровый напиток – кумыс.
О корме для своих стад киргизу не приходится заботиться: круглый год его скот на подножном корме.
Вот пригрело весеннее солнышко. Быстро тает снег на пригреве, на скатах гор и в долинах; между прошлогодней травой пробивается свежая зелень, и степь украшается яркими цветами. И манит она тогда на свой бесконечный простор и самого киргиза, и его наголодавшийся за зиму, исхудавший скот: складывает он свои юрты, нагружает их и другие пожитки на коней и верблюдов и гонит свои стада и табуны в глубь степи. Где найдут они себе корм, там останавливаются и их хозяева киргизы; они разгружают коней и верблюдов, раскидывают свои юрты и остаются здесь несколько дней, а то и по целым неделям, пока скот не поест всей травы и не захочет идти дальше.
Целый день пасутся стада в степи, без всякого надзора; наступает вечер, солнце тихо скрывается за горизонтом, в воздухе свежеет, и стадо возвращается домой. Громкое блеяние овец и коз и ржание кобылиц громко разносятся по аулу; надо приниматься за работу: женщины торопливо доят коз, коров и верблюдов, кобылиц же доят сами киргизы, не доверяют их женщинам.
Лошадь киргиз любит больше всех других своих животных; его дети с малых лет приучаются ходить за лошадьми и живут с ними и с их жеребятами в большой дружбе; с четырех лет маленький киргиз уже учится ездить верхом на лошади, а взрослый почти не расстается с нею. Обращается со своею лошадью киргиз очень хорошо, холит ее и бережет, никогда не ударит он ее, никогда не нагрузит не по силам, – ведь лошадь его верный друг и товарищ и во время перекочевок и на охоте, и время веселых, удалых игр. Киргиз гордится своим конем, и лучшая похвала для киргиза, это похвала его коню. Впрочем ездит киргиз не только на лошади, а и на быке, и на верблюде. Ездят верхом и дети, и женщины; при перекочевке вся семья едет верхом – кто на лошади, кто на быке, кто на верблюде.
Многие киргизы владеют огромными табунами лошадей, но они не держат всех табунов при себе, около своих юрт: они оставляют для себя только несколько лошадей для езды и охоты, а остальных отпускают пастись на воле. Свободно бродят лошади табунами по степи и сами отыскивают себе корм; здесь, под открытым небом, родятся у кобылиц жеребята и присоединяются к общему табуну.
Только тогда, когда лошади понадобятся хозяину, когда наступит время перекочевки, или же, когда он боится, чтобы буря и метелица не загнали их слишком далеко, идет он отыскивать свои табуны в степь.
Привольно живется коням в степи весною и в начале лета, – свободные, как ветер, носятся они по степи, щиплют вдоволь сочную траву и в это время прекрасно отъедаются и поправляются, их бока округляются, шерсть блестит как шелк.
Но вот лето берет свои права; солнце немилосердно печет землю, сжигая растительность, все жаждет воды, хоть капли воды; но дожди здесь очень редки и едва могут прибить степную пыль; реки и речки пересыхают, жажда мучает и животных, и растения, корма становится мало. Даже птицы улетели от зноя из степи, и тихо, и безжизненно становится здесь; только рои бесчисленных мух, комаров и оводов звенят в воздухе; они нестерпимо мучают животных, доводя их чуть не до бешенства, и киргизы спешат угнать свои стада и табуны на высокие горные пастбища, где они остаются до осени.
Но вот на небо надвинулись тяжелые снежные тучи, задули буйные ветра и понесли по степи вырванные с корнем сухие степные растения; они мчат и кружат их в облаках поднятой пыли. Киргизы спешат укрыться со своими стадами в глубокие лощины и устраиваются там на зимние стоянки.
Начинается зимняя жизнь киргиза и его стад. Плохо приходится им в это время; часто они голодают; им приходится ведь кормиться теперь только одной старой, сухой, побуревшей травой, которую они сами должны добывать себе из-под снега, разгребая его копытами передних ног, и пища эта плохо утоляет их голод. Мучает их и холод, слепит глаза снег, пронизывает до костей холодный ветер, нападают на них волки: голодны и хитры они тогда, и многих перережут, пользуясь тем, что они ослабли.
А если, на беду, выдастся еще жестокая зима с вьюгами и метелями, с сильными буранами, много скота пропадет тогда в степи с голоду и холоду.
Хорошо еще, что в последнее время киргизы стали делать запасы сена для своих табунов на случай глубокого снега. Но это только запас на самое трудное время: ведь для тех огромных стад и табунов, которыми владеет киргиз, понадобились бы целые массы сена, где же припасти его столько киргизу?
Вот почему, как только начнутся большие снега и бураны или покроется трава гололедицей, так и начнет скот падать целыми десятками. Случается, что целые табуны лошадей и гурты коз и овец гибнут от голода, случается, что целые стада замерзают в степи во время снежных бурь, или, напутанные бураном, несутся по степи и тонут в каком-нибудь озере, покрытом еще тонкой корой изо льда, и оставляют своего хозяина голодать и даже умирать медленной смертью.
Плохо приходится стадам и от того, что их родные степи все более и более страдают по летам от засухи, зимой от буранов, все чаще и чаще приходится гибнуть им от бескормицы. Мрет скот от недостатка корма и скоро, пожалуй, кончится его вольная жизнь в степи.
